Третий Рим - Жданов Лев Григорьевич (читать книги полные txt) 📗
Кроме двух окон, прорезанных в садовой стене, две двери ведут в опочивальню. Вернее, одна ведет сюда. А другая, с небольшой лесенкой, наглухо запертая, ведет из опочивальни на необитаемую совсем половину дворца.
Та половина стоит выше по горе, чем эта. Вот почему и дверь не вровень с полом прорезана. Вдоль четвертой, глухой на вид, стены, осененная шатром стоит кровать, ложе царское. Полночь скоро. Лечь бы надо. Но страшится непривычного ложа Иван, словно могилы. И не знает он, что стоит за этим постельным шатром наклониться, поднять половицу, хитро прилаженную, и откроется ход подо всем дворцом и под садом, вплоть до реки… А выход из тайника на волю тоже закрыт хорошо: дерном дверь обложена, кустами прикрыта.
Полночь близко.
Чу, часики домовые, которые и здесь стояли, и в ход были пущены с прибытием царя, выбивать мерно начали: раз… два… три… и, наконец, двенадцать. Полночь настала.
Еще сильнее жуть овладела Иваном.
Адашев, правда, рядом спит… Не кликнуть ли его? Нет, что за вздор! Совестно даже… Не мальчик уж он. Семнадцать лет ему. Он царь! Он муж! К Насте пройти?.. Тоже – зря. Она совсем расхворалась от всех передряг недавних и ужасов, Христос с ней! Пусть почивает, голубка милая. Никогда, никогда больше не огорчит он жену, не изменит ей!.. Бог свидетель…
Отчего это так мало света в покое? Разве еще свечи зажечь?.. От лампады и самому можно, не будя никого. Вон какой забавный один трисвечник стоит: яблоко в средине, а в яблоке часы тикают… Словно сверчок большой, на всю комнату трещат: тик-так… тик-так…
Хорошо, что трещат… Все веселее… Не совсем тишина могильная…
Над Москвой далекой думы царя летают. Что-то там теперь?
И опять твердит Иван:
– Прости, Господи! Зарекаюсь искушать терпение Твое…
Молится, а недавние страшные сцены так и мелькают в глазах…
Море огня… Потоки крови… Дядин труп обезображенный… Скорченные, обезглавленные трупы казненных бунтарей перед дворцом… И сейчас там они лежат.
Хоть бы окно закрыть. Да не смеет царь с лавки двинуться… Дышать не смеет полной грудью, как будто боится чей-то сон потревожить… Нарушится заколдованный сон, и пробудится нечто такое, отчего мертвым на месте можно упасть…
Оттого и сидит, не шелохнется Иван, рассвета, луча только первого ждет. Если бы не буря, не тьма облаков, скорее бы июньская ночь пролетела… А тут мрак кругом… Жутко.
Вдруг словно лист затрясся Иван. Шорох за дверью.
– Кто там?! – еле вырвался хриплый оклик из горла, перехваченного сильнейшей судорогой.
– Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас! – раздался за дверью не чужой, но мало знакомый голос.
Отлегло у царя от сердца.
Не духи там, не демоны, не убийцы подосланные. Те бы молчком, без молитвы вошли. И голос хороший, старческий чей-то, хотя еще не дряблый.
– Аминь! – торопливо произнес Иван, желая скорей узнать, кто там? Кого в полночь, без предвещения обычного допустили в опочивальню к нему?
Раскрылась дверь, и появился в покое Сильвестр, протопоп, духовник царицы…
Обрадовался даже царь.
«Вот, Бог живую душу послал, да еще такую хорошую!..»
– Входи, входи, отче! Милости прошу!.. Рад я тебе. Только што так поздно? Не приключилось ли сызнова чего? На Москве? Или ты от отца митрополита нашего?
– От себя я, государь. А поздно, потому дело такое, великое! Не всем очам видеть достойно.
Снова мороз побежал по спине у Ивана.
