Донесённое от обиженных - Гергенрёдер Игорь (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗
Гости сели у стола, а хозяину явно не сиделось, он замаячил по комнате. Был он нерослый, поджарый, с бритым лицом и ещё мог считаться молодым человеком. Заметным внутренним усилием заставив себя приостановиться, задал Пахомычу вопрос:
— Вы понимаете, что, вступая в организацию, берёте обязательства?
Тот заявил, что берёт обязательства лишь в том отношении, насколько они отвечают цели разгрома красных. Дудоладов успокаивающе вытянул руку. Выражение у него было важно-любезное, как если бы он услышал ожидаемое и желательное.
— Для полной надёжности исполнения… — подойдя к столу, он через него наклонился к Пахомычу, — нам не хватает ещё одной пятёрки. Я имею в виду боевые пятёрки.
Никодим лукаво-ласково и как бы исподтишка проговорил:
— Человек этот стоит дорогого…
Хорунжий возразил в неловкости:
— Возраст у меня какой… не любое дело будет по силам.
Дудоладов, взмахнув кистью руки от себя прочь, произнёс, как мог бы произнести монарх, милующий виновного:
— Я знаю, что вы сможете! — Он взялся за спинку стула, словно решив сесть, но не сел. — Люди пожилого вида как раз и нужны. Подъедете на телегах к штабу, наружной охране скажете, что посланы для нужд эвакуации… старики охрану не насторожат. Огонь из револьверов в упор — а тут вступят в дело молодые.
— В штабе будет план эвакуации, там будут знать, кто её обеспечит, — критически отнёсся хорунжий.
Дудоладов встал боком:
— И вы думаете — это не обдумано? — его лицо выразило учтивую досаду, а затем подобрело. — Охране надо будет сказать — возможно, мы поручим это вам — сказать, играя дубинноголового: «Давай выноси москательный товар!» — «Какой товар? Не видишь, куда тебя, старого, несёт?! Тут штаб!» — «Рази? А нам сказывали…» И огонь в упор из револьверов!
У Пахомыча засосало под ложечкой.
— И надо бы легче, да некуда, — сказал тоскливо.
— А у меня мнение, что можно успеть наперёд них пульнуть! — заговорил со страстью Лукахин. — Хоть одного комиссара убью, а там пусть меня… — голос пропал в сдавленно-тугом выдохе ненависти.
— До комиссаров ещё надо будет добраться. Внутри тоже охрана, — напомнил хорунжий.
Дудоладов заметил ему, что достаточно поработал в Орске, который был в том же положении, в каком скоро окажется Оренбург, и попросил «большего внимания» к своему плану. Итак, в штабе, услышав стрельбу, бросятся вызывать подмогу. Но часть, в которую поступит сигнал, не явится, ибо в ней успешно проводится работа. Там много мобилизованных, очень недовольных коммунистами.
— Понятие ор-га-ни-за-ция, — с неумолимой отчётливостью произнёс Дудоладов, — вмещает в себя детали, каждая из которых должна быть серьёзно взвешена. Правила организации требуют, чтобы свой человек был и в самом гнезде врага… Такой человек появился! — он внезапно сел на стул. — Под моим влиянием он стал нашим.
То, как это было сказано, передало хорунжему мысль о женщине, и он невольно глянул на кровать у стены. Хозяин, уловивший взгляд, слегка, со сдержанной приятностью улыбнулся.
— У меня есть все основания для доверия! — сказал с некоторым вызовом, как бы предупреждая нападки на упоминаемую особу. — Я получил доказательства. Человек работает в штабе, но признался мне и в тайном сотрудничестве с ЧК.
«Поди ж ты! шёл сюда и не ожидал весёлого», — подумал Пахомыч. Определённо не любя сейчас тех, кто воспевает романтику приключений, и тех, кто это читает, поинтересовался:
— Можно спросить — из-за линии фронта кто-то… — чтобы не сказать «вами руководит», договорил: — помогает вашей деятельности?
Дудоладов произнёс с невозмутимой вескостью:
— Мои сообщения доставляются на стол Александру Ильичу, — назвал он имя, отчество Дутова. — Со мной, через службу разведки, согласует действия Андрей Степанович Бакич.
Генерал-майор Бакич командовал 4-м армейским корпусом белых, который должен был прорвать оборону Оренбурга с севера.
— Это мне доставили буквально недавно… — вскочив, Дудоладов вынул из платяного шкафа плетёный чемоданчик, положил на пол и присел на корточки. — Дополнительно получил… — приподняв крышку, выхватил из-под неё пачку купюр не глядя, как если бы чемоданчик весь был набит деньгами. — Сейчас я выделю вам средства, — обратился заботливо и раскованно к хорунжему, но тот заявил, что начинать с получения денег не желает.
