История Хэйкэ - Ёсикава Эйдзи (книги бесплатно полные версии txt) 📗
Этой ночью он спал крепким сном, не потревоженный насекомыми или страхом перед нападением дикого зверя.
С пробуждением Тамэёси почувствовал себя в полной безопасности. Однако увидеть старшего сына, тайком его навестившего, он смог только после полудня. Они встречались менее трех недель назад, но казалось, что со времени последнего свидания прошла вечность. Тамэёси и Ёситомо, оказавшись лицом к лицу, беззвучно плакали.
– Отец, прости меня за все страдания, которые я тебе причинил.
– Простить? Ёситомо, твой отец виновен в государственной измене. Я не имею права пользоваться твоим гостеприимством. Обращайся со мной как с преступником.
– У меня разрывается сердце от твоих слов.
– Нет, нет, Ёситомо! Я старик и отдался на милость судьбы. Прошу тебя об одном – пощади своих братьев, ни в чем не повинных женщин и детей. Пусть я понесу наказание вместо них.
– Я пожертвую всем ради того, чтобы спасти тебя, отец.
– Помни, однако, что при дворе много людей, которые думают иначе. Не делай поспешных шагов, которые поставят под угрозу твою жизнь. Прошу тебя, старший сын, останься главой дома и сохрани наш род, – взмолился Тамэёси.
Тем же вечером Ёситомо, укрывшись в повозке, запряженной волами, отправился к Синдзэю. Сановника дома не оказалось. Слуги сообщили, что он занят неотложными делами и вряд ли вернется домой этой ночью. Следующим вечером Ёситомо наведался снова и, к своему удовлетворению, застал Синдзэя дома.
Когда Ёситомо изложил ему суть дела, тот холодно ответил:
– Что такое! Вы просите меня пощадить жизнь Тамэёси? Увы, даже я не смогу вам помочь. Более того, вам не стоило бы приходить ко мне с такой просьбой. Было бы более целесообразно, если бы вы обратились с личным прошением ко двору.
Ёситомо такой прием не расстроил окончательно. Он знал, что военачальник Масасада, бывший министр внутренних дел, пользовался большим расположением и доверием двора и его величества. К нему и направился вечером Ёситомо, встретив радушный прием. Однако военачальник был далек от оптимизма.
– Да, могу представить себе, что вы чувствуете сейчас. Но не могу дать гарантий, что в эти смутные времена двор станет рассматривать ваше прошение. Впрочем, я постараюсь что-нибудь сделать, замолвить за вас несколько слов, – добавил дружелюбно Масасада.
Во время очередной встречи с советниками двора Масасада лично представил им прошение Ёситомо. Он поддержал прошение не только просьбой пощадить жизнь Тамэёси ради заслуг Ёситомо, но также следующими словами:
– Лишение жизни одного человека влечет за собой смерть других людей, после чего и сотня жертв покажется недостаточной, гласит народная мудрость. Тамэёси стар, ему за шестьдесят. Он дряхлый воин, потерявший твердость духа. Его дед был великим воином, приведшим в повиновение врагов императорского дома в самых отдаленных концах страны. Многие еще помнят его подвиги. Предание Тамэёси смерти возбудит вражду и ненависть тех, кто чтит его деда. Как мы судим, так и будем судимы сами. Я огорчен и встревожен, что жестокие репрессии, осуществлявшиеся в последнее время якобы ради укрепления трона, способствуют только усугублению атмосферы дикости и варварства в стране. Разве милосердие и всепрощающая любовь не являются сутью политики императорского двора?
В ответ на эту речь раздался смех. Смеялся Синдзэй.
– Задача правителей – решать сегодняшние насущные дела. Мой господин, ваши слов благородны, но достаточно ли полно вы информированы о том, что происходит вокруг нас сегодня? – спросил Синдзэй. – И еще. Если мы пощадим Тамэёси, то как нам поступить с претендентом на престол Сутоку? Если вместо предания смерти мы отправим Тамэёси в ссылку, то кто может поручиться, что он не соберет армию в дальних провинциях и не выступит снова против нас? Разве Киёмори колебался, когда отсекал голову мечом дяде? Справедливо ли делать исключение для Тамэёси и его сыновей? – Пока Синдзэй говорил и смотрел на Масасаду, на его лице играла злобная усмешка. – Глава Полицейского ведомства сообщил мне, что господин Ёситомо предоставил Тамэёси убежище. В это трудно поверить, но если сообщение верно, то действия Ёситомо являются грубейшим нарушением императорского указа. Доблестный воин предлагает нам быть снисходительными, но мне ясно, что Тамэёси заслуживает смертной казни.
