Коммод. Шаг в бездну - Ишков Михаил Никитич (читать полные книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Закончил Коммод следующим призывом. Цитирую – «…сегодня ему (Геркулесу) следует нести дары, его (Геркулеса) молить о помощи, следовать его (Геркулесовым) путем. Каждый римлянин (я, Бебий, и ты) обязан брать пример с обожествленного героя, каждый должен стремиться отыскать злобную тварь, будь то Лернейская гидра или Немейский лев, Стимфальские птицы или кони Диомеда. Каждому вменяется в обязанность очистить скопившиеся в душе Авгиевы конюшни. Каждый должен быть готов в любой час отправиться на край света за яблоками Гесперид или схватиться с Атласом. Если все граждане пропитаются этим духом, мощь Римской державы будет незыблема».
Если не препятствовать правде, Бебий, речь императора была встречена с некоторым предубеждением. В зале было шумно, даже геркулесов подвиг центуриона не привел в чувство шутников. Строптивцы особенно развеселились, когда император объявил о создании Геркулесовой коллегии, которой он как человек, находящийся в родстве с божественными Антонином Пием и Марком Аврелием, обязан руководить и подавать пример. Затем цезарь крикнул в зал – вижу на ваших лицах сомнение, способен ли первый из римлян достойно сыграть эту роль?
В зале сразу одобрительно загудели – сможешь, цезарь! только тебе под силу! лупи их, Луций, по спинам и по головам!
Взмахом руки Коммод восстановил тишину и повторил вопрос – вижу вас грызет сомнение, по праву ли этот молодец (он ткнул пальцем в свою грудь) называется «цезарь», ведь как уверяли древние, это прозвище первый из императоров получил по причине того, что вышел из чрева матери с длинными волосами. Другие уверяют, что это прозвище приклеилось к нему из?за цвета глаз – они у Юлия были серо–стального цвета, совсем как у меня. Вот, поглядите. Коммод не смущаясь оттянул нижнее веко и продемонстрировал зрачок.
В зале опять загудели – далеко, мол, не видно. Откликнувшись на глас народа, император воскликнул – не верите?! – и подозвал ближайшего из преторианцев. Оттянув нижнее веко, спросил, какого цвета его глаза?
— Самые что ни на есть серо–стальные, величайший! – подтвердил преторианец.
Император был удовлетворен и обратился к залу.
— Теперь верите?
— Теперь верим, – дружно откликнулись из зала. – Преторианцам всегда верим. Попробуй не поверить…
— То?то, – погрозил пальцем Коммод, после чего заявил, что третье и решающее доказательство своего родства с обитателями Олимпами и безусловное право возглавлять коллегию, нареченную именем героя, он представит завтра на глазах у всего римского народа в амфитеатре Флавиев (Колизей), куда просит явиться и присутствующих в зале гостей.
— А в чем дело? – кто?то дерзкий выкрикнул из зала.
— А в том, – передразнил его Луций, – что на языке мавританцев «цезаем» называется слон, и это прозвище приклеилось к божественному Гаю Юлию после того, как он убил слона».
* * *
На следующий день самый большой и вместительный амфитеатр Рима с самого утра начал заполняться публикой. Из всех окрестных городков и поселений в город потянулись тысячи желающих взглянуть на подвиг, который на глазах у римского народа должен был совершить император и подтвердить тем самым свое право руководить государством или иначе «народным достоянием» и вести их всех за собой.
До полудня в огромной чаше для увеселения и разогрева зрителей проводились травли зверей и бои быков, которых разогревали и злобили фессалийские всадники. Они кололи быков дротиками, пока животных не охватывала ярость, после чего на бой с рогатыми чудовищами выходили самые знаменитые и храбрые бестиарии.* (сноска: Гладиатор, вступающий в битву со зверями). После перерыва зрителям были представлено конное сражение, в которых участвовало по сотне германцев и пленных парфян, взятых в плен за Тигром. Затем на арену вышли гладиаторы – девятнадцать пар.
Когда и эти бои закончились, претор, распоряжавшийся проведением игр, объявил перерыв, чтобы зрители могли перевести дух. Цезарь покинул императорскую ложу, в которой по заранее расписанным местам сидели члены императорской фамилии – прежде всего, сестры императора с мужьями, высшие сановники, руководители жреческих коллегий, весталки, а также приглашенные правителем гости. Одним из них был дворцовый историограф Постумий Тертулл, в компании с Виталисом составивший сценарий предстоящего праздника. Спустя полчаса, по распоряжению Тигидия Перенниса, торжественно выступившего из недр громадного сооружения, претор вновь поднялся на возвышение, устроенное возле императорской ложи. Запели трубы, раздался барабанный бой, и в наступившей тишине раздался мощный голос магистрата – даже на верхней галерее, где толпилась нищие, чужаки, не имевшие римского гражданства, и рабы, было отчетливо слышно каждое его слово.
