Сатанинский смех - Йерби Фрэнк (читаем книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Он верхом выехал из Парижа, направляясь к дому Клавьер, друга Мирабо. Жан, Ренуар Жерад и Мирабо часто встречались в этом доме, обсуждая свои до сих пор тщетные планы, но Жан не собирался приближаться к дому.
Спешить не было нужды. Странно, как рука Божия так часто вмешивается в дела людские! Мирабо – ему не исполнилось и сорока двух лет – угасал на глазах. Он болел с Рождества, но никто из его друзей, знавших его богатырское здоровье, не слишком волновались. Однако титану не становилось лучше.
Он умирает, подумал Жан, и эта мысль его поразила. Мирабо – умирает! Это невозможно, но это правда. Мирабо теперь редко выступал, но даже в этих редких случаях голос его звучал только слабым эхом былого львиного рыка. Он с трудом добирается до зала Манежа, с неделю назад он упал бы там, если бы его не подхватили под руки…
Сейчас он выглядит несколько лучше, размышлял Жан, и я должен убедить королеву принять Мирабо. От этого зависит все. Только Мирабо может убедить ее…
Говорят, она теперь не просит короля уехать за границу. Однако, видит Бог, она настаивает на Меце! Неужели она не понимает, что в глазах кордельеров и якобинцев это почти то же самое? Оттуда всего несколько лье до армии Буйе, расположенной в Австрии, – она может уговорить короля попытаться бежать через границу. Какая разница для республиканцев, будет ли она находиться в Австрии или на расстоянии двухчасового перехода от контрреволюционных армий? О, моя королева, надо ехать на Средиземноморское побережье! Тогда никто не сможет обвинить вас в том, что вы предательски настроены по отношению к Франции!
Он ехал, разыскивая перекресток. Не так-то легко обнаружить его в темноте. Но нельзя и думать о фонаре или об эскорте. Теперь они не должны привлекать к себе внимания.
Интересно, подумал Жан, как дела у Ренуара в Австрии? Способный человек этот Ренуар! Странно, даже Мирабо не знал, что Жерад говорит по-немецки, как немец, благодаря тому что пятнадцать лет прожил в Эльзасе в семье своего дяди, принадлежавшего к этому упрямому роду. Полезный он человек, Ренуар Жерад, – человек огромного такта и благоразумия. Думаю, у него абсолютно нет потребности доверяться кому бы то ни было, поскольку он надеется только на себя. В этом я ему завидую. Я так долго был одинок, что с ужасом думаю об одиночестве; я нуждаюсь в общении, в любви. Ренуару вряд ли кто-то нужен, сомневаюсь даже, делится ли он с Господом Богом своими мыслями, когда молится ему в одиночестве!
Руки Жана крепче сжали поводья. Ему послышалось, что цоканью копыт его лошади вторит еще одно – другое цоканье. Он остановил лошадь. Да, теперь он ясно слышит. Какой-то всадник едет ему навстречу в темноте, а здесь никого не должно быть, и он почти безоружен, впервые за последние годы не ощущая успокаивающей тяжести пистолетов в карманах.
Он сжал свою тяжелую трость. Если тот подъедет поближе…
Из-за поворота показался всадник, скакавший легким галопом. В лунном свете Жан мог разглядеть белый овал его лица. Всадник остановил своего коня в нескольких ярдах от Жан Поля.
– Месье Марен? – спросил он.
– Да, – ответил Жан.
– Я герцог д'Аремберг, – произнес всадник, не протягивая руки. – Я здесь, чтобы проводить вас к королеве.
– Следую за вами, – кивнул Жан.
Молодой аристократ резко повернул коня. Жан тронул свою лошадь шпорами и поехал рядом. Он был уверен, что молчаливый спутник при лунном свете изучает его лицо, и мог прочитать мысли герцога, как если бы они были напечатаны на листе чистой бумаги:
“О, Боже, до чего же докатился мир, если мерзкий негодяй, да еще с такой физиономией, может получить аудиенцию у королевы!”
Жан улыбнулся. Эта мысль развлекла его.
– Знаете ли вы что-нибудь о графе де Граверо? Он все еще в Австрии?
Герцог д'Аремберг строго посмотрел на него.
– Почему это вас интересует? – спросил он.
– Он мой зять, – ответил Жан. – Во всяком случае был им до трагической гибели моей сестры…
– Вы шутите, – коротко отозвался д'Аремберг.
