Морские нищие (Роман) - Феличе Арт. (полные книги .TXT) 📗
Якоб Бруммель сообщал почти все, что уже рассказал Мей. Он советовал неусыпно быть настороже, так как настало время или окончательно погибнуть, или сбросить королевское ярмо. В конце письма он с шутливым укором говорил, что богач Снейс, видимо, остался не слишком доволен тем, что Иоганн не вернулся к ним в дом. «Купец всегда останется купцом, — добавлял маэстро. — Он на тебя сильно рассчитывал. Ну что ж, неплохая для тебя рекомендация, мой мальчик…» А еще ниже с мягким участием и обычной чуткостью упоминал о конце жизни старого Микэля и о смерти Генриха ван Гааля в лагере близ Герминьи.
Иоганн перечел последнее сообщение, не сразу осознав его. Он медленно сложил оба письма, спрятал их в карман и, подойдя к трапу, позвал:
— Рустам!..
Высокая фигура мавра сейчас же показалась в люке.
— Рустам, — сказал тихо Иоганн, — из нас троих, давших клятву еще возле берегов Англии защищать Нидерланды, осталось двое: Генрих ван Гааль умер.
Рустам сбежал со ступеней трапа.
— Ты думаешь, я не помню нашей с ним клятвы? Его… убили испанцы?
Иоганн кивнул головой.
Дон Фернандо де Толедо, сын Альбы, улыбался. Ему положительно везло. После разгрома Нардена он собрался двинуться из Амстердама в Гарлем. Захват этого города разделит Голландию пополам, отрежет вновь набранные войска еретика Оранского от войск его сподручного на севере — Дидриха Сонуа. Гарлем — связующее их звено. Он должен пасть, как пали Монс, Мехельн, Зютфен, как пал глупый гостеприимный Нарден.
Но, кроме Гарлема, ему представлялась возможность мимоходом, почти шутя, захватить замерзшую эскадру гёзов. Как кстати подул восточный ветер, этот резкий зимний ветер, сковавший в одну ночь весь Зюйдер-Зее! Проклятые «нищие» попали в ледяной капкан, и дон Фернандо не упустит случая воспользоваться их несчастьем.
«„Нищие“ называют нас испанскими волками. Так пусть они испытают на деле нашу хватку в волчий месяц декабрь!»
И дон Фернандо отдал спешный приказ исследовать толщину льда, чтобы двинуть на замерзшую эскадру своих испытанных солдат.
«„Нищие“ хвалятся, что на воде они как у себя дома. Но мороз сделал воду крепче земли. Посмотрим, что они запоют теперь…»
Дон Фернандо смеялся. Офицеры, собравшиеся в ставке начальника, угодливо вторили ему.
— Отец не велит мне оставлять в живых ни одного из этих негодяев, и я заслужу не только его похвалу.
— Да здравствует его католическое величество король Филипп!.. — подхватил офицер. — Да здравствует святой отец папа и наша единая святая римская церковь!..
— Да сгинут гёзы!..
— Да сгинут все нидерландцы вообще!.. — выкрикнул злобно Санхо де Авила.
Рассудительный немец граф Оверштейн покачал головой:
— Кто же будет тогда работать?.. Нет, эта нация — полезная нация. Его величество покойный император Карл ценил нидерландцев за их труд.
— К черту труд!.. — перебил Алонсо де Варгас. — Единственный почетный труд — это война!.. Только воин достоин уважения и никто больше!.. Император прежде всего был великий воин.
— Но он в самом деле очень любил нидерландские гульдены, добытые нидерландским трудом, — многозначительно подчеркнул Юлиан Ромеро.
Все засмеялись, поняв циничный намек. Испанцы тоже любили золото нидерландцев.
Специальная комиссия, посланная на разведку, принесла благоприятные вести. Лед в лимане был настолько толст, что мог свободно выдержать пешее войско.
— Итак, друзья, ночь наша!.. С наступлением темноты мы двинем на них своих мушкетеров.
— Сант-Яго и Испания, — с нами Бог!..
Амстердам, казалось, притаился в ожидании близкой и легкой победы. В сумерки к берегу начали стягиваться отряды. Белая ровная поверхность лимана уходила в туманную даль. Только одни далекие силуэты замерзших кораблей едва намечались среди призрачной завесы.
— Сколько их?
