Любовь и Ненависть - Эндор Гай (читать книги регистрация .TXT) 📗
У края этой омерзительной ямы Вольтер, нарушая данное в магистрате обещание, прочитал свою поэму «На смерть мадемуазель Лекуврёр». Эту поэму переложит на музыку Фридрих Великий.
Он плакал, когда опускали ее тело в могилу, когда бросали туда комья земли, чтобы голодные собаки не вытащили его и не растерзали. Только подумать! И его погребение может быть таким же в один прекрасный день. И будет таким наверняка, если его враги-богословы настоят на своем.
На следующий день он созвал всех актеров и актрис.
— Для чего вы продолжаете заниматься своей профессией, за которую терпите такие кары? — обратился к ним Вольтер. — Разве вы не находитесь на службе у короля Франции? Почему вы не откажетесь быть слугами королей? Хотя бы до тех пор, пока Церковь не станет относиться к вам по крайней мере так, как она относится к трубочистам и мясникам?
Вольтер говорил и со многими драматургами.
— Неужели каждый из нас не заслуживает того, чтобы его пьесы ставились в театре? А как бы мы работали без этих мужчин, без этих женщин, которые вдыхают в наши сочинения жизнь? Пойдите же к могиле мадемуазель Лекуврёр и завалите ее могилу цветами!
Власти очень скоро узнали о том, что происходит, и решили не медлить с ответом. Вольтер почувствовал, что дразнить их не стоит. Он уехал из Парижа.
Сколько времени прошло с тех пор… Теперь он в Женеве, его жизнь в полной безопасности. И его погребение здесь гарантировано.
Вольтер был изумлен громадным успехом «Письма» Руссо. Такого еще у Жан-Жака не бывало. В Париже и Женеве все отпечатанные экземпляры были моментально проданы. Богословы резво помчались к кафедрам, чтобы оттуда предавать анафеме театр. Среди европейских интеллектуалов поднялся такой переполох, что и за «Письмо» Руссо, и против него было напечатано более четырехсот книг и памфлетов. Почта Руссо росла с каждым часом, и он приходил в отчаяние, — разве можно на них ответить?
Множество женевских священников нашли в «Письме» Руссо превосходный материал для своих проповедей. Страсти накалились до такой степени, что власти посоветовали Вольтеру отказаться от дальнейших спектаклей. Граждане, мол, не желают мириться с таким наглым нарушением старого женевского закона.
Впав в ярость от такого напора, Вольтер писал Тьерио: «Кто, черт побери, этот фанатик по имени Жан-Жак? Современный отшельник, явившийся из пустыни, обнаженный, загорелый и с бородой, который намерен предать нас всех проклятию? Неужели он собирается стать новым отцом Церкви?»
Враждебные чувства к Вольтеру росли, они были особенно крепкими среди беднейших слоев населения Женевы. Эти люди по-своему понимали и ненавидели богатых и их роскошную жизнь. Однажды, когда Вольтер ехал в своей карете, его освистали рабочие.
— Чего они хотят от меня? — закричал он. — Неужели их проповедники готовы сжечь меня на костре, как они сожгли Сервета?
Он тут же попросил государственного советника Трончена предпринять меры с целью быстрейшей продажи его дома в Женеве, того дома, который всего два года назад казался ему земным раем и который он назвал «Восторгом».
— Куда вы собираетесь? — спросил его советник.
— Не знаю! — ответил Вольтер. — Я знаю только одно, — здесь мне больше делать нечего. Жизнь моя в опасности. Пора уезжать.
Трончен напомнил Вольтеру о некоторых условиях договора: если он съезжает оттуда до своей смерти, то должен выплатить за дом двадцать пять тысяч франков. Вольтер в отчаянии заломил руки.
— Вы хотите сказать, что мне придется потерять двадцать пять тысяч франков? И все из-за этого проклятого Руссо?
Он не знал, что предпринять перед лицом такой финансовой катастрофы. Но его враги не унимались. Каждый день на стенах его дома появлялись оскорбительные надписи. На воротах он обнаружил рукописные листовки с угрозами.