— Смотрите, граждане, и увидите! – провозгласил претор. – Геркулес Великий Хранитель (Hercules Magnus Custos), борец за справедливость, непобедимый воин, претерпевший столько мук в земной юдоли, но сумевший взойти на Олимп, с нами. Возрадуйтесь, откройте сердца, ведь сказано: пока деяния Геркулеса священны для каждого чистого помыслами, готового к подвигам квирита, до той поры стояла и стоять будет наша держава. Близок тожественный момент, когда каждый может убедиться, что дух Геркулеса, воплощенный в дарованном Риму императоре, телесно пребывает в римском народе.
Нестройный гул встретил эту краткую и выразительную речь, в составлении которой принимали участие Тертулл, префект города Ауфидий Викторин, а также забиравший все бoльшую силу Переннис. Теперь это был не тот Тигидий, о котором сослуживцы рассказывали, что легче заставить запеть каменную сирену на мосту Агриппы, чем выдавить слово из пармианского префекта. Теперь это был властный, не позволяющий себе улыбаться, скорый на расправу и жадный до чужого имущества служака. Не прошло и месяца, как был сослан бывший наместник Аквитании Фуфидий Руф, а Тигидий с согласия цезаря занял его роскошную виллу по Фламиниевой дороге. Он отвечал за подготовку игр, его распоряжения теперь выполнялись беспрекословно.
В начале подготовки к празднованию цезарь обратил внимание «друзей» на «колоссальное» значение предстоящего подвига для судеб страны. Конечно, и для него, Луция Коммода, тоже.
Не сумевшему сдержать мимолетную усмешку – даже борода не спасла от острого взгляда цезаря! – цезарь сделал персональное внушение.
— А для тебе, Постумий, особенно.
Затем тем же ровным голосом принялся терпеливо объяснять.
— Пусть ни тебе, ни другим присутствующим не покажется нелепым мое настойчивое и несколько театральное намерение выступить в роли ожившего Геркулеса. Не сочтите меня за последователя Нерона, этого жалкого актеришки и шута в мантии! Поймите, как важно для всех нас в этот момент заручиться поддержкой римского плебса. Сейчас, когда у части возомнившей невесть что знати, вновь возобладали порочные и властолюбивые устремления, я вынужден напрямую обратиться к народу. Плебеи не такие простачки, какими кажутся с вершин учености или из окон роскошных вилл. Простой римлянин никогда не откажется попробовать на зуб золотой, который ему попытается всучить меняла, собственноручно пощупать новую вещицу, и до той поры, пока на себе не испытает силу воспеваемого божества, он будет равнодушно взирать на все, что творится в государстве. Только тогда крепка держава, когда за нее обеими руками держится каждый горшечник, булочник, кузнец, столяр, каждая доярка и свинарка, каждый рядовой легионер. А для этого плебею нужна вера в то, что справедливость не посрамлена, доблесть жива, добродетелью не торгуют вразнос. Без государства он ничто, потому что первым, кто страдает от хаоса, мятежей и бунтов, нехватки хлеба и обесценивания серебряной монеты, является маленький человек. Его и надо спросить, согласен ли он принять Геркулеса в качестве своего защитника? Ему надо дать надежду. Пусть каждый из жителей Рима сердцем почувствует, что есть смысл уверовать в Геркулеса. Вот почему следует тщательно продумать все детали предстоящего подвига. Все должно быть учтено – от наконечника копья, который должен быть наточен так, чтобы пронзить самую толстую шкуру, коня, который не должен струсить в решающий момент, до лавины звуков, которые следует обрушить на публику, и величины геркулесовой палицы, чтобы уже один ее вид внушал благоговение. Я не желаю попусту рисковать жизнью, тем более отступить перед опасностью. В этом вы должны быть заинтересованы не меньше меня. В противном случае, я, например, не могу даже предположить, где ты окажешься, Постумий. В Африке или тебя без долгих разговоров отправят в Аид. Что будет со мной, мне известно, – он провел ребром ладони по горлу. – А вот какая участь ждет тебя?.. – император развел руками. – Не знаю.
