Необычайные приключения Кукши из Домовичей. Сигурд победитель дракона. Повести древних лет - Вронский Юрий Петрович
«О, великий ярл, ты любишь резать по дереву, но ты не обычный резчик…»
Сигурд несколько раз повторил эти нескладные слова, чтобы услышать, как они прозвучат в гриднице. Он остался доволен своим сочинением и радостно засмеялся.
— Что ты сказал, ярл?
Сигурд вздрогнул. Он и не заметил, как в гридницу вошли люди. Перед ним стоял Торарин Резчик, а за ним — жена ярла с кувшином меда в руке.
— Стало быть, ярлу нравится новое сиденье?
— О… очень… — запнулся Сигурд.
Он коснулся пальцами извивающихся змеиных тел.
— Будь уверен, в доме ярла для тебя всегда найдется работа, — сказала жена ярла и подала Торарину Резчику кувшин, предварительно отпив немного меда.
Взяв кувшин, Торарин поклонился так низко, что мед выплеснулся через край.
— Спасибо на добром слове, хозяйка. Но меня уже донимает старый зуд: люблю бродить по свету. И так я у вас засиделся.
— Что ж, не станем тебя удерживать, — сказала жена ярла. — Однако надеюсь, что ты еще не раз посетишь нашу усадьбу. А теперь скажи главное: какую плату ты требуешь за свою работу?
— Труда я положил немало, — ответил Торарин. — Тут целый год моей жизни.
— Мы все это знаем.
— Это моя лучшая работа, такой резьбы еще не выходило из-под моего резца, — продолжал Торарин. — С покойным ярлом у нас был уговор, что я сам назову цену за свой труд.
По знаку хозяйки двое слуг внесли позолоченный сундук. Склонившись над ним, жена ярла отперла его бронзовым ключом из своей связки.
— Спору нет, Торарин Резчик, твоя работа выше всех похвал. Так смотри же! — Она повернула к нему сундук так, чтобы он увидел блеск серебряных монет. — Сколько серебра ты хочешь?
Торарин мельком глянул на сундук. Потом в упор посмотрел на жену ярла.
— Нет, хозяйка, мне серебра не нужно. Я хочу получить одну из твоих рабынь. Отдай мне Эдду!
Сигурду показалось, будто его ударили по лицу. Он был готов отдать что угодно: золотые кольца, лучших коней, даже корабль. Но Эдду…
Жена ярла захлопнула сундук и рассмеялась.
— Да ведь она старая! Ты, видно, выпил лишнего, Торарин.
— Пока что я не отведал и капли твоего золотистого напитка, хозяйка. А потому знаю, что говорю.
Жена ярла покачала головой.
— Это должен решить Сигурд. Он получил Эдду в подарок, когда родился на свет. Она принадлежит ему.
Резчик перевел взгляд на Сигурда, он ждал ответа.
— Я… мне нужно подумать, — заикаясь, проговорил Сигурд и отвернулся, пряча лицо от света очага.
Поклонившись, Торарин Резчик выпил мед и покинул гридницу.
— Старая рабыня! — фыркнула жена ярла, когда они с Сигурдом остались одни. — У нас полно молодых и здоровых девок. А он выбрал Эдду. — Она смеялась, хлопая себя по коленям. — Недаром говорят, любовь зла.
Сигурд тяжело вздохнул. На душе у него было тоскливо. Глаза жгло от подступавших слез. Ну кто бы подумал, что так обернется.
Эдда всегда была рядом с ним. Его первые впечатления в этом мире: тепло ее кожи и удары ее сердца. Глаза, полные неведомой скорби. Губы, бормотавшие чудные слова, непонятные песни. Но эти песни успокаивали его, убаюкивали и прогоняли страх.
Со временем он понял смысл этих песен. Они рассказывали о земле, которой он никогда не видел. О ее теплых ночах, о луне, низко висевшей над фруктовыми садами. О маленьких, крытых соломой домиках, о женщинах и ребятишках, собиравшихся у деревенского колодца. Когда он закрывал глаза, мир Эдды становился ему родным и близким. Он как будто чувствовал запах цветов и слышал веселый смех быстрых кареглазых детей.
— Как ты попала в наши края, Эдда? — спросил он однажды, еще совсем маленький.
Глаза Эдды почернели, как угли. Он не мог угадать, о чем она думает.
— Нашу деревню разорили и сожгли, — коротко ответила она. — Меня взяли в плен и на корабле привезли сюда.
— А если бы тебя не сделали рабыней, Эдда?
— Тогда я жила бы в стране франков, у меня был бы свой дом, усадьба, я бы работала на себя. Может быть, у меня была бы корова, гуси, осенью я собирала бы винные ягоды. И уж наверное не зябла бы по ночам так, как здесь, — улыбнулась она и погладила Сигурда по волосам.
