Восемь знамен - Савадж Алан (лучшие книги .TXT) 📗
По прибытии в Ханькоу Джон поразился пуще прежнего. Христианство, без сомнения, несет черты коллективизма, поэтому простота и равенство были в полной мере присущи тайпинам. И по вполне очевидным причинам их философия оказалась исключительно привлекательной для полчищ китайских крестьян, с незапамятных времен находившихся под гнетом императорских налогов, с одной стороны, и землевладельцев, которым на откуп был отдан сбор этих налогов, с другой. На удивление Джона, ничтожно мало было сделано для восстановления инфраструктуры провинций, которые разорила гражданская война, однако он объяснил это тем, что восстание еще в самом разгаре. Добывая себе пропитание грабежом и мародерством, благо в бассейне Янцзы хватало богатых торговцев рисов, последователи тайпинов пока еще не испытывали серьезного недостатка в еде, так как привыкли к скудной жизни. Казалось, никого не волновала очевидная истина: урожая в будущем году не будет, если не посадить его сейчас. Или все мятежники намеревались отправиться в поисках пропитания в другую провинцию?
Не наблюдалось ни малейших попыток начать восстановление Ханькоу в его прошлом величии, о котором Джон слышал от сводного брата. Во многих местах еще дымились пепелища, громоздились руины разрушенных зданий, а на улицах до сих пор валялись неубранные скелеты убитых. Тем не менее город кишел энергичными мужчинами и женщинами, разодетыми в награбленные пышные одежды, выставляющими напоказ свое оружие и преисполненными желания продолжить победоносный поход вниз по реке. Джона Баррингтона провели через толпы мятежников к вице-императорскому дворцу, также пострадавшему во время штурма. Миновав коридоры со все еще сияющими мраморными полами, он оказался в приемной, где ему было велено дожидаться, пока о нем доложат «небесному королю».
Когда юношу впустили, ему пришлось ползти на коленях и выполнить ритуал коутоу у подножия трона вице-императора. Он прекрасно осознавал: это решающий момент его миссии. Пути к отступлению нет, теперь только абсолютное самообладание позволит ему все преодолеть.
— Ты говоришь, что твое имя Баррингтон, — услышал он спокойный голос. — Дай мне взглянуть на твое лицо.
По-прежнему стоя на коленях, Джон выпрямил спину и, взглянув в сторону трона, невольно прищурился. Его поразил блеск свиты, окружавшей трон. Дорогие одежды, сверкающие драгоценностями эфесы мечей, богатые броши и ожерелья буквально ослепили юношу. Но никто из свиты не мог сравниться с самим Тянь Ваном. Хун Сюцюань разоделся в императорское желтое платье, расшитое красными драконами, как будто он и в самом деле был Сын Небес. Он был без оружия и почти без украшений, за исключением нескольких перстней, но сильнее всего поражала его молодость. Джон знал, что самозванцу не больше тридцати, и, в отличие от своих воевод, он был гладко выбрит, казалось, намеренно подчеркивая свою молодость. Вместе с тем его тонкие губы и холодный взгляд свидетельствовали о силе и жестокости характера. Он пристально вгляделся в лицо Джона, затем кивнул.
— Да, — произнес он, — ты — Баррингтон. Зачем пришел сюда?
— Меня послал мой брат Мартин Баррингтон поздравить своего старого друга с успехом его оружия.
— Старый друг! — Хун скривил губы. — Он мог бы и сам разделить мой успех. Причем с его участием все это произошло бы еще двенадцать лет назад.
— Мой брат признает свою ошибку, ваше величество, — возразил Джон.
— Он прислал мне подношения? Или дань?
— Он прислал своего единственного брата помогать вам.
Хун несколько секунд изучал юношу.
— Чем же ты собираешься помочь мне? — наконец задал он вопрос.
Джон заранее определил линию своего поведения, и успех зависел от того, сумеет ли он завоевать этого человека.
— Разве я не знаю эту реку и земли по ее берегам так же хорошо, как собственную ладонь? Не менее хорошо мне знакомы маньчжурские генералы и войско, которым они располагают.
Ты хочешь помочь мне разгромить маньчжуров?
— Я проведу вас к Нанкину, ваше величество.
— Да ты всего лишь мальчишка, — усмехнулся один из сподвижников Хуна, стоявший у самого его плеча.