— Ликвидируйте аренду! — закричал Вольтер. — Сделайте, что можете. Мне вовсе не хочется гореть на костре у всех этих священников, посланцев Ваала! [212]
Глава 26
Я ЛЮБЛЮ ВАС. Я ВАС НЕНАВИЖУ
Но вдруг Вольтер раздумал. Раздумал подписывать бумаги по передаче в другие руки своего «Восторга». Что случилось? Может, он сошел с ума? Неужели он на самом деле готов был уступить такую победу Жан-Жаку, не оказав ему сопротивления? Уехать из Женевы? Уехать, чтобы этот нахал и выскочка Жан-Жак злорадствовал? Позволить ему завладеть короной самого влиятельного и модного писателя современности?
Не бывать этому. Никогда! Адриенна Лекуврёр не дрогнула перед угрозами. Почему же он должен уступить? Почему ему не купить недвижимость где-нибудь в другом районе, лежавшем вне юрисдикции Женевы, где власти не могли бы его притеснять, препятствовать приезду его друзей, мешать домашним постановкам? К счастью для него, в это время предлагались для продажи два имения, участки которых практически подходили к городским воротам Женевы. Одно из них, расположенное во французской части Швейцарии, Ферней, или Гаке, можно было приобрести сразу же, и Вольтер быстро оформил сделку. Это был скудный, болотистый участок земли, на котором трудилась примерно дюжина фермеров.
Вольтеру очень хотелось приобрести другое, соседнее имение — Турней. Его владелец получал право называться графом де Турней и пользовался некоторыми феодальными свободами, повсюду уже давно переставшими существовать. Это поместье было похоже на карликовое королевство.
— Вот это местечко для меня! — воскликнул Вольтер. — Переехать сюда — и начхать на весь мир. Женева будет по-прежнему рядом, но ее власти ничего не смогут со мной поделать. А Франция, моя защитница, не сможет вмешиваться в мою личную жизнь.
Но Турней не продавался. Его можно было только снять в аренду. Вольтер немедленно обратился с письмом к его владельцу, барону Шарлю де Броссу [213], председателю парламента Дижона. Он интересовался, сколько хозяин возьмет с него за пожизненную аренду дома.
— Вполне естественно, цена зависит от того, как долго господин Вольтер намеревается прожить, — ответил де Бросс.
Но оба они прекрасно понимали, что всегда существует возможность для торга. Оба стали подозревать друг друга в желании надуть партнера. Но когда это Вольтер отступал? Тем более что за всем этим стояли большие деньги. Богатый Вольтер жестоко торговался с фермерами из-за лишнего франка, если ему приходилось в пути чинить у них карету. В городе порой он так отчаянно спорил с продавцами, что они отказывались иметь с ним дело.
Однажды ему понадобился охотничий нож. Продавец запросил луидор, то есть двадцать четыре франка.
— Сойдемся на восемнадцати, — предложил Вольтер.
Продавец отрицательно замотал головой. Тогда Вольтер
начал на бумаге вычислять стоимость ножа. Он знал цены закаленной стали, деревянной ручки, заточки и так далее. Плюс прибыль торговца. Короче говоря, восемнадцать франков в самый аккурат.
Но продавец все качал головой:
— Нет, не пойдет. Луидор, и точка!
— Итак, восемнадцать, — настаивал Вольтер, отсчитывая монеты.
— Нет, луидор, — стоял на своем продавец. — В противном случае мне придется обманывать семью, лишать детей того, что им положено.
— У вас есть дети? — спросил Вольтер.
— Пятеро, месье. Два мальчика и три девочки.
— Тогда все улажено, — продолжал Вольтер. — Восемнадцать франков — такова моя цена. Вот увидите, какое отличное место я подыщу для ваших мальчиков, найду для ваших девочек замечательных мужей. У меня есть друзья во всех финансовых кругах Европы. Я пользуюсь влиянием в правительственных сферах. Теперь все невзгоды вашей семьи позади, приятель. Ну вот, держите деньги!
