История Хэйкэ - Ёсикава Эйдзи (книги бесплатно полные версии txt) 📗
Столица быстро возвращалась к нормальной жизни, хотя охота за изменниками продолжалась с прежней силой. Путники, прибывавшие в Киото из провинции по семи главным дорогам и не ведавшие о недавних событиях, были встревожены обилием тщательно охраняемых сторожевых постов и введением комендантского часа. Когда стало известно, что Сутоку подстригся в монахи, а Ёринага скончался от ран, по столице поползли разные слухи. Говорили, что те, кто немедленно сдастся властям, будут считаться несознательными участниками мятежа и прощены. Лишь руководители заговора получат легкие наказания. Обещания, исходившие из неизвестного источника и не подтвержденные официально, побудили многих придворных и сановников высокого ранга выйти из укрытий. Военные и другие приверженцы Ёринаги ежедневно сдавались властям в больших количествах и заточались в тюрьмы, из-за высоких стен которых доносились наружу крики узников, подвергавшихся пыткам водой и огнем.
Корэката был назначен главным судьей и председательствовал на судебных заседаниях, рассматривавших многочисленные дела обвиняемых. Многие придворные и военные покрывались смертельной бледностью, когда на судебных процессах звучали свидетельства, не только обличавшие мятежников, но и бросавшие тень подозрения на тех, кто попустительствовал смерти императора-ребенка Коноэ.
Выяснилось наконец, что идеологом государственной политики стал советник Синдзэй. В конце концов он занял положение государственного деятеля, близкого к трону. Именно Синдзэй санкционировал неустанное преследование изменников. От него исходили слухи об амнистии, а когда пришло время составлять списки отличившихся при подавлении мятежа, то суждения Синдзэя в этом деле имели большой вес.
Ёситомо выпал самый соблазнительный приз – пост смотрителя императорских конюшен. Неслыханная честь для воина! Нашлись, однако, и такие, которые считали, что Киёмори получил еще более высокую награду: ему была отдана в управление провинция Харима и титул Господина Харимы. Провинция, имевшая выход к морю, когда-то была владением его отца, и там расселилось немало людей из дома Хэйкэ. Лишь немногие, кто знал о тесной дружбе Синдзэя и Киёмори, догадывались, что между ними существовало негласное соглашение о взаимной поддержке. Они понимали, что Синдзэй добивался расположения военных, а Киёмори был заинтересован в приобретении могущественного покровителя дома Хэйкэ при дворе.
Киёмори так и не удалось снять доспехи и отойти ко сну. Ему было приказано взять три сотни воинов и пройти по дороге, тянувшейся по склонам горы Хиэй в города Оцу и Сакамото на озере Бива, чтобы найти и задержать Тамэёси с сыновьями. Секретные агенты доложили, что Тамэёси скрывался в храме на другой стороне горы Хиэй и ждал возможности пересечь озеро, чтобы бежать в восточную часть страны по дороге в Токайдо. Но тщательный осмотр храма Миидэра и его окрестностей ничего не дал. Никаких следов беглецов не было обнаружено в Оцу и небольших рыбацких поселках между Оцу и Сакамото, поэтому Киёмори обратился к обыскам монастырей, расположенных рядом с переправой Идзуми. Небольшое селение, куда часто наведывались монахи, служило пристанью для лодок, сновавших взад и вперед по озеру. В селении возник настоящий переполох, когда Киёмори и его воины окружили его и стали обыскивать дом за домом. Староста и содержательницы домов в «веселых кварталах» были вызваны на допрос к Киёмори. Затем пришла словоохотливая пожилая женщина с кое-какой информацией.
– Не могу сказать определенно, был ли это Тамэёси, но мне рассказывал один рыбак, что сегодня рано утром шесть или семь воинов в прекрасных доспехах отправились в лодке через озеро в Оми.
Пока Киёмори допрашивал женщину, зазвучал колокол тревоги, и на подступах к деревне послышались отчаянные крики. Вести о прибытии Киёмори дошли до монастыря. Монахи вооружились и спустились в деревню, чтобы прогнать незваных гостей. Ко времени, когда Киёмори прибыл на место действия, его воины уже вели жестокий бой с монахами. Свист стрел усилился, когда монахи бросились на воинов с мощными алебардами. Киёмори быстро приготовил лук к стрельбе и стал целиться в монаха крепкого сложения, когда тот распростер руки с криком:
– Э-э! Не вы ли Киёмори из дома Хэйкэ? Погодите, Господин Харимы! Если это вы, то я не буду драться с вами!
