Большое гнездо - Зорин Эдуард Павлович (читать полностью книгу без регистрации .txt) 📗
— Говори, не бойся, — подбодрил его князь.
— Знать, недаром свела нас судьба. Знать, недаром повстречались мы на лесной дороге. Было, было знамение свыше. А то бы как нам встренуться? До тебя высоко, а меня в иной час ты бы и не приметил...
— Что верно, то верно, — кивнул Рюрик, пытаясь проникнуть в мысли старика.
А странник между тем продолжал:
— Сидишь ты на Горе, исполнен великих забот. И гложет тебя печальная дума. Дюже трудно тебе нынче, пресветлый князь...
— Тебе-то отколь про то знать? — волнуясь, перебил его Рюрик.
Старик улыбнулся:
— Шел я утром по Хесу, птичьим щебетом упивался, лицо подставлял теплому солнышку. И тут вдруг словно бы озарило меня. Не вижу я ни небушка, ни дерев — сколь годов уж темен — и чую негаданно, вроде бы забрезжило предо мною. С чего бы это?.. Дале иду. А дале все светлее и светлее становится. Чудо-то какое!.. Скоро вовсе высветлилось. А из дали из этой медленно-медленно приближается ко мне прекрасная дева — вся ликом бела, непорочна. И не идет она, а вроде бы плывет над землей... Дух у меня перехватило — упал я лицом в траву, лежу недвижимо. И чувствую легкое дуновение крыл. Слышу голос, от которого все во мне запело: «Встань, старче. Встань и слушай мя....» Встал я, гляжу и наглядеться не могу. Воспарила надо мною дева, склонила лицо свое и тако говорит мне на ухо: «Поспешай в Киев, старче, к пресветлому князю Рюрику. Ждет он тебя. И скажи ему, что ныне я тебе сказывать буду...»
Замолчал старик, сглотнул сухой комок, застрявший в горле. Князь сидел молча, до онемения сжимая руками подлокотники кресла.
— То, что я тебе нынче поведаю, то не мои слова, княже, — осторожно проговорил странник, моргая незрячими глазами.
— Говори, — впился в него лихорадочным взглядом Рюрик.
Старик помедлил:
— Идет на тебя от Чернигова большая рать. И с нею — племянник князя Олег Святославич. Грозится прогнать тебя с высокого стола, пустошит земли твои, угоняет скот и людей...
Отпрянул Рюрик от старца, закрыл лицо ладонями. Тихо стало в сенях. «Вот оно, — подумал князь. — Пока пировал я да умирал от скуки, черниговцы не дремали».
— А еще, — сказал странник, догадываясь, что слова его попали в цель, — а еще говорила мне дева, будто свершится великое чудо: побив Олега, сядешь ты прочнее прошлого на Горе. Тако не человеком говорено, тако и будет. Не печалуйся, княже...
В тот же вечер прискакал в Киев дружинник от Рюрикова племянника Мстислава Романовича. В скорой беседе с ним утвердился князь: прав был спасенный им странничек. Сказал ему дружинник, что, опустошив смоленские пределы, и впрямь вознамерился Олег Святославич попытать ратного счастья: перешла дружина его Днепр и движется к Киеву.
Снова кликнул Рюрик к себе старика.
— Ты не назвал мне своего имени, — сказал ему князь. '
— В детстве мамка кликала меня Лозой, — отвечал странник, — а с тех пор как я ослеп, все зовут Темным.
— Предсказанье твое оправдалось, Лоза, — улыбнулся князь. — Но еще погляжу я, не льстил ли ты мне, когда сказывал, что черниговцам меня не одолеть.
Побледнел старик, беззащитно отодвинулся от князя.
— То не я сказывал, — пролепетал он и упал на колени. — Не вели казнить, княже...
— Почто же мне тебя казнить? — сказал князь. — Ежели верх одержу в ратном поле, жить тебе до скончания дней твоих без нужды и забот. Или я не милостив?
— Милостив, милостив, княже, — поспешно закивал Лоза.
— А покуда не вернусь, велю тебе не сходить со двора...
— Все выполню, княже.
— Жди.
Закручинился с того дня старик. Подолгу молился, истово крестил лоб:
— Господи, даруй князю победу. Услышь меня, господи.
