Демидовы - Федоров Евгений (книги без регистрации бесплатно полностью txt) 📗
Государь загрохотал добродушным смехом, шагнул длинными шагами к креслам, — брякнули шпоры, — бросил на ходу треуголку.
— С чего взбесились? — садясь в кресло, спросил он.
Смущенные дамы присели перед царем в поклоне. Алексашка, утирая платком лицо, отдувался:
— Ой, мин герр…
Заметив благодушие на царском лице, Данилыч засмеялся. Дамы сконфузились. Демидов не знал, что делать.
— Ну, с чего в пляс пошли?
Меншиков махнул рукой на Демидова:
— Да вот сибирский гость наехал, проштрафился, а бабы обрадовались случаю. Гляди, мин герр, бородища какая, а плясун — не дай бог!..
Никита стоял смущенный. В другом месте он непременно глубоко разобиделся бы, но, видя, что государь смеется, хозяева смеются, расхохотался и сам.
Царь притих на минуту, искоса поглядывая на Демидова:
— Ну, Демидыч, докладывай, сколь пушек да ядер приволок?
Никита опустил голову, развел руками.
— Беда, государь! — огорченно сказал он.
Царь встал, лицо его помрачнело, прошла легкая судорога.
— Что за беда, Демидыч, приключилась? — спросил Петр.
— В разор заводы наши пущают, хлеб не дозволяют ставить, народишко мрет…
Государь пожал плечами, омрачился больше:
— Ничего не пойму. Кто зорит заводы и почему хлеб не дозволяют ставить? Люди работают в полную меру, кормить надо и того лучше. От сего одна выгода государству. Кто перечит моим указам?
Никита осмелел, посмотрел в глаза царю и ответил:
— Капитан Татищев сему делу зачинщик, царь-государь. Мы его и так, мы его и этак. А он — никак, понаставил дозоры и не пропускает обозы с хлебом, мрет народ…
— Вот как! — удивленно произнес государь, засунул за обшлаг мундира руку, достал трубку и стал набивать табаком. — Данилыч, наказую: завтра разберись в этом деле, да, может, того капитана Татищева отозвать в Санкт-Питербурх, — царь недовольно двинул плечом. — Ишь, что удумал, работных отучить от хлеба!..
За окном синел вечер, слуги бросились зажигать свечи.
Государь успокоился, подошел к жене Меншикова, взял ее за подбородок:
— Ну, Дарьюшка, повеселилась?
— Повеселилась, мин герр, — откликнулась Меншикова.
В покое засверкали желтые огоньки свечей, свет их дробился о хрустальные привески. Слуги опускали на окнах шелковые занавесы.
— Данилыч! — закричал государь. — Изголодался я, ездил в гавань. Зов» к столу!
Быстро забегали слуги, на минутку следом за ними вышел Демидов и что-то прошептал дворецкому. Когда он вернулся, царь, взяв под руку жену Меншикова, повел ее к столу. Все отправились следом. На скатерти необыкновенно нежно-серебристого цвета были расставлены блюда, вина и среди них любимая царем анисовка.
Царь шумно уселся за стол, за ним последовали остальные. Расставив широко локти, государь стал жадно есть. Никита внимательно следил за ним да поглядывал на скатерть. Ой, как хотелось ему показать новую диковинку из горной кудели! От анисовки государь оживился, повеселел, посмеивался над Меншиковым и Демидовым. Разыгрывая неловкость, Никита неожиданно опрокинул блюдо с жирной подливкой. Хотел исправить беду, да рукавом зацепил меншиковский бокал с густым вином, и все полилось на скатерть. Царь поморщился.
— Экий ты, братец, неловкий! — усмехнулся Петр Алексеевич. — Быть тебе битому хозяйкой!
Демидов ухмыльнулся в бороду.
— Не печалься, государь! — улыбаясь, сказал он. — Ничего сей скатерти не станет. Эта скатерть особая. Полюбуйся, Петр Ляксеич! — Заводчик глянул на слуг, те мигом убрали посуду, и Демидов сдернул со стола скатерть. — Разреши, государь, выстирать ее огнем!
— Да ты сдурел, Демидыч! — воскликнул царь.
Никита, не смущаясь, бросил скатерть в пылающий камин. Быстро выгорели жировые и винные пятна, и Демидов выхватил из огня скатерть, встряхнул ее и снова покрыл стол.
Петр Алексеевич открыл в изумлении рот.
