Князь Кий - Малик Владимир Кириллович (книги бесплатно без регистрации TXT) 📗
Подобные мысли, судя по лицам Щека и Хорива, обуревали и младших братьев Кия.
Князь через силу улыбнулся и, превозмогая слабость, сказал:
- Не удивляйтесь, отроки… Как и всё на свете, слава людская имеет своё начало и свой конец… Вот пришёл и мой день. Разом кончились слава и могущество моего племени… Насланная, видимо, нам за грехи из-за Днестра ворвалась на наши земли орда Эрнака… Гунны на своём пути сжигали селения, вытаптывали посевы… убивали мужчин, а жён и отроковиц забирали… чтобы продать ромеям в рабство… Едва я успел собрать горстку воинов, как Эрнак напал на нас около Кремневой горы… До вечера мы стойко оборонялись… Ни на шаг не удалось им нас потеснить. Но… гунны покрыли всё поле, как воронье. Окружили нас со всех сторон… Боги отвернулись от нас… Мои воины все полегли мёртвыми… И вольные, гордые уличи стали рабами гуннов, как при кровавом Аттиле…
Князь Добромир умолк и в изнеможении закрыл глаза. На губах у него показалась кровь. Цветанка вытерла её рукавом своей сорочки.
- Ему нельзя так много говорить, - взглянула с осуждением на Кия, словно тот был виновен в том, что князь потерял столько сил.
- Я молчу, - ответил Кий и только теперь внимательно посмотрел на девушку.
Их взгляды встретились.
Встретились на какое-то мгновение. Но оно показалось им обоим долгим-долгим, как вечность. И вместе с тем нежданно тревожным и радостным, волнующим и счастливым… На это мгновение для них внезапно исчезло всё, что их окружало - и раненый князь-отец, и обессиленная княгиня-мать, и братья, и пленный гунн, и оставленные на произвол кони, и весь белый свет. Один лишь Световид своим золотым взором проникал в их молодые сердца и как бы звал, манил в незнакомые, неизведанные дали.
«Какая она необыкновенная, - подумал Кий. - Измученная тяжёлой опасной дорогой, напуганная преследованием смертельных врагов, с загоревшим на знойном солнце и обветренном на степном воздухе лицом, с потрескавшимися губами и шершавыми руками, в разорванной и окровавленной одежде - так неожиданно хороша!… Глаза - как чистые плёсы Роси, когда в них отражается бездонная голубизна небес! Косы - густые и мягкие, цвета спелой пшеницы. А стан её - гибок и строен, и вся она - как молодая берёзка… Найдётся ли такая среди наших полянок?»
Тем временем Цветанка думала почти тоже самое:
«Вот мой спаситель! Если бы не он с братьями, отец и Боривой лежали бы сейчас мёртвыми на дне этого чужого ущелья, а меня с матерью гунны тянули бы на аркане в страшную ненавистную неволю… Какой он сильный, мужественный и красивый! Какой нежный, ласковый у него взгляд!… О бессмертные боги, покарайте меня за то, что я думаю сейчас не об умирающем отце, погибших в бою братьях и родичах, не о несчастной матери, а об этом чужом красавце-воине!»
Они ещё не перекинулись между собой ни единым словом, но чудесный язык взглядов сказал им больше, чем все слова на свете. Они оба поняли, что с этой поры не будет им покоя, не будет счастья-радости, если не смогут глядеть друг другу в очи, ласкать друг друга влюблёнными взглядами. Поняв это, Цветанка покраснела и отвела взгляд.
А Кий, поначалу смущённо, сказал:
- Не надо мешкать - нужно поскорее добраться к нам, на Рось… Там волхвы заговорят раненому кровь, смажут раны своей чудодейственной мазью, перевяжут - и боги помогут князю выздороветь… И также не последнее дело - предупредить наших родичей-полян об опасности. Если гунны одолели уличей, то захотят напасть и на другие племена. Заберётся волк в кошару - всех ягнят перетаскает! - и обратился к братьям: - помогите поднять князя!
Они снесла Добромира вниз, и пока младшие укладывали его на послужившую уже добрую службу и крепко привязанную между седел попону, Кий подошёл к пленнику-гунну, развязал ему ноги.
Тот исподлобья глянул на юношу угольно-черными глазами, медленно встал.
- Как тебя звать? - спросил Кий.
Гунн молчал.
Кий ткнул себя в грудь пальцем:
- Я - Кий… Кий… А ты? - кивнул ему.
Гунн, кажется, понял о чём его спрашивает великан-славянин, и коротко крякнул, словно ворон:
- Крек.
- Крек?… Вот и ладно, что ты начал меня понимать, - удовлетворённо сказал Кий. - Тогда, может, откроешь нам, что задумал каган Эрнак? Вернётся ли он в свои становища, или будет нападать после уличей ещё на кого-нибудь?
Крен насупился и молчал. Его тёмное, густо усеянное оспинами лицо было неподвижно и непроницаемо. Он походил сейчас на каменную бабу на степном кургане.
- Сколько у Эрнака войска? Он пришёл сюда только со своим или ещё и с другими племенами?
Подошли Щек и Хорив, стали прислушиваться.
Крен бесстрастно смотрел на молодого воина, но в его узких черных глазах появилась тревога, которую ему не удавалось скрыть.
Щек схватил его за грудь - начал трясти.
- Да отвечай же, степной шакал, когда тебя спрашивают!
Тот что-то буркнул на своём языке и вновь застыл.
- Не понимает по-нашему, - решил Кий.
- Да что с ним морочаться! Прикончить - и всё! - Щек решительно взмахнул рукой.
Но Кий рассудил иначе.
- Прикончить никогда не поздно… Посадите его на коня - заберём с собой! Отец кое-что помнит как они говорят - расспросит как следует.
Солнце стояло в зените и пекло немилосердно. Все были очень утомлены, хотели есть и пить. Но Кий не давал ни минуты отдыха: опасался, что гунны, обнаружив исчезновение своих воинов, пошлют по их следу погоню. Выведя семью князя Добромира из ущелья и забрав своих коней, он выбрал кратчайший путь к Роси через Высокий курган и Чёрный лес.
И хотя все понимали, что нужно торопиться, ехали медленно. Смертельная усталость и жара отняли и у людей, и у коней последние силы.
Над безлюдной степью нависла сонная тишина. Ни облачка в небе, ни дуновения ветерка. Слышно только, как лениво пересвистывались сурки, да шелестит под копытами коней сизый ковыль.
Дорогу прокладывал Щек, а Кий и Хорив держались позади, внимательно осматривая далёкий горизонт: не покажется ли где островерхий колпак гунна.
Но всюду спокойно. Дрожит белёсое марево, съедая синеву в дали, парит в высоте тёмный орёл, монотонно гудят над красными головками чертополоха важные пушистые шмели.
Так ехали до вечера. А когда приблизились к Высокому кургану, Кий велел останавливаться на ночлег.
- Высокий курган… Здесь будем ночевать…
Князь Добромир, дремавший всю дорогу в полузабытье, услыхав это название, вдруг встрепенулся, открыл глаза, начал ворочаться в попоне, стараясь приподнять голову.
- Высокий курган?… Покажите мне его!… Поднимите так, чтобы я мог увидеть…
Выбрали место над ручейком, неподалёку от тенистого зелёного гая. Коней стреножили и пустили пастись. Для Добромира намостили из травы и ветвей мягкое ложе на бугре, чтобы виден был ему Высокий курган.
Напоив князя холодной ключевой водой, положили отдыхать. Такое же ложе приготовили для женщин. Гунна, чтобы не сбежал, привязали к дереву. И только после этого братья начали готовить еду.
Пока Щек, Хорив и Боривой собирали сухой хворост и раскладывали костёр, Кий ощипал и выпотрошил стрепета, разрубил его мечом на куски. Затем нарвал каких-то пахучих трав и накопал съедобных кореньев. Всё это сложил в закопчённый бронзовый казанок, который возил с собою у седла, и наполнил его водой. Вскоре в казанке, подвешенном над огнём, забулькало, заклокотало - и из него пошёл заманчиво-вкусный ароматный запах.
Не прошло и часа, как еда была готова.
Кий вынул из торбы ковригу хлеба - разрезал на ломти, достал несколько деревянных ложек.
- Князь, княгиня, угощайтесь… Цветанка, Боривой, братья - к трапезе!
Сначала он поставил казанок поближе к ложу князя. Но тот похлебав немножко юшки, почти сразу отложил ложку.
- Благодарствую… Больше не хочу… А вы подкрепляйтесь!
Снедь была вкусная. Нежное мясо так и таяло во рту.
Изголодавшиеся княгиня, княжна и княжич, не смущаясь присутствием братьев-полян, которые взяли себе по ломтю хлеба и по куску мяса, уплетали все совсем не по-княжески.