Вот и все, что рассказала ему Эдда. Больше Сигурд не решался расспрашивать. На земле викингов у Эдды не было ни прошлого, ни будущего. Он это понимал. Ее судьбой здесь распоряжался он, Сигурд.
И вдруг какой-то бродячий резчик требует, чтобы он отдал ему свою рабыню в награду за его труд.
Сигурд был в растерянности. Он потерял трех братьев. Он потерял отца. Тир и Рейм сбежали из усадьбы ярда и вернулись на родину.
Но потерять Эдду он не мог.
Сигурд столкнулся с ней возле дома. Она несла ведра с водой. По двору гулял ветер, ударяясь о стены домов.
— Эдда, — сказал Сигурд, глядя ей прямо в глаза, — я знаю твою тайну. Я знаю о девочке, которая родилась тринадцать зим назад.
Эдда вздрогнула. Ведра стукнулись о землю, вода расплескалась. Эдда прижала руку к сердцу. Сигурд впервые увидел ее по-настоящему испуганной. В ее глазах застыл страх.
— Я знаю, что вы с Торарином Резчиком хотите найти ее!
Эдда отступила к стене дома и смотрела на Сигурда, словно он был злым духом. Ее начало трясти, плечи вздрагивали.
Сигурд приблизился к ней. Он склонился к лицу Эдды.
— Я знаю, где нужно искать твою дочку. Гляди! — Достав блестящую цепочку, он покрутил ее перед глазами Эдды. — Узнаешь этот крестик?
Эдда побелела. Она с ужасом смотрела на Сигурда.
— Ради всех святых… Этот крестик я надела на нее, когда должна была оставить ее в лесу…
Сигурд сжал крестик в руке.
— Я тебе скажу, где она, но ты должна пообещать мне одну вещь.
Глаза у Эдды забегали. Сердце стучало, как у затравленного зверя, ее била дрожь, она с трудом держалась на ногах. Молодой ярл не пощадит ее. Он может потребовать от нее все что угодно. Ведь она рабыня.
— Что ты хочешь? — прошептала Эдда, прижав к груди сплетенные руки.
Сигурд судорожно глотнул. Ему было трудно произнести нужные слова. Он вспомнил плохие дни. Вспомнил, как иногда унижал Эдду, пинал ее ногами, плевал в нее только потому, что она была его рабыня. Он опустил голову.
— Я хочу… Обещай, что ты вернешься на усадьбу, когда найдешь свою дочку. Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне.
У Эдды подкосились ноги, и она схватилась за Сигурда, чтобы не упасть.
— Сигурд, — заговорила она, плача и крепко обнимая его. — Я всегда любила тебя, как сына. Теперь же я знаю, что и ты любишь меня, как мать.
Сигурд отвернулся. Он тяжело дышал, словно только что одержал победу в тяжелом бою.
Жизнь на усадьбе шла так же, как при старом ярле. Воины готовились к новому походу. Закопченные кузнецы день и ночь стучали по наковальне. Им предстояло выковать и наточить более полусотни мечей. Рабы таскали на корабли тяжелые грузы: большой корабельный шатер с вырезанными на шестах лошадиными головами, огромный железный котел, чтобы варить на берегу мясо. И наконец щиты, расписанные золотом по черному полю, — их повесили снаружи по бортам кораблей.
Ночью, накануне отплытия, Сигурду приснился сон.
Он скакал по широкой долине. Было холодно, в небе сияла круглая бледная луна… Сигурд держал путь на Гнитахейд. Он хотел остановить коня, но тот не слушался и скакал дальше. Они пересекали долину. Не быстро, но и не медленно. Вдали виднелась гора, где жил дракон. Конь нес Сигурда прямо к ней.
Сигурд покрылся холодным потом. Удары его сердца эхом отзывались по всей долине.
«Стой! — крикнул он, натягивая поводья. — Стой! Я не тот Сигурд, не герой! Я сын ярла! Я не хочу сражаться с драконом! Поворачивай назад!»
Но конь нес Сигурда все дальше вперед. Цокот копыт совпадал с ударами его сердца. Черная огромная, словно тролль, гора высилась перед ним. В горе зияло отверстие — это был вход в пещеру.
Наконец конь сбавил шаг. Луна висела прямо над расселиной. Валун, который загораживал вход в пещеру, задрожал. Послышался глухой стон, потом рычание, громом прокатившееся над горами. Из отверстия пещеры высунулся дракон. Удушливый дым обволакивал его туловище и скрывал голову. Конь заржал и встал на дыбы.
