Моникины - Купер Джеймс Фенимор (читать книги онлайн полностью без регистрации .txt) 📗

Некоторые вопросы Великий Сахем, ребусы и легион решают совместно, в других они действуют самостоятельно. Все они своим аллегорическим возвышением обязаны народу, и от того же народа, находящегося у подножия великого общественного бревна, они зависят в смысле одобрения и наград, точнее говоря — в смысле всех наград, кроме тех, которые они могут назначить себе сами. Существует еще одна общественная власть, тоже утвердившаяся на этом социальном бревне, но менее зависящая от поддержки граждан, чем первые три группы, поскольку их подпирает сам треножник. Их именуют верховными арбитрами, и они обязаны проверять деятельность трех остальных представителей народа и решать, соответствует ли она общепризнанным принципам Священной Аллегории.

Я был чрезвычайно доволен своими успехами в изучении порядков Низкопрыгии. И вскоре мне стало ясно, что для этого достаточно попросту переворачивать вверх дном все политические представления, приобретенные в Высокопрыгии, как делают с бочонком, когда хотят черпать его содержимое с другого конца. Я уже не сомневался, что практически постиг хотя бы дух низкопрыгийских законов. Все выглядело крайне несложным, так как, по-видимому, покоилось на общей подпорке у основания великого общественного бревна.

Досконально разобравшись сам в руководящих принципах системы, служить которой я был избран, я отправился разыскивать своего коллегу капитана Пока, дабы удостовериться, насколько он постиг Великую Аллегорию Низкопрыгии.

Оказалось, что охотник на котиков основательно озабочен рядом вопросов, которые естественно возникали перед человеком в его положении. Прежде всего он рвал и метал из-за наглости Боба, осмелившегося выставить свою кандидатуру в Национальное Собрание. Гнев капитана ничуть не утих от того, что, предложив свою кандидатуру, юный мошенник собрал затем наибольшее число голосов. Капитан решительнейшим образом клялся, что не допустит, чтобы его подчиненный сидел бок о бок с ним в законодательном собрании. Он сам республиканец от рождения и «е хуже любого хваленого патриота из здешних знает, какие должны быть порядки при республиканском правлении. Правда, у него на редине каких только тварей не посылают в конгресс, но никто еще не слыхал, чтобы туда посылали юнгу. Пусть себе выбирают сколько хотят, но для его юнги сойти на берег и разыгрывать из себя политического деятеля — это совсем не то же, что чистить ему сапоги, заваривать кофе и готовить грог.

Капитана незадолго перед тем посетил комитет вертикалистов (половина населения Низкопрыгии состоит в разных комитетах), которые избрали его в Национальное Собрание, и предупредил его, что всем их представителям будет немедленно разослан приказ произвести вращение № 3 тотчас после заседания Собрания. Он, конечно, не акробат и послал за знатоком политических прыжков, с которым только что кончил упражняться. Но, по собственному признанию Ноя, его успехи были более чем скромны.

— Они же совсем не дают человеку места развернуться, сэр Джон! — сказал он жалобно. — Я ничего не имел бы против, но ведь от вас хотят, чтобы вы стояли плечо к плечу, борт к борту и перевертывались в воздухе, как старуха перевертывает оладьи на сковородке. Это же бессмыслица думать, будто можно повернуть корабль, не имея свободного места; но дайте мне простору, и я берусь повернуть на другой галс и снова занять место в строю не хуже любой посудины, хотя, может, и не так быстро. Требуют от человека невозможного, вот что!

Туго шло дело и с Великими Национальными Аллегориями. Ной вполне усвоил образное представление о двух треножниках, хотя и склонен был думать, что закреплены они недостаточно прочно. Он считал, что как бы мачта ни была хорошо укреплена штагами и вантами, она не устоит против непогоды, если не будет надежно закреплена в степсе. Он не видел смысла в том, чтобы кому-то доверять поддержку этих столбов. Надо бы укрепить их хорошенько, и пусть себе те, кто их держит, разойдутся по своим делам, не боясь, что их сооружение рухнет. А что король Высокопрыгии не обладает памятью, он знает по собственному горькому опыту. Кстати, он не думает, чтобы король обладал и совестью. Главное, что он хотел бы выяснить, это — что будет, когда мы заберемся на свои места на верхушке бревна рядом с остальными куцыми: придется ли нам воевать с Великим Сахемом и с ребусами? Или мы должны считать, что все обстоит как нельзя лучше, и посему мудро держать курс по ветру?

