Генрих IV - Дюма Александр (лучшие книги читать онлайн .TXT) 📗
Но если верить Брантому, этот дю Гаст был человеком наиболее развитым для своего времени. Правда, дю Гаст был фаворитом Генриха III, и Брантом, воплощенная лесть, льстил фавориту и после смерти. Ведь король-то был еще жив!
Дю Гаст был убит через несколько дней после побега Генриха Беарнского, когда он был болен, Гийомом Дюпра, бароном де Витто.
Де Порт, автор очаровательной песенки, которую напевал герцог де Гиз за пять минут перед тем, как был убит, написал по поводу убийства дю Гаста довольно красивый сонет, оканчивающийся так:
Или для того, чтобы вернуться к мужу, или из-за страха быть раздавленной в политических распрях, Маргарита, ко всеобщему удивлению, испросила разрешения воссоединиться с Генрихом в Гийене, что было запрещено ей королем, который не желал, чтобы его сестра жила с еретиком. Но тут королева-мать, решив сама отправиться в Гийену для переговоров с Генрихом, согласилась, чтобы Маргарита сопровождала ее.
Безусловно, королева-мать не рассчитывала особенно на очарование собственной дочери, как бы аппетитна она ни была, так как взяла с собой то, что сама называла своим «летучим эскадроном». Эскадрон этот состоял из самых обольстительных девиц королевства, и ударная сила его, по словам Брантома, переваливала иногда за три сотни.
Про соблазняющую мощь «летучего эскадрона» Екатерины Медичи говорится во множестве мемуаров и памфлетов того времени. Действительно, Александр успешно сопротивлялся жене и дочерям Дария; Сципион — очаровательной испанке, невестке Алютиуса, имя которой история забыла нам сохранить; Октавиан отбился от Клеопатры и Наполеон от прелестной королевы Луизы Прусской. Но при помощи какого средства мужчина, будь он генерал, король или император, воспротивится «эскадрону» из трех сотен женщин, одна другой красивее и соблазнительнее; да еще направляемых таким капитаном, каковым являлась Екатерина Медичи?
Разумеется, человек с темпераментом Генриха, главным достоинством которого никогда не было целомудрие, должен был пасть.
И он пал.
Красавица Дейель пожала лавры триумфаторши.
Это была гречанка с острова Кипр. Остров этот три тысячи лет назад даровал имя Киприды Венере. Совсем ребенком она играла на развалинах Аматонта, Пафоса и Идали. И когда город в 1571 году был взят и разграблен турками, она счастливо спаслась на венецианской галере. Представленная ко двору Екатерины, она покорила ее чудесной красотой. Королева рассудила, что ее красота может пригодиться, и зачислила ее в свой «летучий эскадрон».
«Ее и мадам де Сов, — говорит д'Обинье, — как прелестных и расторопных особ, использовала королева-мать для того, чтобы увлечь Генриха во время ее пребывания в Гаскони в 1578 году».
К счастью для дела гугенотов, Маргарита все еще помогала мужу даже в ущерб своему основному занятию — супружеским изменам. Маргарита решила сбалансировать страсть Генриха к красавице гречанке, соблазнив советника Пибрака, находившегося на волне известности. Известность эту он приобрел, опубликовав четыре года назад свои моральные четверостишия.
Маргарита не забыла услуг, оказанных советником ее мужу. Позже она сделала его президентом судейской коллегии, своим канцлером и канцлером герцога Алансонского.
В истории, не в этой хронике, нужно рассматривать результаты переговоров в Нераке. Вам уже известно, что у нас другие цели.
Договор был подписан, переговоры закрыты, королева-мать направилась в Лангерон, а двор короля Наварры — в По, в Беарн. Мы познакомили вас или попытались познакомить с перечнем любовников Маргариты. Теперь постараемся припомнить любовниц Генриха.
Во время его пребывания в Беарне, до женитьбы, вспоминают лишь одну любовную историйку о девочке и юноше. Все помнят имя Флоретты, не зная о ней ничего, кроме того, что она была дочкой садовника в Нераке, что Генрих Беарнский ее любил и что она любила Генриха Беарнского. Не сохранилось ничего ясного или сколько-нибудь отчетливого об этой любви, включая и имя героини.
