Моникины - Купер Джеймс Фенимор (читать книги онлайн полностью без регистрации .txt) 📗

Прочтя самым уверенным тоном это письменное показание, существовавшее лишь в его воображении, мой брат Прямодушный ходатайствовал, чтобы суд заслушал мои устные показания в подтверждение этого документа.

— Джон Голденкалф, баронет, — обратился ко мне главный судья. — Вы слышали то, что было зачитано? Клянетесь ли вы, что все изложенное соответствует истине?

— Клянусь.

Тут показание было подписано милордом главным судьей и мною и приобщено к делу. Впоследствии я узнал, что документ, использованный моим братом Прямодушным в этом достопамятном случае, представлял собой собственноручные заметки верховного судьи по рассматриваемому делу. Увидев соответствующие имена и название дела, но не сумев разобрать собственные каракули, этот высокопоставленный защитник трона вполне естественно решил, что все в порядке. Что же касается остальных членов суда, все они думали только об обеде, а не о том, чтобы читать письменные показания, и дело было мгновенно завершено вынесением следующего решения:

«Дело королевы против Ноя Пока, и т. д.

Постановлено: считать подсудимого non compos mentis и освободить из-под стражи, буде найдутся поручители в том, что он не будет нарушать мира и порядка до истечения естественного срока жизни».

На городскую площадь был немедленно послан чиновник объявить об отмене приговора, и заседание было закрыто. Я немного задержался, чтобы поручиться за Ноя и одновременно получить назад внесенный накануне залог. Когда все формальности были выполнены, мы с братом Прямодушным отправились на место казни, чтобы поздравить нашего клиента. Мой брат Прямодушный был окрылен своим успехом и заверял меня в том, что немало обязан им своему юридическому образованию.

Ной несказанно воспрянул духом после своего освобождения из рук филистимлян и всячески выражал удовлетворение неожиданным поворотом событий. Он указал, что ценит свою голову не больше, чем всякий другой, но голова — все-таки большое удобство. Но если бы ему пришлось расстаться с нею, то, конечно, он покорился бы этому, как подобает мужчине — что доказывается стойкостью, с какой он перенес ампутацию хвоста. Теперь-то он трижды подумает, прежде чем обвинять человека в обладании памятью или чем иным, и он теперь понимает, насколько благоразумен закон, предусмотрительно разрубающий преступника на части, дабы он не повторил свое преступление. Он не намерен дольше оставаться на берегу, так как полагает, что на борту «Моржа» у него будет меньше искушений, чем среди моникинов. Ну, его матросы очень скоро вернутся на борт, потому как они уже целые сутки без свинины, а орехи, в конце-то концов, снедь для моряка довольно-таки скудная. Пусть философы говорят, что им угодно о правительствах, но, по его мнению, единственный настоящий тиран—это брюхо: тысячу раз приходилось ему бороться с собственным брюхом, и не было случая, чтобы оно не взяло верх. Жаль, конечно, сложить с себя звание лорда верховного адмирала, но уж лучше сложить это звание, чем голову. А что до хвоста, то хоть оно и приятно соблюдать моду, но он вполне может обойтись без этого украшения, а когда он вернется в Станингтон, то там, если уж будет крайность, есть один шорник, который сумеет обрядить его не хуже, чем здесь. Вот вернись он домой без головы, так миссис Пок очень бы оскорбилась. И вообще, лучше бы поскорее отплыть в Низкопрыгию: там ведь в моде обрубленные хвосты, а он, признаться, не хотел бы крейсировать по Высокопрыгии, раз уж не может выглядеть так, как окружающие. Но он ни на кого не в обиде и охотно прощает всем, кроме Боба, а уж с ним, коль будет на то воля господня, он сполна рассчитается, дайте только «Моржу» выйти в море, и прочее, и прочее, и прочее.

Таков был общий смысл речей капитана Пока, пока мы шли в порт, где он сел в шлюпку с большой охотой и поспешил на борт «Моржа», так как наши контр-адмиралы и капитаны первого ранга действительно подчинились голосу природы и вернулись к исполнению своих обязанностей, клянясь, что лучше быть простыми матросами на корабле с хорошими харчами, чем королем Высокопрыгии и жить на одних орехах.

