Пламя грядущего - Уильямс Джей (бесплатные полные книги .TXT) 📗

В этом месяце, марте, граф Фландрский, весьма ловкий вельможа, наконец добился согласия между королем Ричардом и королем Филиппом, покончив с затянувшимся спором из-за принцессы Алисии, сестры французского короля. Было решено, что Ричард волен жениться на Беренгьере, если заплатит Филиппу десять тысяч марок штрафа в качестве приданого Алисии. И после того, как они об этом договорились, на третий день до апрельских календ Ричард явился в Реджио и увез свою мать и Беренгьеру в Мессину. В городе уже не было ужасного столпотворения, поскольку король Филипп, заключив мир, тотчас погрузил войско на корабли и отбыл в Святую Землю. И вам следует знать, что накануне отплытия он вновь умолял Ричарда простить Гильема де Барре, и король наконец снизошел к просьбам, коль скоро оба они оставались служить Господу. Я был не особенно удивлен, потому что к тому времени хорошо знал, как Ричард умеет и ненавидеть, и прощать под предлогом истинного благочестия, даже и не думая отказываться от своего прежнего мнения, и подумал, что будь я на месте Гильема де Барре, то и на сто фунтов близко не подошел бы к Ричарду, простил он или не простил.

Королева Алиенор провела со своим сыном четыре дня, в течение которых не кончались пиры и веселье. Тем временем Беренгьера была отдана на попечение сестры Ричарда, королевы Джоанны, той самой, которая некогда была супругой старого короля Сицилии. На третий день до апрельских нон королева Алиенор пустилась в обратный путь в Англию, а мы все приготовились продолжать крестовый поход. Я же ныне занес в сей дневник последние новости и теперь упакую его вместе с остальными вещами, ибо мне, похоже, не представится случая взяться за него снова, пока мы не увидим стены города Акры. Отныне я вручаю свою судьбу в руки Провидения, надеясь благополучно и быстро пересечь море.

Четвертый день до июньских нон, 1191.

Если за двадцать девять лет земного существования я чему-то и научился – а порой у меня возникают серьезные сомнения на этот счет, – так это остерегаться якобы верных удач. Как часто говаривал Хью: «Проявляй особую осмотрительность, когда тебе предлагают беспроигрышное пари». Перечитывая последние строки дневника, написанные более двух месяцев назад, мне хочется смеяться, ибо я думал, что меня ждет всего лишь десяти– или двенадцатидневное морское путешествие в Акру. Я воображал себя закаленным моряком после всех моих плаваний на кораблях и полагал, что к настоящему времени уже буду сражаться на сирийской земле. Однако вот я сижу здесь, в тихом саду, расположенном над городом, который называется Никосия, на острове Кипр, то есть на расстоянии многих дней пути от Акры. И теперь я должен поведать о том, как это все получилось и как, подтверждая слова купца Джан-Марии Скассо, сказанные накануне нашей разлуки, все замыслы могут рухнуть от одного дуновения ветра.

В среду на Страстной неделе мы отплыли от берегов Сицилии, и я без сожаления расставался с несчастливым островом, на котором было так много раздоров, так много пилигримов погибло во время беспорядков и где мой друг Понс лег в землю за грехи мои и Елены. Наш флот состоял примерно из двухсот кораблей всех видов: грузовых судов, галер и челнов поменьше. Величественное зрелище являло собой все это скопище многоцветных парусов, раскрашенных щитов и знамен, реявших над водой. Я находился на корабле, которым командовал Роберт, эрл Лестерский, а вместе со мной – Артур, Хью Хемлинкорт, мой слуга Гираут, Пейре Видаль со своим жонглером по имени Бруно, Балдуин де Каррео, равно как и многие другие хорошо известные рыцари и оруженосцы. Трубили горны, горожане, столпившиеся у кромки берега, громко кричали, и с веселым шумом мы отправились дальше, освобождать Святую Землю.

