Война Волка (ЛП) - Корнуэлл Бернард (книги полностью бесплатно .txt) 📗

— А если мы не заключим мир с Эдуардом, Кумбраланд нам не покорить.

Я неохотно кивнул.

— Да, мой король. Мы не можем сражаться одновременно с обоими.

Он встал.

— Тогда пошли пресмыкаться перед этой сволочью.

И мы пошли вверх по холму. Мы будем пресмыкаться.

Мы миновали церковь святой Эльфриды, где загнали в угол двух беглецов. Ночной дождь смыл с улицы кровь, а люди городского рива убрали тела. На вершине холма звонил колокол, должно быть, созывал на витан, но крутую дорогу, ведущую к большой церкви и дворцу, охраняли стражники с копьями. Они преградили нам путь наверх, пропуская всадников — пятьдесят или шестьдесят человек, все в кольчугах, шлемах и с копьями, и все ехали во дворец, В центре отряда двигалась маленькая повозка, запряженная парой сильных лошадей.

Повозка, на вид чуть лучше, чем обычная крестьянская телега, была задрапирована темно-синей тканью и выложена подушками, на которых сидели две женщины и священник. Одна старая, другая моложе, с узким лицом, в облегающем чепце, скрывающем большую часть ее темных волос. Она была в богатой одежде мрачно-серого и черного цвета и выглядела печальной, а ее грудь украшал большой серебряный крест. Повозка угрожающе покачивалась на неровной дороге, и молодая женщина цеплялась за край, чтобы не потерять равновесие.

— Кто это? — спросил Сигтрюгр.

— Не знаю. — ответил я, что было правдой, хотя это узкое печальное лицо казалось смутно знакомым, Она бросила на меня взгляд — похоже, узнала, и быстро отвела глаза, когда повозку снова тряхнуло. Казалось, она едва сдерживает слезы. Старуха обняла молодую за плечи, а священник что-то ей тихо сказал, наверное, пытался утешить.

— Ну и уродина. — сказал Сигтрюгр. — Похожа на лошадь.

— Ей холодно, и она несчастна. — ответил я.

— Так она и похожа на замерзшую несчастную лошадь.

Вслед за повозкой и ее эскортом мы прошли вверх по холму, через арку, где у нас забрали мечи, и дальше в огромный зал, где между высоких балок курился дым сырых дров. Столы были сдвинуты в сторону, а скамьи расставлены полукругом у большого очага перед помостом, на котором стояли пять стульев с высокими спинками, задрапированные алой тканью. Около сотни гостей уже прибыли и расселись как можно ближе к огню, но некоторые стояли и вполголоса разговаривали. Когда мы вошли в зал, на нас посмотрели, узнали и принялись шептаться. Для большинства присутствующих мы были диковинными созданиями — язычниками, вызванными к жизни персонажами их ночных кошмаров.

— Где сядем? — спросил Сигтрюгр.

— Мы не будем садиться. — ответил я. — пока не будем.

На скамьях расселась знать трех королевств Эдуарда, а позволить Сигтрюгру сесть рядом с олдерменами, епископами и аббатами означало бы принизить его статус. Как я понял, помост предназначался для королей, и хотя Сигтрюгр, несомненно, король, мне совсем не хотелось, чтобы он занял кресло, а потом публично был вынужден его оставить. Он уже присутствовал на витане в Хунтандуне и сидел тогда на возвышении, рядом с Эдуардом, но в том случае он был гостем Этельфлед, а она обладала любезностью, которой ее брату недоставало. Если Эдуард хочет видеть короля Нортумбрии на почетном месте, он его пригласит, а если нет, то лучше нам постоять в сторонке, в глубине зала.

— Ты знаешь, что говорить? — спросил я Сигтрюгра.

— Конечно, знаю. Ты мне десять раз говорил. Двадцать раз. — он беспокоился и сердился, и я не мог его осуждать. Саксы пренебрежительно с ним обращались, унижали, В зал входило все больше людей, и я замечал, как они посматривают на Сигтрюгра — с удивлением и любопытством. Вею жизнь они проводили в бесконечной войне между христианами и язычниками, и вот теперь, у стены королевского зала, стоял последний король-язычник, как проситель.

В огромную дверь зала вошел Брунульф Торкельсон, западный саке, которому я спае жизнь, и, оставив Сигтрюгра на Финана и гиганта Сварта, я пошел к нему. Он нее щит и копье, поскольку был в числе королевских стражников, которые выстроятся по сторонам зала либо перед помостом, Брунульф тепло меня поприветствовал.

