Марфа-посадница или Плач по Великому Новгороду - Левашов Виктор Владимирович (электронные книги без регистрации .TXT) 📗
ЗАХАРИЙ. Нет бы прямо: в граде брожение, народишко от трех гривен с обжи волком воет, за рогатины того и гляди хвататься почнет, а вы молчок? В боярах смута, с Казимиром сношенья учиняются, а вы – тишей рыб в Волхове? Отчего в младом корне не пресечено?!
НАЗАРИЙ. Так мыслишь, оттого пеня нам, что не пресекли?
ЗАХАРИЙ. Казимир злейший враг Москве! Неужто поощрять тайные сговоры?
НАЗАРИЙ. Враг-то враг, да он по уши в своих ливонских делах. И коли в Шелони подмоги не дал, ныне и подавно не рыпнется. И Москве то ведомо не хуже, чем нам.
ЗАХАРИЙ. Так, так. И что ж?
НАЗАРИЙ. Почто он про Марфу выведывал? Коль так наслышан, то и знает, что она ото всех дел отринулась, и Федору не велит.
ЗАХАРИЙ. Лис! Лис! О Боже, вразуми! Что хочет он?
НАЗАРИЙ. Не он – сам Иоанн.
ЗАХАРИЙ. В том вся и страсть!..
Вновь появляется Брадатый.
БРАДАТЫЙ. С твоим фалернским, хозяин, совсем запамятовал. В Москве ныне деяния великие. Заморский зодчий Аристотель возводит святой храм Успения, опять же Кремль камнем одеть приспело. Казне убытки. Не подвигнет ли то верных наших новугородцев черну дань поставить не три гривны с обжи, а пять?
ЗАХАРИЙ. Пять?!
БРАДАТЫЙ. Ты верно внял. Засим уже – адью!
ЗАХАРИЙ. Адью.
НАЗАРИЙ. Адью.
Брадатый уходит.
ЗАХАРИЙ. Пять гривен с обжи! Се – бунт!
НАЗАРИЙ. А коли бунт и нужен?
Тяжелое молчание. Дважды хлопнув в ладони, Захарий вызывает слугу.
ЗАХАРИЙ. Упадыша ко мне.
Является Упадыш.
ЗАХАРИЙ. Возьми людей. Понужно. С сего часа смотреть за домом Марфы. Особо за Феодором. За упущенье – не спиной ответишь. Внял?
УПАДЫШ. Сполна. Башкой.
ЗАХАРИЙ. Башкой?
УПАДЫШ. Так ныне говорят.
ЗАХАРИЙ. Набрались от москвичей! Уж вовсе русскую речь татарщиной поганой изговняли. Главой!
УПАДЫШ. И это внял. Слуга покорный твой! (Уходит.)
ЗАХАРИЙ. Добро?
НАЗАРИЙ. Не худо. Убыток не велик, а прибыль может быть.
ЗАХАРИЙ. Когда б то знать что прибыль, что убыток!..
Картина пятая
Известие о намерении великого князя московского повысить дань вызвало возмущение умов во всех новгородских пределах. Доплеснулось оно и до дома Марфы, некогда славного пирами и многолюдьем, а со времен Шелони и Коростыньского мира притихшего, как погост. Возмутительную весть эту Федор узнал, быв на торговой стороне по делам. Возвратясь к себе на Неревский конец, он как был, сошед с коня, так и ворвался к матери.
ФЕДОР. Доколе, мать?! Московский злобный волк впился нам глотку волчьей хваткой и удушает, как овцу! Мы овцы? Куда ни ткнись, везде их тиуны мздоимствуют, глумятся над народом! Уж скоро, чтоб Волхов перейти, чтоб лишь ступить ногой на мост Великий, дань требовать почнут!
МАРФА. А наши не таки? Таки же воры. Возьми счета сии. Сверь. И разочтись с купцами.
ФЕДОР. Мы нашим окорот вольны своим судом дать. А этих – тронь!
МАРФА. И не трогай. Тебя, что ль, обидели?
ФЕДОР. Посмел бы кто меня! Нет, не меня. Но наш народ вольнолюбивый стонет, растоптанный московским сапогом!
МАРФА. Не такой он, может, вольнолюбивый? Коль позволяет себя топтать. Ты не застыл ли? Носишься в летнике. А уж подсиверок, Волхов того и жди встанет.
ФЕДОР. Не узнаю тебя! Ты – Марфа, которая одним лишь словом могла поднять на вольность град великий? Ты поношенья сносишь, как холопка! Ты равнодушна к бедствиям народным! Себе не верю! Или позабыла, за что погибли дед мой и отец, и брат мой Дмитрий?!
МАРФА. Не позабыла.
ФЕДОР. Пошто, скажи, ты ладанку мне эту, с святой землей, в которой кровь Вадима перемешалась с кровь брата, дала? Чтобы пустой игрушкой болтаться ей на шее у меня?
