Над пропастью (Роман) - Халмирзаев Шукур (книги без регистрации полные версии txt) 📗
Курбан ничего не мог понять из этого несвязного бормотания.
— Где Ибрагимбек? — спросил он.
— Ибрагимбека нет!
— Что? А где он?
Киям натянул поводья, лошадь остановилась.
— Нет его здесь! И там его нет!.. Он ушел на Кукташ. Может, и не на Куктащ, а на берега Кафирнихана… Ушел! Много нукеров увел с собой.
Курбан опешил.
— Почему?.. Что с Энвером-пашой?..
— Мне кажется, они поссорились… Байсун проклятое место… Вы-то знаете. Когда добрались до еврейского кладбища, после ущелья, по приказу паши бросились в атаку на Караултепе… А оттуда нас пулеметами… пулеметами! Вы не знаете, что такое пулемет… И слава аллаху!.. Пулемет — это… — Он вяло пошевелил рукой. — Это смерть. Да, я знал, что Ибрагимбек стоит в резерве. Энвер-паша отдал приказ об отступлении. Мы отступили на расстояние, где нас не могли достать пулеметы. Караван уже оторвался от них на приличное расстояние. Поехали. Потихоньку… Остановились в Инкабаде. Вы знаете такой кишлак?
— Знаю.
— Э! Теперь мне все равно… Вот там-то и нашел меня Ибрагимбек. «Скачи прямо в степь, останови караван и поверни обратно!» — приказал он мне. А сам с нукерами пошел на Акдару…
— Остальные?
— В Инкабаде. Все там! Все главные в этом кишлаке. В мечети. Совещаются.
— Ну, а потом?.. Там?..
— Ибрагимбек уехал… Я уже решил: сбегу. Ну их! Сбегу — и пропади пропадом все, что тут! Я хотел было скрыться — позвал Тугайсары. Смотрю, хазрат делает знаки подойти к нему. Все кругом огорчены… Хазрат спрашивает меня; «Что сказал Ибрагимбек?» Я сказал правду. Да и до каких пор я буду врать? Шейх, я всегда уважал всех, кто говорит правду!
— Верю!
— Хазрат сказал мне; «Не поступайте так, дитя мое. Пускай караван следует в Кафирун. Идите!.. Приведите караван в Кафирун!» Что мне оставалось делать, шейх? А? Всегда мне поручают такие дела.
— Что было потом? — перебил Курбан.
— Да что может быть!.. Приехал в Кафирун…
Курбан смотрел на Кияма, не скрывая усмешки.
Вконец растерявшийся, с бегающими глазами, слуга двух господ… И одному угодить надо, и другому не отказать. Направить арбу прямо по дороге, повернув оглобли…
Курбан готов был расхохотаться: уж так живо отражалось в Кияме именно то, что характерно для всех, кто выше и совсем высоко. Растерялись, перессорились, нет веры друг другу. Что последует за этим? Поражение. Только так! Понимают ли они сами, что их ожидает?
Чтобы отвлечься, Курбан стал наблюдать за джигитами, как они маршируют по полю под команду турка в красной феске.
— Чем это они занимаются? — спросил Кияма.
— Военным делом занимаются. По-турецки. — Киям рассмеялся. — К параду готовятся, что ли?
— Нале-во! Напра-а-во! — хрипло выкрикивал Данияр-эфенди.
Джигиты старались изо всех сил. Одни повернулись лицом к дувалу, другие, казалось, сшиблись с ними лбами, третьи продолжали маршировать на месте, высоко поднимая колени. Не воины — стадо…
И эти надеются одолеть Советскую власть, победить Красную Армию?!
Накинув на себя волчью шубу и изящно накрутив на голову небольшую белую чалму, Энвер-паша стоял на высоком айване, скрестив на груди руки. Рядом с ним Гуппанбай. Позади, в зеленой чалме, коротышка — муэдзин мечети. Около резной колонны Али Ризо-эфенди, Бартинец Мухиддин, возле них столпились афганские воины.
Ишан Судур был во всем белом.
— Дети мои! — Хазрат окинул взглядом заполненную народом площадь. — Не поддавайтесь обману! Да, мы слышали, что Советы распределяют среди бедняков землю, воду!.. А кто из вас подумал, зачем это делается? Дают просто так, ничего не требуя взамен? Так не бывает!.. С нами аллах и все мусульмане земли!..
— Таксыр, вы сказали — вам все дадут командиры исламской армии… Прошу прощения, вы призвали к откровенному разговору, я потому и спрашиваю: что дадут? — послышался голос из толпы.
Площадь замерла. Курбан проследил за взглядом хазрата и тихо ахнул: «Да это же Хуррам-аксакал! Почему он здесь? Откуда?.. Кто с ним?..» — оглядев стоящих вокруг Хуррама, увидал… Норхураза! Он самый! Одетый, как дикарь, — в вывернутом коротком полушубке, в драной шапке, в сапогах, обвязанных грубой веревкой.