— Я слышал, что ты здесь, господин, и надеялся тебя встретить. — Он поколебался и, нахмурившись, добавил: — И я слышал про твою дочь, господин. Сожалею.

— Злая судьба. — сказал я и смолк — в дверь шагнул Этельхельм-младший в сопровождении свиты из двенадцати человек. Похоже, он был поражен, увидев меня, и резко свернул, чтобы не проходить рядом. На Этельхельме был красный плащ, как на всех его людях, только с шикарным меховым воротом и золотой застежкой. Он прошел к переднему ряду, и гости, занявшие скамью, поспешно сдвинулись, уступая место.

— Ты знаешь Гримбальда? — спросил я Брунульфа.

— Я знаю троих с таким именем. — сказал он.

— Сторонника Этельхельма. — добавил я.

Он обернулся и посмотрел в зал.

— Вон там. — он кивнул на занятую Этельхельмом скамью. — Вон тот, в шапке из лисьего меха.

Я взглянул.

— С расплющенным носом?

— Это он. — сказал Брунульф. — Ты слышал, что его люди прошлой ночью ввязались в пьяную драку? Пятеро убитых.

— А с кем они дрались?

Брунульф глядел на меня подозрительно, но с едва заметной улыбкой.

— Хочешь сказать, тебе это неизвестно, господин?

— Мне? — удивился я. — Про их драку? С чего ты взял, что я мог участвовать в уличной пьяной драке? Я олдермен Нортумбрии, человек почтенный.

— Разумеется, господин.

Я оставил его у двери и стал пробираться к помосту через толпу, Этельхельм при моем приближении отвернулся, делая вид, что поглощен беседой с сурового вида священником, сидевшим с ним рядом, Гримбальд, расположившийся через несколько шагов от них, привстал, но понял, что от меня ему не сбежать, и снова сел, Я остановился прямо перед ним и молча посмотрел на него. Он уставился на пряжку моего ремня, украшенную бронзовой волчьей головой. Все вокруг притихли, Гримбальд дрожал, я улыбнулся, склонился над ним и прошептал на ухо:

— Ты покойник.

Он не пошевелился, Я повернулся к Этельхельму и улыбнулся ему.

— Когда-нибудь. — сказал я. — тебе обязательно нужно посетить Беббанбург, встретиться со своим племянником. Он славный малыш. Ты знаешь, с каким нетерпением я жду нашей встречи.

Этельхельм не мог меня игнорировать. Он встал. Тридцатилетний мужчина с приятной внешностью, узколицый, с надменным взглядом. Видимо, слуга брил его этим утром — на подбородке осталось два маленьких пореза от бритвы. Золото и на шее, и на красном плаще, и на пальцах. Он шагнул ко мне с явным намерением затеять ссору, но тут рог возвестил о прибытии короля Эдуарда, и все в большом зале поднялись на ноги, сорвали шапки и склонили головы перед помостом. Рев рога заставил Этельхельма отвернуться от меня и поклониться, хотя его поклон был скорее небрежным кивком, Я не кланялся и не кивал, а вернулся к Сигтрюгру.

— Я только что заставил кое-кого обмочиться. — сообщил я ему.

Сигтрюгр проигнорировал мое хвастовство.

— И это король? — усмехнулся он, всматриваясь в помост.

Я тоже всмотрелся — и был поражен, Я видел Эдуарда вчера вечером, но он сидел, навалившись на стол, тело укутывал плащ, лицо полускрыто. Теперь, при солнечном свете, льющемся через высокие окна, выходящие на восток, я разглядел его получше. Он растолстел и хромал, темные волосы под инкрустированной изумрудами короной поредели и стали седыми, Борода тоже поседела, а лицо, когда-то красивое, покрылось пятнами и морщинами. Он проживет недолго, подумал я, а когда умрет, начнется петушиный бой за корону.

Я думал, что пять кресел предназначены для Эдуарда, его жены Эдгивы и старшего сына Этельвирда, а одно из оставшихся предложат Сигтрюгру, но я ошибался, Королева Эдгива и принц Этельвирд в самом деле уселись по обе стороны от короля, но два других кресла заняли архиепископы, последовавшие на помост за королевской семьей, оба в богатых одеяниях, Я не был знаком с Ательмом, новым архиепископом Контварабурга, западным саксом с худым аскетичным лицом и такой длинной бородой, что она скрывала нагрудный крест. Прежде чем усесться, он окинул зал суровым взглядом, а Хротверд из Эофервика улыбнулся собравшимся, подождал, пока Эдгива займет свое место, и только тогда сел сам.