– Что, ты отказываешься драться? Экий трус!
– Я Дзиссо, настоятель соседнего монастыря.
– Ну и что?
– Если вы помните, мы встречались восемь или девять лет назад в июне, у подножия Гионского холма. Тогда совершался поход со Священным ковчегом к столице. В то время только один воин осмелился бросить нам вызов и пустил стрелу в священную эмблему. Уверен, что вы не забыли того дня!
– Да, это был я, Киёмори из дома Хэйкэ.
– Та единственная стрела заставила повернуть нас назад. Мы поклялись, что отомстим в удобное время. Но ведь были и такие, кто восхищался вами, среди них и я.
– И что потом?
– Я поклялся, что когда-нибудь увижу вас снова, в день, когда вы захотите поговорить со мной.
– Готов говорить с тобой в любом месте и в любое удобное для тебя время.
– Прекрасно, но какова причина этого нашествия?
– Мы не хотели причинить вам вреда. У меня приказ схватить Тамэёси. Это место нельзя было миновать.
– Уведите своих людей как можно скорее. Мы встретимся в какой-нибудь другой день.
– Хорошо. К своему стыду, я должен признать, что мы совершили ошибку.
Недовольные тем, что не удалось схватить Тамэёси и обозленные нападением монахов, воины Киёмори ушли тем не менее только после того, как подожгли несколько деревенских хижин.
Через двадцать дней почти все мятежники были схвачены и заключены в тюрьмы за исключением двух: Тамэёси из дома Гэндзи и Тадамасы из дома Хэйкэ, дяди Киёмори.
Возвращаясь в поместье Рокухара, Киёмори тешил себя надеждой сбросить доспехи, помыться и затем поспать. Он только что проехал мост Годзё, когда лохматая фигура человека, облаченного в одежду монаха, с лицом, закрытым шарфом и широкой шляпой паломника, выскочила из тени деревьев в направлении Киёмори.
– Погоди, Господин Харимы, погоди!
Незнакомец сбросил с себя маскировку паломника и ухватился за стремя всадника.
– Это я, Господин Харимы, твой дядя!
– Что такое? – изумился Киёмори и приказал своим воинам остановиться.
Он натянул поводья и внимательно посмотрел на человека в лохмотьях, не веря тому, что услышал.
– Оставьте меня одного! – крикнул Киёмори своим людям. – Отъезжайте в тень и ждите.
«Паломник» упал рядом с лошадью Киёмори и вымолвил сквозь слезы:
– О, племянник, я – твой дядя Тадамаса. Выручи меня!.. Умоляю тебя, плоть и кровь моя, пощади. Обращаюсь к тебе, Господин Харимы, как к своей последней надежде, помоги! Не дай мне погибнуть!
– У Киёмори нет дяди. Ты не должен называть меня племянником.
– О чем ты говоришь? Разве я не брат твоего отца?
– Разве девять лет назад Тадамаса из дома Хэйкэ ради спасения своей шкуры не отрекся от кровных связей с домом Хэйкэ, когда я выступил против монахов с горы Хиэй?
– О, это было так давно…
– Тогда ты утратил гордость, ее нет у тебя и сейчас.
– Я ошибся… Я сделал самую большую ошибку в своей жизни, когда позволил министру Ёринаге вовлечь себя в заговор. Я беру назад все слова об отречении от дома Хэйкэ.
– Слишком поздно. Я не принимаю никаких оправданий. Ты – обычный преступник, изменник.
– Ты хочешь видеть, как меня схватят и казнят?
– Почему бы тебе не повиниться перед троном? Я не хочу иметь с тобой дело. У меня приказ – задерживать всех мятежников. Мой долг – передать тебя властям.
– Ты бессердечен!.. Ох…
– Прочь с дороги. Иди куда хочешь! Уходи или я арестую тебя.
– Нет, нет! Я долго скрывался в холмах без пищи, я измучился, стараясь не попадаться на глаза стражникам на перепутье. Если я уйду, то обязательно буду схвачен воинами… Только ты, Господин Харимы, должен покарать меня посредством отсечения головы!