На все эти замечания и вопросы я отвечал, как мне позволял мой собственный ограниченный опыт. Причем постарался внушить моему приятелю, что он воспринимает все слишком буквально: все, что он читал про великое политическое бревно, треножники и места наверху, нужно понимать только как аллегорию.

— Скажите же мне тогда, сэр Джон, что это за штука — аллегория?

— В данном случае, мой дорогой сэр, это конституция.

— А что такое конституция?

— Ну, как вы сами видите, в некоторых случаях это — аллегория.

— Значит, нас не пошлют наверх, как написано в книге?

— Только в переносном смысле.

— Но ведь все эти Великие Сахемы, ребусы и, в первую очередь, куцые существуют на самом деле? Нас же выбрали по-настоящему?

— Да, по-настоящему.

— А позвольте спросить, в чем же заключаются наши обязанности?

— Мы должны действовать практически, следуя буквальному смыслу переносных, подразумеваемых, иносказательных и юридических значений Великого Национального Договора, толкуемых в рамках закона.

— Боюсь, сэр Джон, что нам придется стоять двойные вахты, чтобы проделать такую уйму дел в такое короткое время! А вы по-честному думаете, что этого самого бревна не существует?

— Оно и существует и нет.

— А эти три реи, как написано вот тут?

— И существуют и нет.

— Говорите же прямо, сэр Джон, заклинаю вас! Все эти разговоры о восьми долларах в день — тоже надувательство?

— Вот их-то, я полагаю, надо понимать в буквальном смысле.

Тут Ной немного успокоился, и я воспользовался случаем отговорить его от попыток помешать Бобу посещать заседания Собрания. Депутаты пользуются правом неприкосновенности, и если он будет вести себя неосторожно, у него смогут возникнуть неприятности с приставом палаты. Кроме того, пререкания из-за пустяков несовместимы с достоинством члена законодательного собрания — тот, кому вверены великие государственные дела, обязан придавать первостепенное значение внешнему благообразию, на которое его избиратели обращают больше внимания, чем на что-либо другое. Ной обещал вести себя осмотрительно, и мы расстались, чтобы встретиться вновь тогда, когда нас соберут для принесения присяги.

Прежде чем продолжить мое повествование, я хотел бы упомянуть, что нам в то же утро удалось сбыть товар, в который мы вложили свои капиталы. Все взгляды Высокопрыгии пошли по высокой цене, и я имел случай убедиться, как хорошо бригадир понимал состояние рынка в своей стране: с особой жадностью раскупались именно взгляды на состояние низкопрыгийского общества. Но та же неожиданная удача, которая вознесла внезапно на головокружительную высоту столь многих из сильных мира сего, больше всего улыбнулась нашему коку. Читатель помнит, что в обмен на товар, который сам он назвал помоями, он взял тюк «характерных взглядов Низкопрыгии», которые совсем не пользовались успехом в Высокопрыгии. Но в Бивуаке эти товары были приняты как новинка, потому что прибыли из-за границы, и кок в одно мгновение распродал их с колоссальной прибылью. Повсюду только и было речи о том, что на рынке появился какой-то новый и совершенно необычайный товар.

ГЛАВА XXVI. Проведение законов. Ораторское искусство, логика и красноречие в их будничном виде

Политические присяги везде более или менее одинаковы, а потому о принесении ее нами я скажу только, что все прошло обычным порядком. Обе палаты расположились надлежащим образом, и мы без промедления приступили к делу. Я хочу тут же упомянуть, что был немало обрадован, увидев среди куцых бригадира Прямодушного. Капитан тут же шепнул мне, что бригадира, вероятно, выбрали, приняв его по ошибке за иммигранта.