Едва капитан отплыл в шлюпке, увозя свою голову целой и невредимой, я поспешил выразить свою признательность брату Прямодушному за то, что он так блестяще защищал моего друга. Одновременно я отдал дань восхищения изощренным и воистину философским приемам правосудия Высокопрыгии.

— Прошу вас, любезный сэр Джон, приберегите свою благодарность и похвалы для лучшего случая, — ответил бригадир, когда мы с ним направились обратно в гостиницу. — Мы действовали согласно обстоятельствам. Однако наша защита вся пошла бы насмарку, если бы главный судья умел разбирать собственный почерк. Но удача была на нашей стороне.

Что же касается принципов и формы моникинского правосудия (в этом отношении Низкопрыгия весьма сходна с Высокопрыгией), вы ознакомились с ними во время этих двух процессов Они такие и есть. Я не собираюсь утверждать, что они непогрешимы. Напротив, я сам мог бы указать на необходимые улучшения. Но мы прилаживаемся к ним, как можем. Без сомнения, у вас, у людей, законы гораздо совершеннее.

ГЛАВА XXII. Новичок в дипломатии. Коммерческий расчет. Груз взглядов. Как подбирать ассортимент

Я начал серьезно подумывать об отплытии в Низкопрыгию. Признаюсь, мне изрядно надоело считаться гувернером его королевского высочества принца Боба, и я жаждал вновь занять в обществе свое законное положение. Бригадир же заверял меня, что в Низкопрыгии всякого, кто приехал из-за границы, готовы считать знатной особой и что в его стране мне нечего опасаться такого обращения, какому я подвергался здесь. Обсудив этот вопрос в своем кругу, мы решили немедленно отправиться в посольство Низкопрыгии, чтобы получить паспорта и одновременно предложить судье Другу Нации отправить с нами депеши для его правительства, так как представители Низкопрыгии пользовались для доставки дипломатической почты любой подвернувшейся оказией.

Мы застали судью в домашнем костюме, и выглядел он совсем не так, как накануне при дворе. Тогда он блистал хвостом, а теперь блистал полным его отсутствием. Впрочем, он нам обрадовался и пришел в полный восторг, когда я рассказал ему о своем намерении отплыть в Низкопрыгию при первом попутном ветре. С истинно республиканской простотой он тут же попросил доставить туда же и его самого.

Предстоит новое вращение колес, большого и малого, объяснил он, и ему очень важно быть на месте. Хотя все, несомненно, выполняется по самым строгим республиканским правилам, тем не менее каким-то образом — он не знает каким, но тем, кто находится на месте, всегда достаются лучшие должности. Поэтому, если я могу предоставить ему каюту, он сочтет это за величайшую услугу, и я могу быть уверен, что его партия тоже не отнесется к этому безразлично. Хотя я не совсем его понял, но тем не менее весело сказал, что каюты лорда Балаболо и его друзей находятся в его полном распоряжении. Тогда он спросил, когда я намереваюсь отплыть.

— Как только поднимется ветер, достаточно крепкий, чтобы мы могли выйти из гавани, — ответил я. — А случиться это может и через полчаса.

Тогда судья Друг Нации стал упрашивать меня подождать, пока он не подыщет charge d'affaires note 16. Ему категорически воспрещается покидать посольство, не оставив заместителя. Он только слегка причешет обрубок хвоста, выбежит на улицу и найдет подходящего кандидата. Если бы только я немного подождал— он управится за пять минут. Было бы невежливо отказать ему в таком пустяке, и я обещал его дождаться. Судья, видимо, бежал со всех ног, потому что уже через десять минут он вернулся, ведя за собой дипломатического рекрута. Он сказал мне, что жестоко обманулся в своих ожиданиях. Первые трое, кому он предложил место, отказались наотрез, и дело чуть не дошло до взаимных оскорблений, но, к счастью, наконец нашелся моникин, которому нечем было заняться, и судья тут же его завербовал.