— Я — Баррингтон, — заявил Джон. Хун кивнул:
— Я еще поговорю с тобой, Баррингтон.
В жилые апартаменты дворца Джона сопровождали несколько евнухов. Он шел, озираясь с громадным интересом. Орда рядовых последователей тайпинской верхушки хотя бы внешне обобществляла все, что имела, но их вожди явно не делали на практике того, что проповедовали. Джон был окружен таким богатством, которое ему и не снилось. Проходя мимо открытой двери, он услышал девичий смех и увидел нескольких полураздетых девушек брачного возраста, наблюдавших за ним. Они убежали с визгом и смехом, заметив, что привлекли его внимание. Джон вопросительно посмотрел на сопровождавших его евнухов. Те ухмыльнулись.
— Это девушки из гарема «небесного короля», — объяснил один из них.
Такое сообщение полностью восстановило уверенность Джона в главенстве греховной человеческой природы над самыми высокими идеалами и одновременно заставило его задуматься. Он никогда не сомневался: тайпинам принадлежит будущее, и чтобы выжить, Дому Баррингтонов следует искать с ними союза. Однако на первых порах ему было не совсем понятно, каким образом они с Мартином сумеют обойти те их неразумные законы, которые предписывали делиться с ближним всем, что имеешь, отказаться от комфортной жизни. Но если Хун столь явно проводит политику двойного стандарта в отношении тех, кто близок ему, и всех остальных шедших за ним людей, тогда Джону следовало позаботиться, чтобы оказаться среди приближенных к трону.
Его уверенность в своем благополучном будущем укрепилась, когда он удобно расположился на диване, откинувшись на душистые подушки, и скорее раздетые, чем одетые девушки — разрезы на их платьях были столь откровенны, что при движении бедра совершенно обнажались, — поднесли ему сливовое вино.
— Вы достигли многого, очень многого, — сказал он Хун Сюцюаню, сидевшему напротив.
Хун удостоил его долгим взглядом и предупредил:
— Я не подлежу критике.
— У меня ничего подобного и в мыслях не было, ваше величество.
— Мое предназначение — очистить Срединное Королевство от скверны, поразившей его за несколько столетий.
— Чрезвычайно важная задача, ваше величество.
— Но меня, человека, который так долго боролся, так долго вел войну, можно ли меня лишить плодов моего триумфа?
— Конечно же нет, ваше величество.
— Мои люди валяются в грязи, как свиньи, или, точнее, валялись до того, как я поднял их и указал им путеводную звезду. Я и мои генералы — впереди, а они следуют за нами. Необходимо, чтобы люди смотрели на нас снизу вверх и понимали: мы над ними. Я — Сын Бога… Для меня нет невозможного. Твой брат не понял этого, когда мы познакомились. Хотя, наверное, в то время я и сам этого еще не понимал. В моей жизни было много необычного, чему я не сразу наше объяснение.
Джон понял: ему предстоит определить, то ли перед ним сумасшедший, то ли человек, искренне верящий во все, что говорит.
— Расскажите, как вы узнали о своем истинном предназначении, ваше величество, — осторожно попросил юноша.
Хун Сюцюань откинулся на своем ложе и поднял глаза к потолку.
— Просто удивительно, но когда жизнь, казалось бы, на пределе, понимание истины недоступно нам. Но она существует, Баррингтон. Однажды я пришел к твоему брату с просьбой помочь изгнать маньчжуров из Срединного Королевства. В ту пору он был командующим войсками провинции Гуандун. Однако он отказал мне. Тогда я обратился за содействием к командующему британским корпусом, который захватил Кантон. Он также отказал. Чувствуя себя морально раздавленным, я в отчаянии бесцельно бродил по улицам, не зная, что делать дальше.
Вот тут мне и повстречался человек по имени Робертс — первый миссионер, проповедующий в Кантоне. Он познакомил меня с учением Христа. Не во все я сразу поверил, но истины, открывшиеся мне, показались достаточно очевидными, чтобы вдохновить меня. Мы вернулись с моим другом Фэн Юньшанем к своим единомышленникам и поведали им о Робертсе и его учении, воодушевившем нас. В этом учении мы обрели духовный путь к возрождению народа хань. Так и зародилось общество Почитателей Бога, как мы себя называли. Родители наши не одобрили этого, но нам не было до этого никакого дела.
