Сальватор. Том 2 - Дюма Александр (книги полностью бесплатно txt) 📗
– Что вы хотите этим сказать? – спросил король.
– Я хочу сказать, что господин Жерар умер не своей смертью, ваше величество.
– Он покончил с собой? – вскричал король.
– Нет, государь, он был убит!
– Убит?! – изумился король, и вдруг его словно озарило. – Кто же его убил?
Монах вынул из-за пазухи нож, которым он убил г-на Жерара, и положил его к ногам короля.
Нож был в крови.
Рука монаха тоже была в крови.
– О! – вскрикнул король и отпрянул. – Значит, убийца – это…
Он не смел договорить.
– …это я, ваше величество! – понурился монах. – Это был единственный способ спасти честь и голову моего отца. Эшафот уже стоит, государь Прикажите, и я взойду на него.
На мгновение воцарилось молчание. Монах стоял все так же, не поднимая головы, в ожидании приговора.
Но, к величайшему удивлению аббата Доминика, король, отступивший при виде окровавленного кинжала, смягчился и проговорил:
– Встаньте, сударь. Вы совершили, без сомнения, ужасное, отвратительное преступление. Однако оно вполне объяснимо, если не простительно, ведь вы действовали из преданности отцу:
это сыновняя любовь вложила вам в руки нож, и хотя никому не дано право мстить за себя самому, закон все учтет, мне же нечего сказать, я ничего не могу сделать до тех пор, пока вам не будет вынесен приговор.
– А как же мой отец, ваше величество?! – вскричал молодой человек.
– Это другое дело.
Король позвонил, на пороге появился лакей – Передайте господину префекту полиции и хранителю королевской печати, что я жду их здесь.
Монах по-прежнему стоял на одном колене, несмотря на разрешение короля подняться.
– Да встаньте же! – повторил Карл X.
Монах повиновался, но был очень слаб, и ему пришлось опереться на стол, чтобы не упасть.
– Садитесь, сударь, – пригласил его король – Ваше величество!.. – пролепетал монах.
– Я вижу, вы ждете приказа. Итак, приказываю вам сесть.
Монах почти без чувств упал в кресло.
В эту минуту префект полиции и министр юстиции явились на зов короля.
– Господа! – весело проговорил король. – Я был прав, когда говорил вам, что приход лица, о котором мне доложили, может изменить ход событий.
– Что хочет сказать его величество? – спросил министр юстиции.
– Я хочу сказать, что был совершенно прав, когда уверял, что к осадному положению придется прибегнуть лишь в крайнем случае. К счастью, мы до этого не дошли!
Он повернулся к префекту полиции:
– Вы мне сказали, сударь, что, если похороны Манюэля будут проходить не в один день с казнью господина Сарранти, вы сумеете справиться с ситуацией без единого выстрела – Да, ваше величество.
– Вы можете не опасаться осложнений. С этой минуты господин Сарранти свободен. У меня в руках доказательства его невиновности.
– Но… – растерянно начал префект.
– Вы возьмете с собой в карету вот этого господина, – сказал король, указав на аббата Доминика, – поедете с ним в Консьержери и там немедленно освободите господина Сарранти. Повторяю вам, что он невиновен, а я не хочу, чтобы невиновный оставался хоть на минуту под замком с того момента, как его невиновность доказана.
– Ах, ваше величество! – воскликнул благодарный монах и протянул к королю руки.
– Ступайте, сударь, – сказал король, – и не теряйте ни минуты.
Король повернулся к монаху:
– Я вам даю неделю на то, чтобы вы оправились после нелегкого путешествия. Затем вы сдадитесь властям.
– О да, государь! – воскликнул монах. – Должен ли я вам поклясться?
– Я не прошу от вас никакой клятвы, мне довольно вашего слова. – И, обратившись к префекту полиции, добавил: – Идите, сударь, и пусть моя воля будет исполнена.
Префект полиции поклонился и вышел в сопровождении монаха.
– Не откажет ли мне ваше величество объяснить… – отважился заговорить министр юстиции.
