Демидовы - Федоров Евгений (книги без регистрации бесплатно полностью txt) 📗
В народной молве таилась доля правды. На самом деле затеял Акинфий Никитич строить, но только не палаты медные…
Демидов часто приходил в каменные амбары и, подолгу разглядывая медь, о чем-то думал. Литье старика на Черноисточенском озере не выходило из памяти. Отделить серебро от меди — труд опасный, государев закон грозил смертью за литье благородных металлов — золота и серебра. Под боком у Невьянска, в горном правлении в Екатеринбурхе, снова сидел злейший недруг Демидова — начальник сибирских казенных заводов Татищев. После воцарения Анны Иоанновны повезло ему: попал в особую милость и был опять назначен на Каменный Пояс. Он не забыл старых ссор с заводчиком и ждал только случая, как бы свести с ним счеты. По-прежнему на заводы Демидова пытались проникнуть фискалы и прибыльщики и прознать о проделках заводчика, но Акинфий не дремал. Подосланные Татищевым доглядчики нежданно-негаданно пропадали — словно и не жили на земле. Куда пропадали демидовские враги, про то знали только страшные зыбуны — «няши». Засасывали они жертву; молчаливо хоронили в гнилой могиле. По ночам над зыбунами бегали болотные огни.
Надумал Акинфий Демидов построить высокую каменную башню с тайными подвалами. Писал он о том в Санкт-Питербурх приказчику:
«Намерен я строить в нашей вотчине, Невьянске, башню по образцу, кой в иноземщине, в граде Пизе, есть. Внизу той башни мыслю сладить каменные амбары под сибирскую медь, а вверху содержать караул для сбережения от пожаров и для поверстки людишек на работу. Наказываю тебе сыскать в Санкт-Питербурхе иноземцев-каменщиков, которые дошлы в башенной стройке…»
Старый приказчик прикинул про себя: «Невьянск и без того крепость о семи башнях. Подвалы и кладь медная — все сие зря. Мозгует Акинфий Никитич другое…»
Приказчик Демидова, человек проворный, уговорил градоправителя отпустить знающего мастера и десять каменщиков. Градоправитель долго не соглашался, но упрямый демидовский холоп, оставшись один на один с ним, упросил:
— Не понапрасну прошу. Демидовы в долгу не бывают.
В гаванских ведомостях по приказу градоправителя списали из-за хвори одиннадцать человек; они уехали по сибирской дороге на Каменный Пояс.
По строгому наказу Акинфия приказчики сыскивали каменщиков всюду и гнали в Невьянск. Тесали камень, копали склепы, бутили фундамент. Сотни каменщиков возводили башню. Строил башню крепостной зодчий. Высоким серым заплотом оберегали ее от любопытного глаза. Прохожие слышали грохот камня да в лихую пору крики: били батожьем неугодливых хозяину. Стены башенные вели из крепких, тяжелых кирпичин, а кладку вязали полосовым железом. Косяки в дверях и в бойницах ставили литые, чугунные.
Каменщики жили за тыном в землянках, на поселок их не отпускали.
Башню отстроили; высота ее была в двадцать семь сажен, островерхая железная крыша с ветряницей на тонком шпиле да чугунный шар с золотыми шипами венчали ее. До половины башня четырехугольная, гладкая, а верхние три яруса — восьмигранные, с колоннами да балконами, обнесенными литыми перилами. На башне мастер установил заморские куранты с одиннадцатью колоколами. Каждые четверть часа и получасье куранты играли приятные мелодии.
Башня, по примеру пизанской в Италии, строилась с наклоном на юго-запад; чудилось, что она рухнет и каменная кладь расколется на части. Внизу у башни укрепили плотину — ладила ее работная артель, вколачивая в плотине сваи. Двадцатипятипудовая чугунная баба била с высоты дубовые сваи и глубоко вгоняла их в землю. И тут приключилось неслыханное. Задумал Акинфий Демидов построить секретный шлюз и его, когда нужно, поднимать, и тогда прудовая вода с буйством шла бы в подвалы башни…
Но кто поднимет тяжелый, намокший шлюз из дубовых пластин? Эта мысль тревожила хозяина…
Плотинная артель работала дружно: дубовые сваи в обхват уходили одна за другой в землю. С уханьем, надрываясь, артельщики снимали бабу, переставляли копер на другое место и перетаскивали чугунную кладь.