— Ты не веришь, сын мой? — Хазрат укоризненно покачал головой. — Да, ты имеешь право не верить! Потому что ты много раз был обманут. Из тебя… выжимали все соки слуги эмира! Разоряли сборщики налогов!.. В трудное время, когда льется кровь, когда на родной земле чужие люди, надо быть благородным… забыть… простить… И равноправие, и справедливость, и хлеб, и землю, и воду, — все даст народу вот он — глава исламской армии, его величество Энвер-паша. С этой единственной целью он ступил на нашу священную землю! Все это вам даст победа исламской армии! То есть я хочу сказать, что вы добудете все своими собственными руками! Поэтому не теряйте разума и веры! Я ответил на вопрос?
Среди людей прокатился приглушенный шум. Курбан понимал: речь хазрата не имеет успеха. Так бывает, когда сам не веришь в успех. Плохо…
— У меня тоже есть вопрос! — крикнул из задних рядов кто-то горластый, — А баи не обидятся, таксыр?
— Я не понял твоего вопроса, — сказал хазрат, подавшись вперед. — Я, кажется, знаю тебя?
— Я — Азим-суфи из Караултепе, таксыр! Если вы раздадите байские земли и воду беднякам, не будут ли баи в обиде? Уже сейчас многие из них дуются…
Ишан Судур многозначительно помолчал.
— Я говорю с вами, люди, но слова мои — не проповедь. Это разговор с вами, это доверительная беседа. Я хочу, чтобы вы сами задумались над вопросами… трудными вопросами… Азим-суфи, тебя тревожит: не будут ли баи обижены… Хвала тебе: ты думаешь о других. А скажи ты, скажите вы, люди, слушающие меня: откуда у Советской власти та земля, которую красные так щедро раздают бедным, завоевывая их души? Может быть, русские привезли ее сюда в мешках? Может быть, они и воду привезли в бочках и теперь раздают ее? Нет! Они отнимают землю! Они поворачивают течение реки на чужое поле! Они все перемешали, внося смуту в душу людей! Бутам, ты понимаешь меня?
— Понимаю, понимаю, — закивал Азим-суфи. — Одного не понимаю: у кого будут отнимать то, что вы тут пообещали. Может быть, лучше… Чтобы после не обижались, отдать, пока не отняли…
— Вот и ответ! — подхватил хазрат. — Отдавать — это великое деяние! Представь себе, у тебя отняли домбру и отдали ее другому — ты не будешь обижен? Но если ты сам… отдашь. Это я так, для примера! И разве сами баи, уважаемые люди, не делятся с народом последним, что имеют? Разве не на их деньги куплено оружие для воинов ислама? Не их зерно?.. Не их отары и табуны?.. — Голос хазрата терялся в гомоне людей. — Верно я говорю, великий паша? — обратился ишан Судур к Энверу-паше. Тот кивнул. — Все наши меры одобрены его величеством эмиром, который в этих вопросах предоставил широкие полномочия великому паше! — Ишан Судур разозлился на себя: «Хватит! Остановись! Твоим словам не поверят, если ты сам не веришь… А ты — не веришь».
— Понять-то я понял, — повторил Азим-суфи и поскреб затылок. — Однако я… пока не собираюсь никому дарить свою домбру. Потому что она у меня одна! А что я без нее? Без нее нет песен. А без песен — что за жизнь?..
Раздался хохот.
«Все пошло прахом!» — горько подумал ишан Судур, видя перед собой смеющиеся лица и… спины. Да, люди расходились!.. Что из сказанного запало им в душу?..
Курбан, где Курбан?
А, вот он, Курбан, на коне возле арбы старой Тиник. Опять он там…
— Сынок! — позвал хазрат.
— Пир мой! — Курбан спешился, замер в почтительном поклоне.
Ишан Судур, вцепившись в локоть Курбана, повлек его за собой.
Муэдзин неожиданным для его роста громким басом крикнул:
— Люди!..
Расходившиеся остановились.
— Люди! — повторил за ним ишан Судур. — Эй, Азим-суфи! Повернитесь сюда!.. Посмотрите — кто рядом со мной? Узнаете?.. Кто бывал в Байсуне, Бухаре, не может не узнать его… Он мой ученик, моя надежда, он впитал в себя все, чем я делился с ним годы и годы… Он жил в Бухаре, но когда начались беспорядки, он сидел в зиндане, потом попал к кизил-аскерам! Год был среди них… Целый год! И вот — пришел в Кукташ!.. Вот кто расскажет вам, что такое Советская власть! — Ишан Судур всмотрелся в побледневшее лицо Курбана. — Не робей, сыпок! Вот и пришел твой час, великий час! Покажи себя… Ты говори — я услышу. Я только на минуту, что-то там, у матушки Тиник… Меня зовут…