Мятежник - Корнуэлл Бернард (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .TXT) 📗

Даже эти соблазны не могли бы убедить Старбака бросить учебу в семинарии, но когда мадемуазель Доминик Демарест прибавила свои мольбы к просьбам директора, следуя ее капризу, обожающий Доминик, Старбак стал странствующим актером.

- Ты поднял ставку и выложил карты на стол? Вот так просто? - спросил Вашингтон Фалконер с явным изумлением, даже с восторгом.

- Да, сэр, - хотя Старбак и не рассказал обо всей цепочке событий его унизительной капитуляции перед Доминик.

Он признался в том, что посещал театр каждую ночь, но он не рассказал, как часами простаивал на улице, желая мельком увидеть своего ангела, или как снова и снова писал ее имя в своих тетрадях, ни о том, как тщетно пытался запечатлеть изысканность ее вытянутого, обманчиво неземного лица в рисунке, ни то, как он страстно желал заживить душевные раны, нанесенные Доминик ее ужасной историей.

Эта история была напечатана нью-хейвенской газетой, отметившей выступление труппы со спектаклем о хижине дяди Тома, и в этой заметке было заявлено, что хотя мадемуазель Демарест выглядела такой же белой, как и любая другая уважаемая леди, на самом деле она была девятнадцатилетней квартеронкой, которая была рабыней жестокого человека из Нового Орлеана, чей характер ни в чем не уступал Саймону Легри.

Деликатность не позволяла газете публиковать подробности его поведения, она лишь упомянула, что владелец Доминик посягнул на целомудрие своей хорошенькой собственности, что заставило девушку предпринят побег на север, к свободе и безопасности своей добродетели, соперничающий по драматичности с вымышленным побегом Элизы.

Старбак пытался представить свою хорошенькую Доминик, в отчаянии бегущую в луизианской ночи, преследуемую кричащими злодеями, лающими собаками и рабовладельцем.

- Да черта с два я убежала! Я никогда, никогда не была рабыней! - рассказывала Доминик Старбаку на следующий день, когда они ехали в Хартфорд, где в течение шести ночей представление должно было показываться в концертном зале Туро.

- Во мне нет негритянской крови, ни капли. Но упоминание об этом помогает продавать билеты, а билеты - это деньги, и поэтому Трейбелл говорит в газетах, что я частично негритянка.

- Ты имеешь в виду, что это ложь? - ужаснулся Старбак.

- Конечно же, это ложь! - возмутилась Доминик. - Я сказала тебе, это просто помогает продавать билеты, и билеты - это деньги.

Она заявила, что единственной правдой во всей этой басне было то, что ей действительно девятнадцать и что она выросла в Новом Орлеане, но в белой семье, и, как она утверждала, безупречного французского происхождения.

У ее отца были деньги, хотя она очень туманно объясняла, как могло случиться, что дочь богатого луизианского торговца стала исполнительницей роли Элизы в труппе майора Фердинанда Трейбелла, разъезжающей с представлением о дяде Томе.

- И Трейбелл - не настоящий майор, - призналась Доминик Старбаку, - но он делает вид, что сражался в Мексике. Он говорит, что его хромота из-за удара штыком, но я считаю, что, вероятнее всего, его пырнула ножом шлюха в Филадельфии.

Она рассмеялась. Она была на два года моложе Старбака, но казалась неизмеримо старше и гораздо опытней. И ей, похоже, нравился Старбак, который отвечал на ее симпатию слепым обожанием и которого не заботило, что она вовсе не беглая рабыня.

- Сколько он тебе платит? - спросила Доминик у Старбака.

- Четыре доллара в неделю.

Она презрительно рассмеялась.

- Тебя грабят!

Следующие два месяца Старбак с удовольствием обучался актерскому мастерству и поклонялся алтарю добродетели мисс Демарест. Ему нравилось выступать на сцене, и тот факт, что он был сыном преподобного Элияла Старбака, известного аболициониста, увеличивал как публику Трейбелла, так и его доходы.

Это также привлекло к новой профессии Натаниэля внимание его отца, который в ужасно угнетенном состоянии послал старшего брата Старбака, Джеймса, заставить грешника покаяться.