Так и шло. Однажды переставили копер, а литую бабу оставили отлеживаться до утра. Ушли измотанные: работа натужная. Утром глядь-поглядь — нет бабы.
— Осподи, — ахнул артельный, — ох, беда! Где же баба? Уж не черт ли ее с голодухи слопал?
Работные плотинщики головы повесили: быть порке! Демидов не даст спуску. На стройку прилетел Щука, злобен и лют, начал допрос.
Но тут бабу нашли на другом конце стройки, на тропке. С трудом мужики приволокли ее к плотине и на чем свет стали бранить охальника:
— Иль нечиста сила, прудовый водяной, сволок чугунную бабу, или дурни морили коней…
На третий день вновь исчезла чугунная баба, и опять ее нашли на знакомой тропке.
— Осподи, — вздыхал плотинный. — И что за напасти?
Стали искать следов на земле, но копыт не было.
— Неужто и не черт, а людишки — и без коней?
Истомленные тяжелой работой, мужики грозили:
— Игрушку да забаву нашли… Пымать да спустить шкуру до пят!
Вечером после работы крепкие, жилистые забойщики завалились в засаду. Над прудом дымил холодный туман; из-за рощи выкатился месяц; по воде заколебалась серебристая дорога. Рабочие глядели на пруд.
«А что, ежели и впрямь водяной балует?» — со страхом подумал плотинный, но, ободряя работных, уговаривал:
— Не трусь, мальцы, хошь и водяной — все равно бородищу выдеру! Не озорничай, поганый.
На стройке брякнул колокол, в подземельях башни, где ладили потайную плавильню, кончалась работа, страдальщики с гомоном расходились по землянкам на роздых…
— Сегодня, братцы, может, и не выйдет: у меня крест на шее — эх-х, и жалость! — Плотинный поскреб в затылке.
— Тш-ш… — Бородатый дядька схватил плотинного за руку. — Тишь-ко, идет.
Из башни вышла темная плечистая фигура, с развалкой подошла к бабе, потопталась…
— Никак леший? — изумился плотинщик.
Лохматый черный лиходей покряхтел, ухватил чугунную бабу и поволок по тропке.
Плотинщики ахнули:
— Никак домовой из башни. Эх, была не была!
— Стой, чертяка… Ребра ломать будем! — заорали работные.
Человек бросил бабу, подбоченился.
— Братцы, да это никак Федька Бугай?
На силача набежал плотинный:
— Ты что ж, лешай!
— А что?
— Как что! Мерин ты, что ли, такую махину таскать?
— Не-е… Побаловать трошки удумал…
Плотинщики окружили дядьку; забыли обиду, скалили зубы:
— Ты не ту бабу уволок!
— На чугунной бабе зуб сломаешь!
— Пошто? — спросил лохматый дядька; на лбу его темнело каторжное клеймо.
— Ай да монах, ай да Федька!
Федька Бугай подлинно был монах. Раскольники поджидали антихриста; годов пять тому назад в Пензе-граде на базаре монах Федор в хмельном виде взобрался на крышу лавки, поднял скуфью на палку и начал кричать, что царь Петр — антихрист и будет он класть в ближнюю среду клейма на людские лица. И кому наложит антихристово клеймо, тому и хлеб будет.
Монаха схватили — оказался беглый драгун, — драли на пытке в Тайной канцелярии, выжгли на лбу клеймо и угнали в Сибирь на каторгу. С каторги драгун сбежал и спрятался у Демидовых…
Бугай был огромен ростом, сутул, плечи широченные, руки длинные и цепкие. Голова медвежья: лоб — низок, из глубоких глазниц угрюмо поблескивали злые глаза. Был он неряшливый, лохматый.
— Вы, братцы, поставьте хмельного, — напрашивался Федька, — перестану баловаться… В подземелье скушно…
— Вот жеребец! — плотинщики хлопали Федьку по спине. — Рады штоф выставить, да где деньги брать? У Демидовых одна плата: под старость кила да грыжа.
Доложили Акинфию Никитичу. «Вот кто будет поднимать намокший шлюз из дубовых пластин», — решил Демидов.
Башню и хоромы обнес Акинфий Демидов каменной стеной и чугунной решеткой. Сейчас же по окончании стройки каменщиков развели по дальним заводам и шахтам. Строителя башни под особым надзором отвезли на колыванские рудники и приковали к тачке. Приказчик Колыванского завода, приковывая строителя к тачке, поглядел на его скорбное лицо и сказал:
