Капитан первого ранга - О'Брайан Патрик (список книг .txt) 📗

— Мне часто приходили в голову похожие мысли, — заметил Стивен. — Насколько я понимаю, этот джентльмен — священник?

— Да. Его отец епископ. Но я не выйду за него, даже если мне придется гореть в аду. В целом мире есть только один человек, за которого я выйду замуж, если он этого пожелает. И он был готов просить моей руки, а я его оттолкнула.

Слезы, стоявшие у Софи в глазах, теперь текли по ее щекам. Стивен молча протянул ей чистый носовой платок.

Они шли, не говоря ни слова; кругом были мертвые листья, покрытая инеем, увядшая трава, голые деревья. Они прошли мимо забора уже дважды и отправились на третий круг.

— Может быть, вы дадите ему знать о себе? — спросил Стивен. — Он сам никаких шагов предпринять не может. Вам известно, что думают окружающие о человеке, который намерен взять в жены богатую наследницу, не имея ни денег, ни перспектив на будущее, ни возможности рассчитаться с долгами. Вы знаете, как отнеслась бы ваша матушка к такому сватовству. Он же в вопросах чести весьма щепетилен.

— Я уже писала ему и сообщила все, что могла, не преступая границ скромности. На самом деле это был ужасный поступок. Я оказалась вовсе не скромной.

— Письмо пришло поздно…

— Слишком поздно. О, как часто я повторяла себе эти слова, и с какой горечью. Если бы он приехал в Бат хотя бы еще раз, я уверена, мы пришли бы к соглашению.

— Тайная помолвка?

— Нет. Я никогда бы не пошла против воли своей матушки, соглашение означало бы лишь то, что я всегда буду его ждать. Но он так и не приехал. Тем не менее, я связала себя честным словом и буду верна этому обещанию, если только он не женится на другой. Я готова ждать сколь угодно долго, даже если ради этого придется отказаться от детей, а мне так хотелось бы иметь детей. Я вовсе не романтичная девушка: мне почти тридцать, и я знаю, о чем говорю.

— Но ведь теперь вы смогли бы заставить его понять ваши намерения?

— Он не приехал в Лондон. Я не могу преследовать его, причинять ему страдания, досаждать. Возможно, у него появились другие привязанности, я вовсе не хочу его осуждать: я знаю, у мужчин это бывает совсем иначе.

— Масла в огонь подлили слухи о том, что вы выходите замуж за некоего мистера Аллена.

— Знаю. — Она надолго умолкла. — Вот это-то меня и злит, и выводит из себя, — произнесла наконец Софи. — Я думаю, что если бы я не была такой противной дурой, такой ревнивицей, то сейчас могла бы… Только пусть никто не думает, что я когда-нибудь выйду за мистера Боулса, этого не случится никогда.

— Вы бы вышли замуж без согласия вашей матери?

— Нет. Никогда. Это было бы ужасным проступком. Помимо того, что это безнравственно — да я бы так и не поступила, — если бы я сбежала, то не получила бы ни пенни. А мне хотелось бы помогать мужу, а не быть обузой. Но выйти замуж по приказу, только потому что партия подходящая, хотя и не исключительная, — совсем другое дело. Совсем другое. Быстрей сюда. Там, за лаврами, адмирал Хеддок. Он нас не видел. Давайте обойдем вокруг озера: туда никто не ходит. Кстати, вы знаете, что он снова будет служить на флоте? — спросила она совсем другим тоном.

— В командной должности? — воскликнул удивленный Стивен.

— Нет. Будет чем-то заниматься в Плимуте. То ли береговыми службами, то ли призывом новобранцев — я не поняла. Но он поплывет морем. Какой-то старый друг должен подвезти его на «Женерё».

— Это тот самый корабль, который Джек привел в Порт-Магон после того, как лорд Нельсон захватил его.

— Да, я знаю. Он был тогда вторым лейтенантом на «Фудруаяне». Адмирал так взволнован, переворачивает вверх дном свои гардеробы, примеряет мундиры с галунами. Он пригласил нас с Сисси на лето к себе, потому что у него там будет казенная квартира. Сисси не терпится туда поехать. Вот куда я буду приходить, чтобы посидеть одной, когда дома будет невмоготу, — сказала Софи, указывая на маленький замшелый павильон в античном стиле с облупленной краской. — Именно здесь мы поссорились с Дианой.

— А я и не знал, что вы ссорились.

— Я-то думала, что об этом известно всей округе. Во всем виновата я, в тот день у меня было жуткое настроение. Целый день мне пришлось терпеть общество мистера Боулса, я чувствовала себя так, словно с меня содрали кожу. Поэтому я отправилась на верховую прогулку. Доехала до Гатакра, а потом вернулась сюда. Диана напрасно дразнила меня Лондоном, тем, что она могла видеться с ним, когда пожелает, что он вовсе не уехал в Портсмут на следующий день. Диана была недобра ко мне, хотя я это и заслужила. Я сорвалась, назвала ее дурной женщиной, она тоже в долгу не осталась, мы будто с цепи сорвались: принялись ругаться, кричать друг на друга, словно рыбачки. Такое испытываешь унижение, когда вспоминаешь. Потом она бросила мне в лицо что-то очень жестокое насчет писем, сказала, будто может выйти за него замуж, как только захочет, но она не знала, что он на половинном жалованье, что в долговой тюрьме он будет рад и чужим объедкам. Я вышла из себя и поклялась, что ударю ее хлыстом, если она будет продолжать в том же духе. Я так бы и сделала, но тут появилась мама; она страшно перепугалась, пыталась заставить нас поцеловаться и помириться. Но я не захотела этого сделать. Ни тогда, ни на следующий день. В конце концов Диана уехала к мистеру Лаундсу, ее кузену из Дувра.