Хозяин согласился — с увещевающей оговоркой:
— Знайте, что для вас предусмотрена сумма! — Заглянув под крышку чемоданчика, извлёк маленький плотный бумажный четырёхугольник и развернул перед собой довольно большое письмо: — Вот последние… полагаю, предупреждать излишне — секретные! — уведомления из штаба командования. Читаю: «Приказом за номером 016 поставлена задача 4-му армейскому корпусу: к 26 апреля ликвидировать группы противника, действующие в районе города Оренбурга, и по овладении городом продолжать наступление на Нижне-Озёрную. В Оренбурге выделить в резерв один полк 2-й стрелковой дивизии…»
Дудоладов, приглашая проникнуться впечатлением от услышанного, перевёл взгляд с одного гостя на другого.
— Для быстрого приведения города в порядок, — стал читать далее, — комендантом Оренбурга назначается поручик Васильчиков…
Лукахин, чья житейская основательность вязала воинственное рвение, проговорил с заминкой:
— Спешат… Поболе бы подумали, как город взять.
Дудоладов, держа указательный палец на письме, сказал со спокойствием человека, скрывающего закономерное нетерпение:
— Всё, что они могли обдумать, они обдумали. Остальное возложено на нас! Приказы, которые кажутся скороспешными, — это знак уверенности, что мы сделаем наше решающее дело. — Он убрал письмо в чемоданчик и шагнул к столу. — Судьба оставляет нам пять-шесть дней до удара… Обезвредив верхушку, мы посеем панику у красных и облегчим нашим рывок к Волге.
— Верхушку-то — это правильно, — тут же оживился Лукахин, — надо дочиста перепластать!
Пора было прощаться: в темноте мог задержать патруль и заняться выяснением — куда, откуда идёте? зачем ходили?.. На улице Лукахин сказал Пахомычу:
— С какими командирами он в договоре! То-то хват!
Хорунжий размышлял над тем, что нынешняя война часто сходит за авантюрное, чтобы не сказать — жульническое — предприятие. Но можно ли исключать, что кто в разыгравшемся хаосе к ней соответственно относится, тот и выигрывает? Сарказм отчаяния приносил странное удовлетворение… Нет ли, пошаливала мысль, некоего закона колебаний в том, что зимой белые были отогнаны на сотни вёрст, а теперь они опять совсем рядом? Почему бы маятнику не качнуться дальше?
Пряча устремление к созвучному, Пахомыч принуждённо усмехнулся:
— Как полагаться-то на его план?
Никодиму не хотелось рассуждений на эту тему.
— А я положусь. Всё одно не нами решится. Человек предполагает, а Бог располагает!
Как часто, подумал хорунжий, случалось, когда он мог бы сказать то же самое.
— Так пойдёте с нами на их гнездо? — спросил Лукахин.
— А куда я денусь? — вырвалось у Пахомыча. Он удивился, как беспечно сказал это, а потом понял, что иного ему и не оставалось.
66
К 20 апреля белые взяли Оренбург почти в кольцо. С юга, от Илецка, наступал 1-й казачий корпус. 2-й корпус приближался с востока, двигаясь вдоль железной дороги Орск — Оренбург. В сорока километрах к северу от города сосредоточился 4-й армейский корпус, которому предстояло переправиться через реку Салмыш, взломать оборону красных и западнее Оренбурга перехватить их отступающие части.
Разлившийся Салмыш мчал свои воды не только по главному руслу, но и протоками, непроходимыми вброд, постоянные мосты поблизости отсутствовали. Солдаты сколотили плоты, собрали по деревням лодки, и, несмотря на артиллерийский огонь красных, 2-я стрелковая дивизия переправилась на западный берег. 21 апреля она заняла станицу Сакмарскую и посёлок Майорский менее чем в двадцати километрах от Оренбурга.
В нём на стенах домов, на заборах и столбах появились спешно размноженные воззвания: «Будем стоять насмерть!» Для искушённых горожан это было признаком того, что красная рать вот-вот пустится в дорогу. Автомобили начальников носились по городу, сигналя с каким-то надрывным ожесточением, походка же совслужащих, которые передвигались пешим порядком, сделалась характерно шмыгающей. В этот дрожащий от весеннего возбуждения час организация Дудоладова подразбухла, раскинутые сети принесли даже больше той пятёрки, на которую он рассчитывал.