Однако мы успели добраться лишь до побережья, расположенного между Калабрией и Сицилией. Неподалеку от высокой, увенчанной снежной шапкой горы, называемой Этной, ветер стих, и мы были вынуждены на ночь стать на якорь. Моряки ворчали, что это скверный знак и что вскоре ветра будет более чем достаточно. На другой день поднялся бриз, и мы поплыли дальше, но в Страстную пятницу задул штормовой ветер такой силы, что наш корабль ложился на бок, едва не переворачиваясь, и по всему судну слышались стоны и жалобы мужественных рыцарей. И если уж они пребывали в столь бедственном состоянии, то можно легко поверить, что мы, несчастные труверы, Пейре и я, вместе с нашими менестрелями, считали себя погибшими. Мы забрались под один из бимсов [161] на нижней палубе в обнимку с бурдюком вина и то распевали печальные песни и рыдали, то делали перерыв, чтобы извергнуть из себя вино, страдая от ужасной морской болезни, и выпить снова. Артур находился где-то поблизости, но, откровенно говоря, мне было слишком плохо, чтобы я мог искать его, да и вообще думать о нем.

На следующий день милостью Божьей погода улучшилась, и море оставалось спокойным до самой Пасхи. В праздник Пасхи дул свежий попутный ветер. И таким образом, в течение трех дней мы плыли быстро, нигде не задерживаясь. Каждую ночь огромный факел вспыхивал на корме корабля Ричарда. За тем кораблем тянулись все остальные, подобно цыплятам за курицей-наседкой. Итак, в среду на пасхальной неделе мы достигли острова Крит и бросили якоря. На другое утро пересчитали все корабли флотилии, и тогда с превеликой скорбью и горем обнаружили, что недоставало более сорока судов; и среди прочих того самого, на котором плыли принцесса Беренгьера и сестра короля, королева Джоанна. Узнав об этом, Ричард рвал на себе волосы и бороду и катался по палубе в ярости.

Потом мы отправились на Родос, где отдыхали целых десять дней. И тут до короля дошел слух, что несколько его кораблей выбросило на берег острова Кипр, которым правил самый вероломный и злобный тиран, Исаак Комнин. Он незаконно именовал себя греческим императором и постыдно использовал тех, кто попадал ему в лапы.

Соответственно мы отправились на Кипр. Но теперь мы очутились в той части моря, где, по словам моряков, сходятся четыре встречных течения. Ко всем нашим бедам прибавился сильный ветер, и все, что нам довелось испытать прежде, показалось тогда не более чем дуновением южного бриза на мельничной запруде. Тем не менее мы в конце концов прорвались сквозь бурю и встали на якорь в порту Лимассоль на побережье Кипра. К тому времени я был настолько не в себе от усталости, что мне было уже безразлично, где отдыхать, хоть на дне моря. А шел уже шестой день мая.

По флоту распространилась весть, что три королевских корабля потерпели крушение у этих берегов, и многие из тех, кто на них находился, утонули, тогда как те, кто невредимым выбрался на сушу, были захвачены греками и посажены в тюрьму. Корабль, на борту которого путешествовали королева Джоанна и девица из Наварры, благополучно причалил к пристани, и император Исаак попытался заманить обеих дам на берег, но они благоразумно отказались предаться его власти, чтобы он не сделал их заложницами. Что же касается тех, кто попал в плен, они сумели вырваться из крепости, где их удерживали, хотя и были почти безоружными. Они имели в своем распоряжении всего лишь три лука и несколько колчанов, полных стрел. Тем не менее, предводительствуемые двумя славными рыцарями, Роджером Хардикортом и Гильемом дю Буа, они нанесли большой урон грекам. Воины, находившиеся на корабле королевы, сделали вылазку и поспешили им на помощь. В конце концов они пробились в Лимассоль, где и нашли убежище. Вскоре после того на место прибыл «император» Исаак Комнин и завел сладкие речи и лживые уговоры. Поскольку он так и не убедил королеву и принцессу сойти на берег, то собрал большое войско, приготовившись захватить их корабль. Но Богу было угодно, чтобы замысел его был нарушен появлением короля со всем нашим флотом.

Ричард (хотя я прекрасно представляю, как он был разгневан скверным обращением этого фальшивого императора с его воинами, сестрой и невестой) отправил к нему посланника для переговоров, выразив намерение каким-нибудь образом возместить ущерб, причиненный его воинами людям императора. Император Исаак, как нам рассказали позже, оборвал речь посланника, издав губами непристойный звук, и выгнал его, осыпая насмешками. На подобное оскорбление Ричард, будь он даже святым, мог дать единственный ответ, и тотчас с корабля на корабль стал передаваться приказ, что мы должны сойти на берег в полном вооружении.