— Софи, — произнес Стивен, — вы столько рассказали мне, и с такой доверчивостью…

— Вы даже не представляете, какое это было для меня облегчение и утешение.

— …что было бы чудовищно не ответить вам такой же откровенностью. Я очень привязан к Диане.

— Ах, — воскликнула Софи. — Неужели я причинила вам боль? А я думала, что это был Джек. О, зачем я это сказала?

— Не расстраивайтесь, душенька. Я знаю ее недостатки лучше кого бы то ни было.

— Конечно же, она очень красива, — проговорила Софи, робко взглянув на доктора.

— Да. Скажите мне, Диана определенно влюблена в Джека?

— Возможно, я ошибаюсь, — помолчав, ответила девушка. — В таких вещах я плохо разбираюсь, но я не думаю, чтобы Диана знала, что такое любовь.

— Этот джентльмен спрашивает, дома ли миссис Вильерс, — произнес дворецкий «Типота», протягивая поднос с визитной карточкой.

— Проводите его в гостиную, — ответила Диана.

Поспешив в свою спальню, она переоделась, причесала волосы и, изучающе взглянув на себя в зеркало, спустилась вниз.

— Добрый день, Вильерс, — сказал Стивен. — Ты в совершенстве владеешь искусством заставлять себя ждать. Я успел просмотреть газету дважды — узнал все о флоте вторжения, прочел верноподданнические адреса, узнал котировки акций, изучил список банкротов. Вот тебе флакон духов.

— Спасибо, спасибо тебе, Стивен, — воскликнула она, целуя гостя. — Это же настоящий Марсильяк! И где ты только раздобыл его?

— У контрабандистов в Диле.

— Какой ты добрый и великодушный, Мэтьюрин. Понюхай, пахнет, как в гареме Великого Могола. А я уж думала, что больше никогда тебя не увижу. Я сожалею, что была с тобой в Лондоне такой букой. Как ты меня отыскал? Где ты? Чем занимался? Выглядишь ты очень хорошо. Я в восторге от твоего синего сюртука.

— Я приехал из Мейпс Корт. Там мне сообщили, что ты здесь.

— Тебе рассказали о моем сражении с Софи?

— Насколько я понял, у вас была размолвка.

— Она разозлила меня своими сентиментальными вздохами и трагическим видом. Если без него ей свет не мил, то почему она не прибрала его к рукам, когда имела такую возможность? Я ненавижу и презираю нерешительность — постоянные колебания хороши для маятника. Кроме того, у нее имеется вполне подходящий ей воздыхатель — евангелический священник, с хорошими связями, битком набитый добродетелями и деньгами. Думаю, он станет епископом. Ей-богу, Мэтьюрин, я даже не подозревала, какая в ней кроется сила! Она набросилась на меня, словно тигрица, из ее глаз только что искры не сыпались. А я всего-то задала ей невинный вопрос насчет Джека Обри. Впрочем, потом я тоже за словом в карман не полезла. Бой грянул возле каменного мостика. Ее кобыла, привязанная к столбу, то и дело вздрагивала и шарахалась в сторону. Сколько времени это продолжалось, уж и не помню, пожалуй, добрых пятнадцать раундов. Ты бы вдоволь посмеялся. Но мы все воспринимали серьезно, а сколько сил было истрачено! После этого я охрипла на неделю. Но она горланила громче меня, словно свинья в хлеву. И хлестала словами, словно картечью. Но вот что я скажу тебе, Мэтьюрин. Если хочешь как следует напугать женщину, то пригрози хлестнуть ее по лицу хлыстом и сделай вид, что исполнишь угрозу. Я страшно обрадовалась, когда подоспела моя тетушка Уильямс и заголосила так, что впору было утопиться. Да она и рада была поводу отослать меня прочь: за святошу-жениха боялась. Но я и пальцем бы его не тронула, поскольку он даже отдаленно не напоминал мужчину. И вот я снова здесь, выполняю обязанности не то ангела-хранителя, не то метрдотеля «Типота». Не выпьешь рюмочку хереса из подвалов мистера Лаундса? Ты что-то совсем скис, Мэтьюрин. Не будь тюфяком, с тех пор как ты здесь, я не произнесла ни одного грубого слова, так что твой долг быть веселым и развлекать меня. Хотя, вспоминая то, что случилось, я и сама рада, что убралась вовремя, сохранив лицо во всех смыслах. Так что мне повезло. Ты не сделал мне ни одного комплимента, хотя я была достаточно любезна с тобой. Успокой меня, Мэтьюрин, — скоро мне стукнет тридцать, и я больше не смею доверять зеркалу.