МАРФА. Ты прав. Пожалуй, приберу.
ФЕДОР. Не дам! Она мне греет сердце, питая ненависть к врагам отчизны! Не мне тебя судить. Твоя остыла кровь. Моя покуда нет! К тебе спешил я ныне за поддержкой. Но хоть бы дай совет.
МАРФА. Какой совет?
ФЕДОР. Решили мы, что ныне пробил час. Народный гнев готов взметнуться валом и сместь с земли новугородской…
МАРФА. Мы – кто?
ФЕДОР. Мои друзья, иных ты знаешь. Лощинские Богдан с Иваном. Сын Афанасьева Ивана Елевферий. Василь Ананьин, нынешний посадник…
МАРФА. И он!
ФЕДОР. Поднять народ на бой нетрудно будет. Но чтоб верней победа наша стала, нужна поддержка нам Литвы. Я буду возглавлять посольство. Я Борецкий. Борецких знают там, да я не знаю их. Дай мне совет, с кем мне снестись верней?
Марфа подходит к сыну и бьет его по лицу.
ФЕДОР. Пошто?! Я лишь просил совета!
МАРФА. Совет… час сей… я дам… Господи, да за что же мне это?!. Вот мой совет. Поди к своим, приласкай жену, поиграй с сыном. Чтоб не пришлось потом до смертной муки пенять себе, что мало видел их!.. Таков совет. А вот каков указ. Поутру отправишься в наши Двинские земли, проследишь обозы, с ними вернешься по первопутку.
ФЕДОР. Как бросить я могу друзей, с кем связан делом чести и свободы новугородской…
МАРФА. Не мыслю ослушания сыновья!
Молчание.
ФЕДОР. Я… повинуюсь.
МАРФА. Целуй на этом крест!
Федор целует крест и в бешенстве выскакивает из горницы. По знаку Марфы молодой слуга возжигает свечу. Марфа опускается на колени.
МАРФА. Господи милосердный. Господи милосердный. Господи милосердный. Сохрани мне сына моего. Обереги его от напастей лютых. Обереги от злой доли последнего моего. Сына моего. Кровинушку мою. Господи милосердный. Господи милосердный. Господи милосердный!..
Негромко, словно издалека, начинают звучать колокола. Слуга со свечой оборачивается. Это Отрок.
ОТРОК. «Вещи и дела, аще не написании бывают, тмою покрываются и гробу беспамятства предаются, написании же яко одушевлении… Числа 21-го, месяца ноября, в год 1475-й великий князь московский Иоанн Третий прибыл в Великий Новгород вершить свой высокий суд…»
Звук колоколов нарастает, и вот уже вовсю мотаются на звонницах кованые била, раскачиваются колокола Святой Софии, величая державного своего господина. Но еще не государя.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Картина шестая
С небывалой торжественностью встречал Новгород Иоанна, пустившегося к берегам Волхова без войска, «с одною лишь избранною, благородной дружиной». За 90 верст от города ожидали его виднейшие новгородские граждане с богатыми дарами, призванными снискать расположения великого князя. Бесчисленные толпы народа встретили Иоанна на Городище, где он слушал литургию и ночевал. На другой день угостил обедом владыку, посадников и бояр и вступил в Новгород. В храме Святой Софии поклонился гробам древних князей, обедал у епископа, говорил только слова милостивые.
За днями пиршеств последовали дни суда. С утра до вечера дворец великокняжеский не закрывался для народа. Одни желали только видеть Иоанна, утесняемые искали правосудия.
БРАДАТЫЙ. Бьет тебе челом, государь, новугородский купец на новугородского тож тиуна за мздоимство.
ИОАНН. В чем мздоимство?
ИСТЕЦ. Пропуска не давал моим товарам в Нижние земли. А за дачу истребовал две гривны серебра, и взял.
ИОАНН. Зачем же дал?
ИСТЕЦ. Товар стоял, промедленье в горазд убыток вставало. И он то знал.
ИОАНН. Свидетелей яви.
ИСТЕЦ. Без свидетелей брато. На что ему свидетели.
ИОАНН. Ответчик здесь? Ответствуй.
ОТВЕТЧИК. Извет! Он пропуск получил без малой мзды.
ИОАНН (Истцу). Докажешь чем?
ИСТЕЦ. Великий князь! Чем купец честной может доказать честность свою? Спроси любого! Отступил я когда хоть малую толику от слова своего? Уязвил ли кого бесчестно? Коль кто укажет вину, вини и ты. Имением своим и честью клянусь!
ОТВЕТЧИК. Тем же клянусь и я.
ИСТЕЦ. Здоровьем всех чад и домочадцев!
ОТВЕТЧИК. Клянусь и я.
ИСТЕЦ. Целую крест святой!
ОТВЕТЧИК. И я целую.
ИСТЕЦ. Что выше клятва есть? Вот, знаю. Клянусь Святой Софией новгородской!