Целую неделю почти ничего не ел и не пил Лоза. Сермяга и без того висела на нем, как на чучеле, а тут совсем усох старик, как только ногами передвигал. И всюду, куда бы ни шагнул он, слышал за собою осторожные шаги Кокора.
«Вот она, смерть моя, — думал со страхом Лоза. — Не долго ждать — скоро свершится суд правый». И уж ругал себя и уж как только не корил за то, что вздумалось ему поиграть с огнем. Очень уж захотелось пожить напоследок дней своих сладкой жизнью подле князя. А каково будет ответ держать? Лучше бы утоп он в болоте, лучше бы не встречался ему на лесной дороге князь...
В думах о неминучей беде быстро летело время. Как-то утром разбудил его шум на дворе. У слепого ухо вострое — сразу же понял Лоза по суете на всходе и приглушенным крикам, что прибыл князь.
Заохал он, запричитал, забился в угол.
Скрипнула дверь. Знакомые шаги послышались на приступке.
— Вставай, старче, — глухим голосом сказал Кокор.
Слепо шаря по стенам дрожащей рукой, поднялся Лоза, шагнул раз, шагнул другой: хоть бы ноги удержали, хоть бы раньше срока не упасть. Не упал, подхватила его под мышку твердая рука, помогла выйти во двор.
Склонил Лоза голову, подставляя щеку теплому солнечному лучу, улыбнулся доверчиво.
— Много блох в тебе водится, старче, — сказал Кокор. — Не сбылось твое предсказание. Шибко осерчал на тебя князь...
— На то воля божья.
С самым худшим смирился Лоза. Князю ложно предсказывал и себе конца не смог предсказать. Думал, кончит дни свои во святой обители, а кончал в смрадном болоте.
На старое место, где выручил его Рюрик, привезли Лозу.
— Нешто не одолел черниговцев князь? — спросил старик Кокора.
— А тебе-то почто знать?
Ничего не ответил на это старец. Только и успел что перекреститься — смачно чавкнула вадега, принимая легкое тело Лозы.
Постоял Кокор на берегу, подождал, пока не засосала старца трясина. Вытер руки о голенище, сел на коня.
Весело щебетали в лесу неутомимые птахи, над полянами подымался пар. Земля пахла духмяно, кружило голову. И хоть не радостные думы одолевали Кокора, а сердце веселилось: непонятная и сладкая вселилась в него тревога...
Не всякий пир в радость. Когда вернулся Кокор на княж двор, подивился: немного времени прошло, как отъехал он с Лозой, а вот на ж тебе — набились в терем бояре, да недобрым ветром их принесло. Собирались они по зову Рюрика на думу, а попали за обильные столы.
Иные, видя такое, поворотить хотели: не то время днесь, чтобы пировать. Но Рюрик силой велел тащить их в гридницу:
— Кто не со мной, тому веры моей нет.
— Да что же ты, княже, такое делаешь? Что подумают о тебе кияне? — осторожно пробовали его образумить некоторые.
Вотще. Сроду не видывали таким князя своего думцы. И не подарками оделял он бояр, а попреками:
— Слепец раньше вас худую весть до меня донес. Знамо, не ангел ему про то нашептал, а шепнули хожалые людишки. Мои же передние мужи застав не выставили, а воеводы проспали, как шло черниговское войско через Днепр...
И верно — большая промашка получилась. Было отчего осерчать князю.
Бояре сидели тихо, глаз на Рюрика не подымали, чувствовали свою вину. От чары отказаться боялись, чтобы еще больше не прогневить князя, а после уж никто их не принуждал: хмель на хмель — всем сделалось тошно. Стали промеж себя искать виновных — едва не передрались.
Рюрик смотрел на думцов своих трезво: ни меды не брали его, ни крепкие вина. Ни развеселиться не смог он, ни забыться. Под утро всем велел убираться из терема.
Прозрение на него нашло: прав Роман, что корчует бояр, как худые пни на вырубке, и Всеволод прав. А вот у самого Рюрика хватит ли на это силы?
Безмерная усталость сломила князя. Когда опустел терем, когда последнего думца с трудом выпроводили отроки за дверь, склонился Рюрик кудлатой головой на стол, заплакал навзрыд: ни смелости Романовой, ни Всеволодовой мудрости у него не было. Знал он: через день, через два все потечет на Горе по заведенному обычаю.
А расставаться с Киевом ему ох как не хотелось!..
5