– Нет, – улыбнулся Жан. – Мы, Марены, странным образом притягиваем аристократов. Симона де Бовье моя невестка.
Он не хвастался, и д'Аремберг понял это. Он просто хотел привести мысли молодого аристократа в порядок. Была опасность, что этот молодой человек поведет себя неправильно и помешает ему увидеть королеву. Этого надо было избежать. Жан должен был любой ценой ослабить впечатление от своего чудовищного лица…
– Ах, вот как! – отозвался д'Аремберг, и голос его потеплел. – Это те самые Марены! Состоятельная семья. Я так понимаю, вы пострадали так же, как и мы, аристократы. Вы ведь тоже потеряли свой дом?
– Да, – мрачно сказал Жан, – и моя сестра погибла от рук крестьян Прованса…
– Кровожадные звери! – вырвалось у д'Аремберга. – Примите мои соболезнования, месье Марен.
– Спасибо, – сказал Жан. – Но вы не ответили на мой вопрос.
– Да, – сказал д'Аремберг. – Жерве в Австрии, где он выполняет важную миссию по поручению Их Величества. Храбрый человек этот де Граверо и умный. Говорят, он очень точно информирует императора о всех событиях во Франции. Как это ему удается, никто не знает, но мой кузен писал мне, что де Граверо часто предугадывает, какой шаг предпримет Национальное собрание…
– Очень умно, – заметил Жан.
– Конечно. Теперь я понимаю, почему вы представились мне более подробно. Вы уж меня простите, месье Марен, но скажу вам как мужчина мужчине, ваше лицо не очень-то вызывает доверие. Где это вы получили такую страшную рану?
– Несчастный случай, – спокойно ответил Жан. – Мне еще повезло, могло быть хуже. На дюйм или два в сторону, и я потерял бы зрение. Однако и это дает известное преимущество. Мне не раз удавалось смутить толпу, только нахмурившись. Если бы я мог действовать так же мерзко, как я выгляжу, я мог бы в один прекрасный день стать хозяином Франции!
– У вас есть чувство юмора, – рассмеялся д'Аремберг. – Если бы такое случилось со мной, боюсь, я вырос бы очень угрюмым…
– Об этом не могло быть и речи, – заметил Жан.
Он понял, что достиг своей цели, когда его сопровождающий открыл ворота в задней стене Сен-Клу. Д'Аремберг вел себя теперь непринужденно, и Жан был уверен, что увидит королеву.
Но это произошло настолько неожиданно, что застало его врасплох. Через две минуты после того, как они спешились, д'Аремберг подвел его к королеве. Она сидела на некотором возвышении. Здесь было холодно, и королева куталась в меха, однако она проворно высвободила из огромной муфты руку и протянула ему.
Жан склонился в глубоком поклоне и поцеловал ей руку, от смущения он лишился голоса. Прежде всего ему бросилось в глаза, что перед ним на редкость красивая женщина, все еще молодая, лет тридцати пяти, и уже потом он осознал, что она не только красива, но и величественна.
Он заметил, что волосы ее не напудрены, а почти седые от забот и горя – ее первенец умер в младенческом возрасте, а те же самые люди, которые опускались перед ней на улицах на колени, воздвигали в ее честь статуи из снега и льда во время ужасной зимы 1788 года, когда она раздавала им бесплатно топливо и еду, теперь плюют в нее на улицах, проклинают ее, называют Австриячкой, иностранкой, возлагая на нее вину за все беды, обрушившиеся на Францию.
Однако при этом он видел, что все несчастья только укрепили ее решимость. Ее лицо было совершенно спокойным, голубые глаза, расширившиеся в момент, когда она увидела его лицо, тут же вновь стали безмятежными и оставались такими все время их разговора.
“Как бы она ни была виновата, – торопливо подумал Жан, – она настоящая королева!”
– Ваш покорный слуга, мадам, – скороговоркой проговорил он.
– Так ли это? – жестко спросила Мария Антуанетта. – Сомневаюсь в этом, месье Марен. Мои покорные слуги не сидят в так называемом Национальном собрании и не составляют заговоры против блага Франции!
Жан отступил на полшага, но герцог д'Аремберг поспешил ему на помощь.
– Ваше Величество, – деликатно произнес он, – вы, должно быть, принимаете месье Марена за кого-то другого. Он в родстве через браки с двумя нашими аристократическими семьями: де Граверо и де Бовье. Кроме того, он понес трагические потери от рук народа, такие же, как все аристократы. Его дом около Марселя сожгли, его сестра погибла…