«Флоретта, — пишет автор «Анекдотов о королевах и правительницах Франции», — имя верное или вымышленное дочки садовника Неракского замка, достаточно хорошенькой, чтобы привлечь короля Наварры».
Потом появилась мадемуазель де Тиньонвиль, дочка Лорана де Монтюана. Это было не увлечение, а страсть наваррского короля. Никаких препятствий не существовало в это доброе время, когда любовь была третьей религией, а очень возможно, что и первой. Согласимся с этим. История эта была к тому же гораздо более реальна, чем интрижка с Флореттой. Сюлли и д'Обинье тому свидетели.
«Король Наварры, — говорит Сюлли, — отправился в Беарн якобы навестить свою сестру, но на самом деле все склонялись к тому, что привлечен он был юной Тиньонвиль, в которую недавно влюбился. Она яростно отбивала атаки наваррского короля, и этот принц, который возгорался пропорционально встреченным преградам, употребил по отношению к юной Тиньонвиль все ухищрения пылкого любовника».
Каковы же были ухищрения пылкого любовника? Д'Обинье нам расскажет. Итак, говорит он сам: «Здесь начались любовные похождения влюбленного короля и юной Тиньонвиль. Она была девственницей и достойно уклонялась. Король просил вмешаться в это дело д'Обинье, уверенный в том, что для этого человека не было ничего невозможного.
Но тот, достаточно грешный в вещах значительных и кто по собственному капризу не отказал бы своему приятелю, настолько возмутился против имени, которое его хотели заставить принять, и роли, которую ему хотели навязать, что ни преувеличенные ласки его господина, ни бесконечные уговоры, вплоть до того, что перед ним заламывали руки и падали на колени, не могли его растрогать».
Итак, король Наварры отвергнут и вынужден вернуться к мадам де Сов. В конце концов, это был очаровательный афронт.
Шарлотта де Беон де Самблансей, мадам де Сов, была не только одной их самых красивых, но еще и одной из самых соблазнительных игрушек двора. Не следует верить тому, что говорила по ее поводу в своих мемуарах королева Маргарита. Ибо она была двойная ее соперница, во-первых, в ее любовных играх с герцогом Алансонским, а во-вторых, с Генрихом Наваррским. Она была внучкой несчастного Самблансея, казненного Франциском I, и носила свое прелестное имя мадам де Сов по мужу Симону де Физ, барону де Сов. Ей и в голову не приходило сопротивляться, как молодая Тиньонвиль. Чувство противоречия не входило в число привычек этой юной особы. Она была официальной любовницей короля Наварры, когда он был пленником Лувра вместе с герцогом Алансонским. И ее любовь сокращала томительные часы заключения. К тому же, как уверяют, обоим пленникам.
Похоже, этот слух не совершенный навет, так как вот что было написано рукой Генриха IV в мемуарах Сюлли: «Наши первые нелады с герцогом Алансонским начались в то время, когда мы оба были пленниками двора. И, не зная, как себя развлечь, так как выходили нечасто, а в качестве упражнений заставляли перепелок летать по комнате, отвлекались лишь охотой на дам. Таким образом, мы стали поклонниками одной красавицы, мадам де Сов. Мне она изъявляла свою добрую волю, а его одергивала и унижала передо мной, чем приводила в ярость».
Их взаимная ненависть возросла настолько, что они готовы были перерезать друг другу глотки на дуэли без свидетелей, что свободно могло произойти, если бы осторожность Генриха IV не была побеждена герцогом Алансонским, который оказался еще более осторожным.
Эта ненависть произвела забавное действие: смертельно ревнивые друг к другу, они перестали быть друг другу безразличны.
«Вышло так, — говорит Маргарита в своих мемуарах, — что, когда мадам де Сов была любима герцогом Гизом, дю Гастом, де Сувреем и многими другими, любимыми больше, чем король Наваррский и герцог Алансонский, они думали только о том, как бы другому не было отдано предпочтение».