– Объяснение будет кратким, сударь, – бросил король. – Возьмите этот документ: в нем заключено доказательство невиновности господина Сарранти. Поручаю вам передать его господину министру внутренних дел. По всей вероятности, он испытает унижение, когда прочтет имя настоящего убийцы и признает в нем того, чью кандидатуру он сам поддерживал. Что касается монаха, то справедливость должна восторжествовать: позаботьтесь о том, чтобы его дело было рассмотрено на ближайшем заседании суда… И возьмите этот нож, сударь: это вещественное доказательство.
Предоставив министру юстиции самому сделать выбор: удалиться или последовать за королем, его величество в прекрасном расположении духа вернулся в гостиную, где его ожидал оберегермейстер.
– Ну что, государь? – спросил тот.
– Охота состоится завтра, дорогой граф, – сказал король, – и постарайтесь, чтобы она прошла удачно!
– Позволю себе заметить, – ответил обер-егермейстер, – что я еще никогда не видел ваше величество таким веселым.
– – Вы правы, дорогой граф, – подтвердил Карл X, – вот уже четверть часа, как я помолодел на двадцать лет.
Затем он обратился к застывшим в изумлении министрам с такими словами:
– Господа! Префект полиции только что получил известия, после чего ручается на завтра за спокойствие города Парижа.
Взмахнув рукой, он в последний раз обошел гостиные, предупредил дофина, что охота состоится, сказал комплимент герцогине Ангулемской, поцеловал графиню Беррийскую, потрепал за щечку своего внука, герцога Бордоского, точь-в-точь как сделал бы буржуа с улицы Сен-Дени или с бульвара Тампль, и вернулся в спальню.
Там он подошел к барометру, висевшему против кровати, радостно вскрикнул, увидев, что он предвещает ясную погоду, прочел молитву, лег и уснул, успокоив себя перед сном такими словами:
– Слава Богу! Завтра будет прекрасная погода для охоты!
Вот как вышло, что Сальватор, проникнув в камеру г-на Сарранти, не застал там пленника.
XXXII.
Разглагольствования о политике
Среди персонажей, сыгравших страшную роль в драме, которую мы представляем вниманию наших читателей, есть такой, что еще окончательно не забыт.
Мы говорим о графе Рапте, отце и муже Регины де Ламот-Гудан.
Само собой разумеется, что благодаря займу у мэтра Баратто, а также возврату Жибасье, дело о письмах не получило огласки.
Тем не менее, чтобы последующие сцены были лучше поняты, мы просим у читателей позволения в нескольких словах повторить то, что мы уже рассказывали о графе Рапте.
Петрус так описал его внешность:
«Все в этом человеке холодно и неподвижно, будто он каменный. И потом, он слишком приземлен. У него тусклые глаза, тонкие и плотно сжатые губы, круглый нос, землистый цвет лица.
Он вертит головой, а черты лица остаются неподвижны! Если бы можно было холодную маску обтянуть человеческой кожей, в которой перестала циркулировать кровь, этот шедевр анатомии дал бы представление об этом человеке».
Регина тоже дала его моральный или, точнее, аморальный портрет.
В день свадьбы она сказала ему во время уже описанной нами ужасной сцены:
«Вы честолюбивы и вместе с тем расточительны. У вас немалые запросы, и они толкают вас на преступления. Перед этими преступлениями другой, может быть, отступил бы, вы – нет! Вы женитесь на собственной дочери за два миллиона; вы продадите свою жену за министерское кресло…»
Еще она прибавила:
«Угодно ли вам, сударь, знать, что я обо всем этом думаю?
Хотите узнать, раз уж выдался такой случай, что я питаю к вам в глубине души? Я чувствую к вам то же, что вы сами испытываете к целому свету, а я не испытывала никогда и ни к кому:
ненависть. Я ненавижу ваше честолюбие, вашу гордыню, вашу трусость. Я ненавижу вас с головы до ног, потому что вы насквозь лживы!»
Перед отъездом в Санкт-Петербург, куда, как помнят читатели, граф Рапт был отправлен с чрезвычайным поручением, он в физическом смысле имел мраморное лицо, а в нравственном отношении – каменное сердце.
Посмотрим, изменила ли, оживила ли его поездка к Северному полюсу.