Синдзэй произнес последние слова со свирепым видом. С окончанием войны его власть неизмеримо выросла, поэтому Масасада понял, что не располагает шансами склонить двор к помилованию Тамэёси.
После этого он вызвал Ёситомо и рассказал ему о том, что произошло на заседании императорского совета.
– Рекомендую вам действовать крайне осторожно, иначе может случиться так, что другие военачальники совершат нападение на ваш дом.
Мучимый угрызениями совести, Ёситомо упрекал себя за то, что не разделил судьбу отца. Его надежные слуги Масакиё и Дзиро вскоре заметили – с их господином происходит что-то неладное. Не только они, но и другие воины, совершавшие вместе с Ёситомо славные подвиги, все больше тревожились за него. Похоже было, что ему не только прикажут обезглавить своего отца, но лишат также всех наград и поставят вне закона.
После двух бессонных ночей Ёситомо вызвал для беседы Масакиё и Дзиро.
К вечеру того же дня Масакиё и Дзиро пришли с носилками в комнату Тамэёси и сказали:
– Относительно вас состоялся очень малоутешительный разговор. Нашего господина беспокоит ваша безопасность. При дворе имеется несколько ваших недоброжелателей. Из-за них вам лучше скрыться в Восточных холмах. Мы будем сопровождать вас.
Тамэёси поднялся на ноги, чтобы следовать за ними, и, проходя мимо комнаты Ёситомо, вознес кверху сомкнутые руки.
– Верно говорят, что нет более ценного сокровища, чем собственные дети. Лишь мой родной сын способен пойти так далеко в заботе обо мне. Такое великодушие не забывается. Я буду помнить его до конца дней, – повторял снова и снова Тамэёси со слезами на глазах.
Ближе к сумеркам носилки с Тамэёси были вынесены через черный ход и в надвигающийся мрак ночи. Ему показалось, что носильщики двинулись другой дорогой, не той, что вела к Восточным холмам. Оказавшись за пределами столицы в открытом поле, он обнаружил, что его поджидали несколько слуг Ёситомо с повозкой, запряженной волами.
Масакиё становился все более смущенным.
– Господин, мы вышли за черту города и надо двигаться дальше. Вы не пересядете теперь в повозку?
Тамэёси стал выбираться из носилок, а рука Масакиё сжала рукоятку меча.
Неожиданно Дзиро за спиной соратника подтолкнул его:
– Масакиё, за тобой слово…
Масакиё повернулся к нему и вопросительно посмотрел на товарища.
– Он – отец хозяина… – сказал Дзиро.
– Ну и что из этого?
– Почему бы не сказать ему все? Пусть помолится перед смертью. Даже если он принимает смерть здесь, на заброшенном пустыре, то все-таки остается Тамэёси из дома Гэндзи и заслуживает достойной кончины воина.
– Ты прав, абсолютно прав. Но от этого не легче. Сделай это ты.
– Никогда! Это выше моих сил. Только ты способен это выдержать.
После короткого обмена тихими репликами Масакиё вернулся к Тамэёси и объяснил, почему его принесли сюда.
Тамэёси спокойно выслушал страшную правду.
– Вот как. – Сидя на земле, он произнес с глубокой грустью: – Почему мой сын не сказал мне об этом сам? Знаю, что он чувствовал, но ведь любящий отец может многое понять. – Со слезами Тамэёси продолжил: – Знает ли мой сын, что отцовская любовь может возвыситься и над тем, что он вынужден сделать? С тех пор как Ёситомо перестал сосать материнскую грудь и играть у меня на коленях, он так и не постиг степени отцовского великодушия. Только это меня и огорчает, Ёситомо. Наши жизни как пена на стремнине, но разве отец и сын не связаны более прочными узами? Почему ты мне не открылся? Я действительно оступился, но ведь не пал так низко, чтобы выпрашивать у тебя все, что желаю для себя. Если все происходящее с нами совершается по воле богов, почему бы нам не следовало провести последний вечер вместе в откровенном разговоре перед расставанием?