Странный вид у Сильвестра. Сурово и скорбно лицо его. Видно, что тяжело налегает рука на пастырский посох. Одежда вся мокрая. Сейчас пришел со двора. Правда, значит: дело великое, если в такую ночь из Москвы сюда прибыл…
– Рад тебе все едино. Зачем пожаловал? Сказывай, отче! Все сделать готов.
– Бог меня посылает к тебе, сыне! Чадо мое духовное! – значительно, смело говорит поп. Никогда он с ним так не говорил, хоть и много раз приходилось им сталкиваться и в храмах Божиих, и у царицы. Совсем пророком выглядит библейским этот величавый, седовласый, могучий старик.
– Говори, отче!.. – повторяет смиренно Иван.
– Не я – Господь Бог глаголить устами моими возжелал и даст тебе в том дивные знаменья.
– Знаменья?.. – лепечет подавленный царь.
– Да, сыне, знаменья!.. «Род лукавый и прелюбодейный ищет знамения!» – сказано бо есть. «И тебе, лукавец и прелюбодей, дастся знамение по воле Господней»
Царь онемел.
Впервые до слуха его коснулось такое слово. Но тут же он смиренно поник головой и повторил только:
– Лукавец и прелюбодей! И горше того, отче! Каюсь со смирением, по чистой совести, и пусть по той правде простит меня Господь!..
– Погоди! Слушай сперва! Потом и твоя речь придет… Слушай, что было со мною… Не нынче… Еще шесть дён назад.
– Говори… говори, отче… – весь трепеща, прижимаясь, как ребенок, к рясе священника, произнес Иван, предчувствуя, что услышит нечто необычайное.
– Спал я в покое своем… Вдруг голос воззвал меня. Прокинулся, гляжу – нет никого… Лампада сияет… И лик Спаса – кроткий и благостный – один глядит на меня. И вижу, словно слезы блестят на очах у кроткого. Глянул еще раз – нет ничего. Ну, думаю: почудилось! Да на окно перевел глаза. Чуть не крикнул! Весь Кремль, вижу, в огне пылает… И собор мой тоже…
– Господи, Господи… – зашептали бледные губы Ивана, а рука невольно сотворила крестное знаменье.
– Дальше слушай… Кликнуть кого хочу… Протопопицу-мать разбудить – голосу нет. Подбегаю к окну – все исчезло разом. Тихо. Светает на воле. Спокоен Кремль, цел собор стоит. Думаю: попритчилось. Молился мало перед сном. Сотворил молитву, лег. Снова глас зовет… Снова в огне все вижу кругом. До трех раз так было…
– Што ж не пришел, не сказал тогда мне, отче? – зашептал Иван.
– Гордыня! Неверие обуяло… Думаю, что я за святой, чтобы знаменья мне Бог подавал… Забыл, что и в безднах адовых светит величие Божие!.. Дальше слушай… Спохватился я, вспомнил виденье мое вещее, когда беда огненная над Москвой стряслась. Да поздно, так себе думаю… И снова нынче в ночи посетил меня… к тебе послал Господь… Слушай, – вдруг загремел Сильвестр, – слушай и трепещи, грешник юный! Овца заблудшая… Вот уж секира при корне древа сухого… Усечено оно будет и ввергнуто в огонь вечный!.. Покайся, нечестивец! Покинь утехи агарянские, игры содомские, оставь крови пролитие! Воззрись на землю… На весь люд христианский, Богом врученный тебе! Мало ли посещал тебя Господь? И потоп, и мор на землю приходил… Ты все не одумался! Покайся, чадо!.. Не дерзай паки насилием всяким народ угнетать… Не давай православных синклитам твоим в обиду! Не на то вручен тебе венец прародительский!.. Очисти душу свою от всякия скверны!.. К людям стань милостив… К церкви – прилежен… Не то горе тебе!.. Взвешены грехи все твои на весах гнева Господня!.. Спеши одуматься, чадо!.. Гляди, вон пажити, тобой и приспешниками твоими опустошенные… Села разметанные… Град престольный, грехов твоих ради спаленный, аки в последний час светопреставления… Гляди, вон жены, дети, старцы, в огне обгорелые… Мученики безвинные, агнцы Божии…
