Святослав - Скляренко Семен Дмитриевич (е книги .txt) 📗
И сейчас новые императоры были там, за этими стенами. Подальше от их дворцов город выглядел иначе. Словно по ступеням, поднимаясь все выше и выше, громоздились постройки и церкви; серые, мрачные, унылые, они тянулись до самого горизонта, сливаясь с тучами.
Увидели гости и Суд, который в красноватом свете угасающего дня действительно напоминал золотой рог. Широкая горловина его выходила к морю, узкий конец терялся где-то среди равнин и лесов; и русские лодии долго плыли этим заливом, пока не очутились перед монастырем св. Мамонта, где обычно останавливались русские купцы и гости.
В этот вечерний час в Золотом Роге от бесчисленных кораблей со всего света, которые, бросив якоря, отдыхали на его спокойных волнах, не было видно воды. Тут были суда, проделавшие долгий и трудный путь по Русскому морю, — на них ехали купцы из государства Шахарменов, из Ширвана, Хове-резма, Багдада, Кашгара и даже из китайского Чанваня. Рядом покачивались корабли, прибывшие с Пелопоннеса, из Аравии, Египта и других южных земель. А были еще корабли, прибывшие через Средиземное море с конца света — с западного океана, с раскинутых на нем островов.
На кораблях слышались различные голоса и различные языки заморских гостей, уже тут, на воде, они обменивались, что-то покупали и продавали, торговались.
До захода солнца с лодий выбросили якоря, и княгиня, купцы русские и послы увидели берег за Золотым Рогом — Перу, напоминавшее Киевское предградье. Там местами высились церкви и башни; одна из них, башня Христа, стояла над самым морем, против оконечности полуострова, — там виднелись убогие хижины, землянки, пещеры в скалах, помосты, на которых строились корабли. А там далеко, в последних лучах теплого солнца, нежно голубели горы.
Когда лодии остановились, к ним сразу же приблизилось несколько челнов; с них сошли русские купцы, прибывшие из Киева раньше княгини и уже две недели стоявшие тут, на Суде.
Купцы были очень рады, что здесь, на чужбине, увидели людей с родной стороны. И еще больше обрадовались, узнав, что с этими лодиями приехала и княгиня Ольга. Они тотчас же подплыли к ней, низко поклонились, приветствовали ее. Тут же посыпались жалобы и нарекания.
— Мать наша, княгиня, — плакались они, — погибаем! Защити нас, заступись!
Купцы стояли перед княгиней в лодии, качавшейся на слабой волне, и говорили:
— Закрыты, заперты для нас врата Царева града. Для других гостей — из Египта, Азии, для испанцев, франков — они открыты. А мы разве для них гости? Привезли вот в Царьград свое добро: меха, мед, воск — все как золото, хотели взять то, в чем у нас на Руси надобность, и получить хоть малый прирост. А они нас, только встали мы на Суде, повели к эпарху, назначили свою цену, а цена такая, что один убыток, — И хочешь не хочешь — продавай, ибо один только месяц имеешь право стоять на Суде. А если не распродал свой товар, тогда эпарх с ним что хочет, то и сделает, и можешь ты в одних портах домой возвращаться.
— И опять же, — продолжали купцы, — коли уж и продадим свой товар за бесценок, так разве можем купить, что захотим? Нет, матушка княгиня, нам продают только то, что дозволит эпарх и что им самим не нужно: шелк — самый худший, бархат — прелый, и то каждому положено купить только на пятьдесят золотников. Вот вина, благовоний и мастики бери у них сколько хочешь. А мы, что же, приехали сюда вино пить, натирать мастикою рожи или бороды, прости нас, княгиня, умащать благовониями? Вот мы и доторговались. В лодиях наших лежат бархат, мастика и духи, ходим, сама видишь, под винными парами, а царевы мужи нас уже из Суда выгоняют, словно псов каких. С чем мы поедем на Русь?
И, уже не в силах удержаться, купцы из Руси говорили: — Про Царьград и империю говорят, будто тут собраны богатства со всего света Что и говорить, богатств тут вдоволь. Египет, Аравия, Армения, Сирия с Месопотамией — все сюда везут. Только богатства эти собраны в одном Большом дворце, у императора и его патрикиев. А империю они жрут и нас уже сожрали. Спаси, матушка княгиня!
Княгиня Ольга смотрела на едва заметный под покровом ночи длинный полуостров над Судом, на краю которого изредка вспыхивал фар и тускло сверкали окна дворцов и теремов. Выше же, на холмах, было темно и тихо. Темным было и лицо княгини.
