Спартак (Роман) - Фаст Говард Мелвин "Э.В.Каннингем" (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗

— Значит, ты никогда не был там? — спросила Елена.

— Нет, я никогда не видел этого места.

— Как странно, — заметила Елена. — Я думаю, что если бы я была тобой, я бы хотела увидеть его. То, как твоя жизнь и жизнь Спартака переплетаются в этой точке.

— Моя жизнь и смерть Спартака, — спокойно заметил Красс.

— Здесь не так далеко, — сказал им капитан у ворот. — Это были огромные вложения со стороны старого ланисты, и выглядело хорошим способом стать миллионером. Но после восстания, казалось невезение словно собака, преследовало его по пятам, а затем, когда он был убит своим рабом, место было связано с судебным разбирательством. Так и пошло с тех пор. Другие крупные школы переехали в город. Две из них захватили жилые дома.

Клавдия зевнула. Гай спал в своих носилках.

— В истории восстания, написанной Флаком Монаайей, — весело продолжал капитан стражи, — школа Батиата описывается как находящаяся в центре города. Теперь мы водим туда туристов. Поверьте мне, мое слово не имеет такого значения, как слово историка. Но место Батиата достаточно легко найти. Следуйте по маленькой тропинке вдоль ручья. Это почти так же легко, как днем под этой луной. Вы не можете пропустить арену. Деревянная трибуна просто высоченная.

Группа рабов, несущих лопаты и кирки, прошла через ворота, пока они говорили. У них также была лестница и плетеная корзина. Они отправились туда, где стояло большое распятие, первое и наиболее символическое из всех знаков наказания, первое из шести тысяч крестов, обозначивших путь в Рим. Когда они приставили лестницу к кресту, стая ворон сердито вспорхнула прочь.

— Что они делают? — внезапно спросила Клавдия.

— Снимают собаку, чтобы мы могли поднять на его место другую собаку, — небрежно ответил капитан у ворот. — Утром оставшийся в живых Munera sine missione будет чествоваться в соответствии с его правами. Там умрет последний раб, который был со Спартаком.

Клавдия вздрогнула. — Я не думаю, что хочу пойти с тобой, — сказала она Крассу.

— Вы можете, если хотите, вернуться домой, — вы отправите с ней двух своих людей? — спросил он капитана.

Но Гай, комфортно похрапывая, двинулся с ними. Елена хотела идти, Красс кивнул и оставил свои носилки, чтобы прогуляться с ней. Носилки переместились вперед, великий финансист и генерал, и молодая женщина следовали в лунном свете. Когда они проходили мимо распятие, рабы снимали потемневшие от солнца, раздираемые птицами, вонючие останки человека, который там умер. Другие копались у основания креста, вбивая клинья, чтобы выпрямить и укрепить его.

— Ничто тебя не беспокоит, не так ли? — спросил Красс Елену.

— Почему это должно меня беспокоить?

Красс пожал плечами. — Знаете, я не хотел критиковать. Я думаю, что это достойно восхищения.

— Что женщина не должна быть женщиной?

— Я принимаю мир, в котором мы живем, — ответил Красс. — Я знаю, нет другого мира. А вы?

Елена покачала головой, не говоря ни слова, и они пошли дальше. Расстояние до школы было не велико, а пейзаж, прекрасный днем, превратился в лунном свете в настоящую сказочную страну. Вскоре они увидели впереди стену арены. Красс приказал носильщикам поставить носилки на землю и оставаться рядом с ними, пока он не вернется. Затем он пошел с Еленой.

Место было маленьким и кричаще безвкусным в своей пустоте. Большая часть железа, обрамлявшего площадки для упражнений было украдено. Деревянные лачуги уже сгнили и половина стены арены упала. Красс привел Елену на песок, и они стояли, глядя на трибуну. Арена показалась очень маленькой и потрепанной, но песок серебрился в лунном свете.

— Я слышала, как об этом рассказывал мой брат, — сказала Елена. — Но он сделал так много, а это кажется таким маленьким.

Красс попытался связать поля, усеянные мертвецами, кровавые сражения и бесконечные изнурительные кампании с этой потрепанной маленькой школой, но не смог. Для него оно не имело значения, и у него не было никаких чувств.

— Я хочу подняться на трибуну, — сказала Елена.

— Если хочешь. Но осторожно. Дерево может быть гнилым.