— Девять, ваше сиятельство: «Иоганн», «Лебедь», «Анна-Мария», «Гёз», «Компромисс», «Эгмонт», «Горн», «Вильгельм Молчаливый» и корвет «Брил».
— Недурные названия, черт возьми! И если до сих пор нам не удается свернуть голову самому Молчаливому, то судно с его проклятым именем к утру будет нашим.
При свете факелов дыхание разгоряченных воинов клубилось паром.
— Сант-Яго и Испания, — вперед!.. Не возитесь с ними слишком долго.
— До утра, ваше сиятельство!..
Первый отряд ступил на лед. Ожерелье факелов на берегу вокруг дона Фернандо стало постепенно отодвигаться и меркнуть. Мушкетеры подвигались по лиману в полном мраке.
— Сант-Яго и Испания!.. — Голоса замирали, тонули в морозном тумане.
Обледенелая дорога звенела, как железо, под копытами коня. Сын Альбы возвращался в город, во дворец своего отца, чтобы дать отчет о ночном выступлении.
Утро вставало такое же туманное и морозное, как и прошлая ночь. Дона Фернандо разбудил тревожный стук в дверь.
— Ваше сиятельство!.. Ваше сиятельство!..
Сын Альбы раскрыл глаза.
— Сколько пленных и орудий?..
— Наши бежали, ваше сиятельство!..
— Что?.. Они бежали?
— Наши бежали…
Дон Фернандо соскочил с постели:
— Ты пьян?!
— Нет, ваше сиятельство. Оказывается, «нищие» узнали о нашем плане нападения. Они прорубили вокруг кораблей широкую траншею, и флот их стал настоящей крепостью. Едва мы подошли к ним на сто шагов, как их пушки дали залп. Ни один из наших не слышал у них перед этим никакого движения или тревоги. Думалось, даже вахтенные заснули…
— Хитрые собаки, они притаились!.. — Лицо дона Фернандо перекосилось бешенством. — Рассказывай!
— Наши двинулись вперед. Тогда с кораблей по мосткам выбежал их отряд…
— Ну?..
Солдат замялся.
— Почему мушкетеры не раздавили их тут же, на месте? Чего они ждали?.. — Дон Фернандо схватил солдата за обшлаг мундира. — Говори, что было дальше.
— Они были все на коньках, ваше сиятельство. Они летали вокруг нас, как осы, и жгли огнем, и кололи пиками. Наши скользили, спотыкались и падали, а эти черти вертелись на своих дьявольских коньках, как волчки… Нам было не угнаться за ними…
— Клянусь святым престолом, им помогал сам сатана!..
— Это верно, ваше сиятельство. Я своими глазами видел их ледяного идола, похожего на сатану, как две капли воды. А под идолом стоял высоченный черный, будто смоляной, из ада только что вышедший дьявол и стрелял без промаха. Каждый его выстрел валил с ног кого-нибудь из наших, словно кеглю…
— Говори о деле, болван!..
— Да ведь никто, ваше сиятельство, до этого дня и не слыхивал, чтобы сражались так на льду… Это было настоящее чудо!
— Колдовство еретиков, а не чудо!..
— Колдовство, ваше сиятельство, истинное колдовство!.. Один из них был как есть заколдованный — ни одна пуля не брала его. Как пес, бросался он нам под ноги, скаля зубы, и будто бы даже пел что-то…
— Довольно! Ступай за мной. Ты доложишь все это слово в слово его светлости герцогу.
Альба приказал немедленно изготовить семь тысяч пар коньков и обучить испанские войска пользоваться ими.
— Ваше сиятельство, — сказал он холодно сыну, — я надеюсь, вы в самом ближайшем будущем исправите ошибку и отомстите за позор поражения.
Но дону Фернандо не пришлось в этот раз отомстить. Через сутки неожиданно подул западный ветер, настала оттепель. Лед в лимане осел, растаял. И флот гёзов ушел с первым приливом в Энкхёйзен.
Словно по заказу, погода снова изменилась. Мороз закрыл за ушедшими ледяные ворота, лиман замерз во второй раз. Преследование стало невозможным и на кораблях.
— За них мне ответит Гарлем!.. — стискивая зубы, твердил дон Фернандо.
Гарлемские женщины
— Голубь, тетя Кеннау, я вам говорю — это голубь!..
Ветер трепал белокурые волосы девушки. Светлые глаза напряженно вглядывались в туманную даль.
Кеннау Гасселер, начальница отряда волонтерок, покачала головой:
