Жена Петра Великого. Наша первая Императрица - Раскина Елена Юрьевна (читать книги без регистрации txt) 📗
— Гетману литовскому? — Черные густые брови Натальи Алексеевны взметнулись вверх. — Стало быть, друг наш Александр Данилыч Меншиков с твоим отцом из одной земли. Что ж ты с Данилычем повздорила?
— А что мне оставалось делать, если господин Меншиков бесчестным образом пытался меня соблазнить? — покраснев, ответила Марта. Как ни хотелось ей выставить государева любимца в более выгодном свете, но грязные делишки Менжика неизбежно вылезали наружу, и в них без следа тонуло то доброе, что удалось разглядеть ей в этом противоречивом человеке.
— Пытался или соблазнил? Обычно у него слово с делом не расходится! — не унималась царевна, любопытство которой распалялось с каждой минутой.
— Я не выдаю тайн, — отрезала Марта, — ни своих, ни чужих!
— Ладно, Катя, — милостиво сказала царевна, — брат мой тебя любит, целительницей своей называет, и я любить тебя буду. Для меня Петрушино слово — закон! Посмотрю я, что нашел в тебе мой братец…
Вошла Варя, а с ней — стройная темноволосая красавица с выразительным, грустным лицом и глубокими, словно бездонное ночное небо, черными глазами. Красавица грациозно присела перед царевной в реверансе, а на Марту бросила печальный, но искренне заинтересованный взгляд.
— Вот, Даша, — безжалостно начала царевна, — послушай, что про Александра свет-Данилыча, жениха твоего беспутного, наша гостья рассказывает! Подумаешь еще, стоит ли замуж за него идти! Говори, Катерина!
Марта посмотрела в черные, истомленные очи красавицы и не решилась ее огорчить:
— Нечего мне рассказывать, ваше высочество!
— Так уж и нечего! — прикрикнула на Марту царевна. — Но коли ты молчать решила, я сама расскажу.
— Не надо, матушка Наталья Алексевна! Сжальтесь! — попросила Дарья.
— Я, Даша, не к тому глаза тебе открыть на Алексашку хочу, чтобы свадьба ваша расстроилась, — объяснила ей царевна, и в голосе ее зазвучали покровительственные, материнские нотки, — а чтобы ты его, сладострастника, впредь в ежовых рукавицах держала! Блудит он много, и царственный брат мне на то жаловался!
— Куда мне Александру Данилычу указывать, — грустно и нарочито смиренно ответствовала красавица. — Наше дело — бабье: знай терпи!
— Не бабье вовсе! — рассердилась Наталья Алексеевна. — А дамское! Слышите все, дамское, как в просвещенной Европе! Велел брат мой, государь всея Руси, женщинам из терема в мир широкий выйти! Так оно и будет…
— Так-то оно так, — вмешалась в разговор бойкая Варя, — только царица Евдокия в монастыре томится, царевна Софья Алексевна — в монастыре, и царевна Марфа — обратно там… Мы здесь тоже безвылазно сидим, за караулом, будто колодницы в остроге. Вот тебе и мир широкий!
— Ты, Варвара, говори да не заговаривайся! — голос Натальи Алексеевны вдруг полыхнул гневом. — Царица Евдокия слишком горда была, брату моему крепко досаждала! А про Софью с Марфой и говорить нечего… Хотели они весь наш род, всех Нарышкиных, под бердыши стрелецкие пустить! Живо язык крамольный прикуси, Варька! А ты, Дарья, думай, как жениха своего гулящего приструнить! Слыхала я, что ты перед ним, как трава-мурава перед ветром стелешься. Письма к нему подписываешь «Дарья глупая»… Ум последний потеряла, что ли? Разве станет дама европейская так себя принижать?! При европейских дворах не то заведено! И у нас вскоре старые порядки отменят — Петруша постарается…
— Я не буду больше подписываться «глупой», матушка Наталья Алексевна! — опустив очи долу, покорно промолвила Даша Арсеньева. — Но ведь всякая женщина глупее мужчины. У мужа — ум державный! Как у Алексашеньки…
— Ах ты, смиренница! — рассердилась царевна. — Учу вас, учу — языкам иностранным да обхождению европейскому, книжки вам французские читаю, на театре играете, а все — дуры дурами! Где вас таких женихам любить? Потому и ищут себе в амантки немок да француженок! Говорила я Дуне Лопухиной: «Подучись, голубушка, книжки почитай, какие Петруше нравятся, да обхождение европейское освой, а то бросит он тебя да к Аньке Монсихе уйдет!» И что — не послушалась меня, дуреха! Все говорила, что сама знает, как себя царице вести следует, а как — нет. А, вишь ты, в монастырь попала! Петруша вместо нее нам эту красавицу ливонскую привез.
— Госпожа Арсеньева глубоко уважает и любит своего жениха, — осмелилась возразить царевне Марта. — И это прекрасно! У меня менее, чем у других, оснований сказать доброе слово о господине Меншикове, но он действительно не лишен многих достоинств.
— А ты, Катя, вроде не из тихонь! — Царевна прекратила распекать Дарью и повернулась к Марте. — Грамоте, говорят, обучена?
— Обучена, ваше высочество, меня пастор Глюк учил.
— И какие же языки знаешь?
— Пишу и читаю свободно по-немецки и на ливонском наречии. По-польски и по-шведски говорить и немного читать умею. Отец покойный также меня еще литовскому и малороссийскому наречию учил. По-русски только говорить могу. Писать — не обучена…
— Ну, так будешь по-русски писать учиться! — решила Наталья Алексеевна. — Брат мой велел тебе еще уроки русской истории давать. Чтобы ты о державе нашей хоть немного узнала.
— Благодарю, ваше высочество.
— Танцевать умеешь? Как в странах европейских принято?
— Немного умею, ваше высочество.
— Будешь французским танцам учиться. Учитель у нас здесь есть… На клавесине играешь?
— Не играю, ваше высочество…
— Так научишься! Но главное — здоровье свое женское береги! Наследник царю нужен!
— Наследник? От меня? — удивилась Марта. — Но ведь у государя уже есть сын — царевич Алексей Петрович.
— Сын-то есть, — вздохнула царевна. — А наследника нет! Не любит Петруша Дуниного сына. При мне Алешка рос. А теперь царь его к себе забрал, к военной службе приучает. Под Нарву воевать брал. Однако все равно нет меж отцом и сыном согласия.
— Сколько же лет ныне царевичу? — осмелилась спросить Марта.
— Уже отрок. Четырнадцать ему.
— Непонятно мне тогда, ваше высочество, как это? Сын у государя есть, почти взрослый, а наследника нет…
— Поживешь у нас в Преображенском — сама все поймешь! — резко ответила царевна. И добавила, обратившись к сестрам Арсеньевым:
— Зовите сюда сестер Александра Данилыча! Знакомить их с нашей новой жительницей буду! Пополнение пришло нашему женскому царству, фрау-циммеру государеву…
— Мария и Анна Меншиковы не во дворце, матушка, — ответила Варя, которая, вероятно, лучше всех была осведомлена о делах. — Вы же их сами с утра в село отослали, за боярщиной и оброками надзирать!
— Ну и ладно, — успокоилась царевна. — Еще раззнакомятся! Скоро представление будем делать в царя Алексей Михайловича, батюшки моего покойного, храмине…
— Какое представление? — заинтересовалась Марта.
— Театр, — светло улыбаясь, объяснила царевна. — Как в Европах. Я сама пиесы пишу. Про святую великомученицу Екатерину, святую Евдокию… А при батюшке ставили у нас в Преображенском пиесу про царя грозного Артаксеркса и царицу Эсфирь…
— Про Эсфирь? — переспросила Марта, и по телу ее прошла дрожь. — Неужели про Эсфирь?
— А что ты удивляешься? — пожала плечами Наталья Алексеевна. — Матушка моя, царица Наталья Кирилловна, была в молодых летах на царицу Эсфирь похожа. Да и ты…
— Что — я?
Царевна подошла к Марте вплотную, знакомым жестом своего брата взяла ее за подбородок, снова пристально заглянула в глаза:
— Да и ты, Катя, на Эсфирь больно похожа! Наверно, потому брат тебя и выбрал… Вылитая Эсфирь Прекрасная!
— Вы льстите мне, ваше высочество, — не отводя от царевны взгляда, ответила Марта.
— Не льщу я никому и никогда. Не по сану мне это! — отрезала царевна. — Нешто ты и сама не знаешь, что на Эсфирь похожа…
— Знаю, — призналась Марта.
— Откуда знаешь, Катя?
— Пастор Глюк мне про это говорил. Еще в Мариенбурге, — объяснила ливонская пленница. — Только зовут меня не Катериной. Мартой.
— Когда православную веру примешь — Катериной станешь. Так брат мой велел, — объяснила ей царевна. — А пока — привыкай! На театре с нами играть хочешь?