Миссия Джеймса прискорбно провалилась, и две недели спустя Доминик, которая не позволяла Старбаку никаких вольностей, кроме как подержать за руку, наконец пообещала тому выполнить желание всего его сердца в награду за помощь в краже недельной выручки майора Трейбелла.

- Он должен мне денег, - сказала Доминик, объяснив, что ее отец написал, что ждет ее в Ричмонде, штате Виргиния, и она знала, что Трейбэлл не заплатит ей ни за один из тех шести месяцев, за которые задолжал, поэтому ей и требовалась помощь Старбака в похищении того, что и так по праву принадлежало ей.

За награду, обещанную Доминик, Старбак помог бы ей украсть и луну, но он довольствовался восьмистами шестьюдесятью четырьмя долларами, найденными в бумажнике майора Трейбелла, пока в соседней комнате майор принимал сидячую ванну с юной леди, мечтающей о сценической карьере и потому отдавшей себя на смотр и суд майора.

Старбак и Доминик убежали той же ночью, добравшись до Ричмонда через два дня. Отец Доминик должен был ожидать их в отеле "Спотсвуд Хаус" на Мейн-стрит, но вместо него их встретил высокий молодой человек, едва ли старше Старбака, ждавший в фойе отеля, который радостно засмеялся при виде Доминик.

Юноша оказался сыном майора Трейбелла Джефферсоном, который сбежал от отца, а теперь отделался от Старбака, снисходительно выдав ему десять долларов.

- И делай отсюда ноги, парень, - сказал он, - иначе долго не протянешь. Северяне сейчас здесь не слишком популярны.

Джефферсон Трейбелл носил бриджи из оленьей кожи, высокие сапоги, шелковый жилет и алый сюртук.

У него были темные проницательные глаза и тонкие бакенбарды, которые, как и длинные черные волосы были напомажены до блеска. Галстук был заколот булавкой с огромной жемчужиной, а из кобуры торчал револьвер с серебряной рукояткой.

Именно этот револьвер, а не щегольский вид высокого юноши убедил Старбака, что мало проку пытаться требовать обещанное вознаграждение у мадемуазель Доминик Демарест.

- То есть она попросту тебя бросила? - с недоверием спросил Вашингтон Фалконер.

- Да, сэр, - постыдные воспоминания причиняли Старбаку страдания.

- Даже не дав себя оседлать? - Итан Ридли отложил незаряженный револьвер, задав этот вопрос, и, хотя он и заслужил этим выражением осуждающий взгляд Вашингтона Фалконера, тот явно хотел узнать ответ. Старбак промолчал, но ему и не нужно было отвечать. Доминик выставила его идиотом, и его глупость была совершенно очевидна.

- Бедняга Нат! - развеселился Вашингтон Фалконер. - И что ты собираешься теперь делать? Поехать домой? Твой отец будет не слишком счастлив! А как насчет майора Трейбелла? Он бы с удовольствием приколотил твою глотку к двери своего амбара, так ведь? И еще захочет получить назад свои деньги! Он южанин?

- Из Пенсильвании, сэр. Но его сын притворяется южанином.

- Так где его сын? Все еще в "Спотсвуде"?

- Нет, сэр.

Старбак провел ночь в пансионе на Канал-стрит, а утром, по-прежнему охваченный негодованием, отправился в отель "Спотсвуд Хаус", чтобы встретиться с Доминик и ее любовником, но вместо этого наткнулся на служащего, который объяснил ему, что мистер и миссис Джефферсон Трейбелл только что выехали в сторону вокзала Ричмонд-Данвилл.

Старбак последовал за ними, но обнаружил лишь, что пташки улетели, а их поезд уже дымит по пути на юг, паровоз выпустил струю пара в весенний воздух, в котором уже оживленно циркулировали новости о капитуляции Форта Самптера.

- О, до чего удивительная история, Нат! Редко такую услышишь! - засмеялся Вашингтон Фалконер. - Но взбодрись. Ты не первый молодой человек, которого обдурила вертихвостка, и не будешь последним, и я не сомневаюсь, что майор Трейбелл доберется до мерзавца, как бы глубоко они не спрятались.

Он зажег сигару, а потом бросил спичку в плевательницу.

- Так что нам с тобой делать? - легкость, с которой он задал этот вопрос, казалось, предполагала, что как бы ни ответил Старбак, любое его желание будет немедленно исполнено. - Хочешь отправиться обратно в Йель?