Они подошли к ложе, которая была гордостью и радостью Батиата. Полосатый тент висел в лохмотьях, и мыши выбежали из останков древних подушек. Елена села на одну из кушеток, и Красс сел рядом с ней. Тогда Елена спросила:

— Ты ничего не чувствуешь ко мне?

— Я чувствую, что ты прекрасная и умная молодая леди, — ответил Красс.

— И я, великий генерал, — тихо сказала она, — чувствую, что ты свинья. Он наклонился к ней, и она плюнула ему в лицо. Даже в тусклом свете она видела, как его глаза вспыхнули от ярости.

Это был генерал; это была страсть, никогда не снисходившая в его слова. Он ударил ее, и удар отшвырнул ее с кушетки к гнилой ограде, которая раскололась под ее весом. Она лежала там, наполовину над краем, над покрытием арены на двадцать футов ниже ее, но удержала себя и отпрянула назад, генерал не шевельнулся. Затем она бросилась на него, как дикая кошка, царапала и когтила, но он схватил ее за запястья и удерживал подальше от себя, хладнокровно улыбаясь и говоря ей:

— В реальности все по другому, моя дорогая. Я знаю.

Ее спазм гнева и энергии прошел, и она начала плакать. Она плакала, как маленькая, избалованная девочка, и, когда она плакала, он занимался с ней любовью. Она не сопротивлялась этому и не помогала ему, и когда он закончил акт без страсти или спешки, спросил у нее:

— Это то, что ты хотела, моя дорогая?

Она не ответила, но поправила одежду и волосы, вытерла губную помаду, размазанную по лицу и вытерла тень, которая бежала по ее щекам. Она вернулась к носилкам и молча залезла в них. Красс пошел пешком; носильщики отправились обратно по маленькой дороге к Капуе а Гай все еще спал. Теперь ночь почти закончилась, и луна теряла яркое сияние. Новый свет коснулся земли, и вскоре общее серое облако объединит лунный свет с дневным светом. Красс, по какой-то причине, чувствовал обновленные флюиды жизни и власти. У него возникло чувство, которое он испытывал, но редко, ощущение жизни и жизненности настолько, что он наполовину верил старым легендам, в которых утверждалось, что немногие избранные люди посеяны в смертных женщинах богами. Разве это невозможно, подумал он о себе, что он один из таких? Только подумайте, как ему понравилось. Неужто было невозможно, чтобы он был таким?

Шагая он поравнялся с носилками Елены, она странно взглянула на него и сказала:

— Что ты имел в виду тогда, когда сказал мне, что в реальности все по другому? Разве я не настоящая? Почему ты сказал такую ​​ужасную вещь?

— Это было так страшно?

— Ты знаешь, как это страшно. В чем же дело?

— Женщина.

— Какая женщина?

Его брови нахмурились, и он покачал головой. Он мужественно сражался, чтобы сохранить чувство собственного величия, и многое из того оставалось с ним. У Аппиевых ворот он отошел от ее носилок, подошел к капитану у ворот, все еще изо всех сил пытаясь увидеть себя как одного из порожденных богами. Он сказал капитану, почти коротко:

— Отправьте наряд, чтобы доставить ее домой безопасно!

Капитан повиновался, и Елена исчезла без пожелания доброй ночи. Красс стоял в глубокой тени ворот. Капитан у ворот и дежурные солдаты наблюдали за ним с любопытством. Тогда Красс требовательно спросил:

— Который сейчас час?

— Последний час ночи почти закончился. Разве вы не устали, сэр?

— Нет, я не устал, — сказал Красс. — Я совсем не устаю, капитан. Его голос несколько смягчился. — Я долго стоял на часах, как тот пес.

— Ночи очень длинные, — признался капитан. — Через полчаса это место будет совсем другим. Торговцы овощами придут, и молочники со своими коровами, фрахтовщики и рыбаки и прочие и так далее. Это занятые ворота. И сегодня утром гладиатор идет туда. Он кивнул на крест, который теперь был расплывчатым, серым и наполовину видимым в утренней темноте.

— Будет большая толпа? — спросил Красс.

— Ну, сэр, вначале не так много, но днем будут подтягиваться. Я должен признать, что есть особенное удовольствие наблюдать распятого человека. Сегодня к полудню ворота и стены вокруг будут битком набиты. Вы могли бы подумать, что, увидеть его один раз, вполне достаточно, но не так на самом деле получается.