Хмельницкий. - Ле Иван (читать бесплатно книги без сокращений .txt) 📗

С какой ненавистью и горячностью говорил Конде об этом! Богдан почувствовал, как и в его душе загорается ненависть и жажда отмщения давним жестоким врагам его народа.

— Но иезуиты остаются, уважаемый граф! Остаются с поднятым мечом, возможно — с еще большей уверенностью в своей силе, с жаждой реванша…

— Да, да. И меч, и до сих пор не сломленная уверенность, господин Хмельницкий, в том, что право интердикта [20] принадлежит только им, слепым последователям Игнация Лойолы!

— Игнаций Лойола!.. А Лютер, прошу прощения, уважаемый граф? Разве он не призывал убивать, душить, как бешеных собак, людей, то есть народ, который добивался человеческих прав?

— Святая правда, — в тот же миг согласился граф. — Лютер тоже был духовником, как и все они… Я говорю о том, что украинское казачество великолепным ударом по иезуитам сбило спесь с испанского короля!

— Еще не совсем сбили… Но все идет к этому!

— Не сомневаюсь, что будет именно так. А не интересует ли вас судьба всей иезуитской коалиции после нашей полной победы в Европе? Правда, существует еще и Турция, ближайший сосед будущей антииезуитской коалиции в Европе!

— Какую вы имеете в виду коалицию, позвольте спросить, господин граф? Ведь Франция находится в дружественных отношениях с Турцией. Понятно, что иезуитская Польша, господствующая в Восточной Европе, представляет собой значительную силу, преграждающую путь экспансии протестантского Запада.

— Мне приятно беседовать с человеком, который так прекрасно разбирается в политической обстановке в Европе! Королевская Польша сейчас представляет собой нечто подобное стволу старого, подгнившего уже, трухлявого дерева! Лицемерие, консерватизм — вот их традиции! Она рухнет под натиском казачества, умно поддержанного Западом и, вполне возможно, Москвой. Это вы, господин Хмельницкий, очевидно, хорошо понимаете и сами. Но поймите, что настало время и для польской шляхты отказаться от наследования престола королевской династией и перейти к избранию королей из среды знатных людей могущественной западноевропейской коалиции. Это приведет к объединению сильных государств континента.

— Выбирать королей из других стран, то есть варягов, как говорится у нас! А кого же из принцев Европы может избрать своим королем польская шляхта? Разве что…

— Вы, господин Хмельницкий, верно оцениваете политическую ситуацию в Европе. Действительно, и я считаюсь принцем по крови, но у меня нет никаких шансов получить престол Франции… Польшу можно было бы превратить во вторую Францию, возможно еще более могущественную, при наличии таких доблестных казаков…

— О-о, понимаю, господин Конде. Конечно, вполне понимаю, да и не только я один. Понимает весь наш народ, но и благоразумно ждет… — Богдан как бы опомнился. — Погодите. Может быть, нам только кажется, что мы разговариваем без свидетелей… О, слушайте… Не убегает ли отсюда мерзавец, подслушивавший наш разговор?

Граф Конде даже кубок не поставил, а бросил на стол. Вокруг шатра поднялась какая-то суматоха.

— Что здесь? — воскликнул Конде.

К шатру подбежали казаки и французы из охраны графа. Но их опередили несколько забрызганных грязью всадников. Один из них соскочил с коня.

— Где Богдан Хмельницкий? — раздался молодой, немного охрипший голос.

— Я тут… Не снится ли мне? Кого я вижу? Петро Дорошенко!.. Что случилось дома?..

— Да нет, пани Ганна еще не умерла, пан Богдан, хотя дни ее уже сочтены. Там такое творится, в нашем Субботове… Но и тут тоже не лучше… Полковник Пшиемский только что с обнаженными саблями встретил нас в лесу. Набросился на нас, как на турецких захватчиков. Вместе с тремя жолнерами он поскакал к шведской границе, горланя: «Измена, гунцвот, измена!..»

Часть третья

«Рубеж сомнений, раздвоения и терзаний»

1

Не в таком бы настроении возвращаться Богдану в родные края!..