— Да ты колдовством, что ли, занялся, старый! — удивленно закричал государь.
— Это не колдовство, Петр Ляксеич! — степенно ответил Демидов. — Найден нами в русской земле, на Каменном Поясе, минерал особый — горная кудель, или асбест, именуется. Ни в огне не горит, не портится и гож для тканья!
Никита захлопал в ладони, и слуга принес укладку, а из нее Демидов извлек белоснежные холсты, кошельки, кружева. Раскладывая их на столе, заводчик весело предлагал:
— Спытайте сами, кидайте в огонь, и все уцелеет!
Государь засмеялся, похлопал Никиту по плечу:
— Вот за это спасибо! Сей минерал на пользу нам будет!
Дамы бросились разбирать кружева, и все ахали, разглядывая волшебные подарки. А государь уже успокоился и задумался вдруг. Он поглядел на Демидова и Сказал ему:
— Ну, Демидыч, торопись с пушками да ядрами! Выручай!
Никита поклонился царю.
— Как всегда, готов, Петр Ляксеич! Только не пойму, к чему торопиться: войну покончили, шведов побили и замирились! — с напускным хладнокровием вымолвил заводчик.
Царь улыбнулся таинственно и ничего на это не ответил. Прощаясь с Демидовым, он обнял его и расцеловал:
— Не забывай уговор! Может, не скоро свидимся!
Хотел Никита спросить, куда и зачем так торопится государь, но тот быстрыми шагами вышел из горницы. Как внезапно он появился, так же вдруг и покинул дворец Меншикова.
Демидов стоял посреди горницы ошарашенный. Меншиков взял его за руку и, отведя в уголок, прошептал заводчику:
— Да не кручинься, Демидов! Дел тебе не убавится. Задумал государь идти на Каспий, воевать берега морские!..
Вернулся Никита в Невьянск спустя несколько месяцев, а следом за ним на Каменный Пояс в горную контору заводов пришел указ Берг-коллегии, которая предложила капитану Татищеву немедленно прекратить стройку нового города и выбыть для допроса в канцелярию государя.
Никита Демидов одиноко бродил по каменным хоромам своего невьянского замка. Как сыч в дупле, нелюдимый старик хохотал.
— Буде, отстроились… ты не шути с Демидами — они, брат, такие! — грозил он невидимому врагу.
8
Напрасно и преждевременно радовался Никита Демидов. Капитан Татищев уехал в Санкт-Питербурх, но на его место с большими царскими полномочиями на Каменный Пояс прибыл основатель многих олонецких заводов Виллим Иванович де Геннин. Полномочия его были огромны: он мог по собственному почину строить и перестраивать казенные заводы, не спрашивая о том дозволения Берг-коллегии. В горном деле, да и в литье металлов Виллим Иванович был большой знаток.
Осмотрев казенные заводы и найдя, что рачительный капитан Татищев немало потрудился для государственной пользы, он одобрил его благие начинания и сам деятельно втянулся в эту немалую и докучливую работу На деле он убедился, насколько прав был Татищев. На Каменном Поясе царила «всюду злая пакость, государственные заводы в худом состоянии, крестьяне разорены, судьи берут взятки, воеводы живут приносами». Казенные чиновники думали только о себе, а Демидовы творили что хотели. Ничего не утаивая перед царем, Геннин честно написал обо всем государю.
«Демидов — мужик упрямый, — писал он, — не любит, чтобы в его карты заглядывали. Татищев же показался ему горд и неподкупен, старик не любил с таким соседом жить. Демидову не очень мило, что вашего величества заводы станут здесь цвесть. А Татищев по приезде своем начал стараться, чтоб вновь строить вашего величества заводы и старые поднимать».
Геннин очень подробно описал все порядки, заведенные капитаном Татищевым, которые ограничивали произвол Демидовых. Не таясь, он похвалил капитана, которого счел в деле рассудительным, прилежным, человеком государственного ума.
«Как отцу своему объявляю, — убеждал в докладе Виллим Иванович царя, — к тому лучше не смекать, как капитана Татищева, и надеюсь я, ваше величество, изволите мне в том поверить, что я оного Татищева представляю без пристрастия, я и сам его рожи калмыцкой не люблю, но видя его в деле весьма правым…»
Однако государь Петр Алексеевич рассудил по-своему: начальником казенных заводов и главою горного дела на Урале он назначил Геннина, а Татищева оставил в Санкт-Питербурхе.