Почти целый год пришлось, как изгнаннику, рисковать своей жизнью на воине в далекой Франции. Но прошлого не вернешь, не поднимешь настроения только тем, что снова оказался на знакомой еще с юных лет окраине Варшавы.

Усталость, особенно тяжелые душевные переживания наложили свой отпечаток на лицо Богдана. Не прошла даром и бешеная скачка, когда он мчался от берегов Северного моря, опережая дни и ночи.

Это поспешное путешествие началось так же внезапно, как и наступившее затмение солнца. В этом захватывающем явлении природы он видел грозное предзнаменование. Тяжелые мысли, вызванные известием Дорошенко о сгустившихся тучах над Субботовом, как эти черные шторы на солнце, омрачали его душу. Что творится в мире, куда исчезли порядочность, честность в человеческих отношениях? Умер Конецпольский, вместе с ним ушли и его обещания, заверения. Покойного ни в грош не ставит даже родной сын! Сгустились тучи над могилой коронного гетмана, а, как известно, вместе с тучами приходят бури!

Подлый, ничтожный доносчик! Удастся ли опередить его, как солнце опережает тень луны? А надо бы любой ценой опередить Пшиемского, чтобы он не запятнал его воинскую честь подлой клеветой!

Хмельницкий не находил успокоения. Правда, сообщение Дорошенко скорее было лишь его предположением. Он уехал из Субботова, зная только о намерении Чаплинского вернуть староству принадлежащие ему угодья, якобы захваченные покойным Михайлом Хмельницким. А это угрожало спокойствию семьи Богдана, могло кончиться, разграблением нажитого им добра.

Вооруженные жолнеры староства, зная о намерениях Чаплинского, готовы в любую минуту приступить к разгрому усадьбы. И нет ничего удивительного в том, что они, подстрекаемые выкрестом корчмарем Захарией, напали на сына Хмельницкого Тимошу, который мчался по улицам Чигирина к Тясьмину. Они остановили его, стащили с седла. Подстароста Чаплинский, не отличавшийся особой отвагой в военном деле, остервенело отстегал плетью Тимошу.

Хмельницкий и Чаплинский повздорили еще до сражения у Кумейковских озер. Пренебрежительное отношение Богдана Хмельницкого к Чаплинскому, словно короста, глубоко въелось в его душу. Этого Чаплинский не забудет и не простит ему, пока жив. Вот и хотел отомстить Хмельницкому, сгоняя злость хотя бы на его сыне. Что теперь может сделать ему Хмельницкий, банитованный любимец короля!

А тут в Чигирин прискакали гонцы от коронного гетмана с приказом: «Сжечь гнездо изменника Речи Посполитой!» Прибытие из Франции ревностного доносчика полковника Пшиемского ускорило осуществление мстительных намерений чигиринского подстаросты. К сожалению, Хмельницкому не удалось опередить Пшиемского. В Субботове семья Хмельницкого жила под постоянной угрозой подстаросты Чаплинского изгнать их с хутора. Мелашка советовала немедленно мчаться хоть на край света к Богдану. В тот же день Карпо Полторалиха и снарядил Петра Дорошенко в дорогу.

Ганна лежала тяжелобольная — у нее парализовало руку и ногу. Но она просила Мелашку не сообщать Богдану о ее недуге. В то же время она понимала, какое страшное несчастье нависло над их семьей, и советовала именно об этом известить мужа. Ее так измучила болезнь, что свет был не мил. Какое горе навалилось вдруг! А у нее ведь дети. Что будет с ними, как будут жить? Скорее бы вернулся отец!..

С волнением и тревогой она говорила об этом с Мелашкой. Чаплинской все-таки напал на гумно с необмолоченным хлебом. Услышав об этом, Ганна потеряла сознание и, не приходя в себя, скончалась…

2

Богдан Хмельницкий, терзаемый тревожными думами, еще не знавший о постигшем его горе — смерти жены, подъезжал к Варшаве. Небольшой отряд отважных чигиринских казаков с подменными лошадьми и старшиной Петром Дорошенко, сопровождавший Богдана, проезжая по дорогам Польши, не вызывал никакого подозрения. В это тревожное военное время столько воинов передвигалось с запада и с востока! Дороги, ведшие в Варшаву, особенно были забиты разными воинами.