Ганнибал-Победитель - Алин Гуннель (читаем полную версию книг бесплатно TXT) 📗
Ганнибал увещевает, рассеивает сомнения, подбадривает, отдаёт приказы. Магил восхваляет силу и храбрость кельтов. Бальтанд, лихорадочно хватаясь миниатюрными руками за гривки, заверяет, что в северных краях вполне можно передвигаться без особых усилий.
Я расту, но не в высоту, а в пустоту. «Неужели я утратил все прежние мысли о Ганнибале? — спрашиваю я себя, — Неужели я потерял его самого? Ради чего же мне тогда жить и писать?»
Со спины Медового Копыта, на котором я сижу в своей неприметности, я внезапно вижу за прозрачным занавесом (вот ирония судьбы!) двуполое создание, что выступало под номером два, то есть самого Гермафродита или, по крайней мере, его прапрапра-не-знаю-сколько-раз-пра-правнука. Перед у него прикрыт огромным султаном, поскольку, при всей эротичности жителей Средиземноморья, вульву избегают выставлять напоказ, разве что в виде граффити не на самых видных местах. При этом бесчисленные фаллосы никого не смущают. Как жене положено сидеть дома, а не показывать себя на улицах и площадях, так и увеличенные изображения срамных губ положено прятать подальше.
Сзади у Гермафродита свисает длиннющий фаллос, который хороводники мгновенно приспосабливают себе спереди. И вот Забавные Уроды начинают столь соблазнительно качать и кружить самодостаточную любовную парочку, что их движения подхватываются восторженной публикой. Сосил пробует поднять и меня, но я изо всех сил стараюсь пригвоздить себя к месту — и мне это удаётся! (Одновременно я пытаюсь перенестись с задворков обратно, в мир Ганнибала, но эта попытка оказывается неудачной!) Всё ревёт и ходит ходуном. Pedes exitamus, мы идём ногами, прыг, скок, топ, тарантелла, зодионы изображают зодиак, звери кружатся в зверином кругу вращательного танца до тех пор, пока сия мастерская любовного искусства не являет миру своё многообещающее творение — внушительных размеров продолговатый мешок. Глаза Забавных Уродов горят похотью, вспыхнувшее вожделение прорывается в безудержном хохоте.
— Дубась дубину, пока не даст дуба! — кричит кто-то.
— Откинул копыта, сказало корыто.
Из мешка вываливаются булки.
— Viva el muerto! [116] — возглашают танцоры и, ведя хоровод, поют осанну: — Как такая смерть прекрасна, днесь дарует хлеб она!
Ганнибалов мир постепенно снова поворачивается ко мне передом, и я могу искоса наблюдать за происходящим там.
— Солдаты, — говорит Магил. — Все вы видите, что конь мой отнюдь не крылат. Я не по воздуху перелетел через Альпы сюда, на берег Родана. Это произошло естественным образом. Мы просочились через перевалы, которые конечно же лежат довольно высоко, однако вполне проходимы. Мы, кельты из долины Пада, сотни лет тому назад сами преодолели эти Альпы огромными толпами, таща с собой жён, и детей, и все свои пожитки. Молва всегда и всё преувеличивает. Это знает каждый из вас. Дики и мрачны голые скалы, но не везде. Устрашающи? Нигде! Вы собственными глазами убедитесь в том, что даже очень высоко расположенные долины населены и возделаны, давая пропитание многим семьям. Мои люди станут вашими проводниками и покажут наиболее удобные проходы не только по пути наверх, но и при спуске с Альп. Будьте уверены, воины, что наши легионы (он усмехается) ждут не дождутся вас. У нас с вами общие интересы. И вы и мы добиваемся возмездия. И почаще вспоминайте о том, как богат сейчас Рим и сколько зажиточных городов лежит по дороге к нему.
Войско, медленно и тяжеловесно, приходит в движение. Вот уже задрожала земля. Медовое Копыто ржёт. Наконец-то отбросив от себя кошмары, я решаю двигаться за Ганнибалом. Мы держим путь на север, где просит Ганнибаловой подмоги один из известных кельтских царей. Привычный к переменчивости собственного нрава, я не удивляюсь своему внезапному решению продолжать поход с писарской братией. В отличие от Ганнибала, мои настроения могут меняться, но воля моя от этого только укрепляется, а жизненная цель остаётся неколебимой.
Я решаю передать Медовое Копыто на попечение слуги. Мне не хочется, чтоб моё имущество тащилось сзади, в обозе, без коня. Посему я шагом направляю его к палатке. Там уже всё собрано и уложено. Когда я оставляю лошадь Астеру, тот расплывается в своей всегдашней широкой улыбке. Теперь конь будет в надёжных руках.
— Мы очень спешим, — одновременно говорю я.
— Я заплету ему хвост на ближайшем привале, — откликается Астер. — Будь осторожен, господин, береги себя!
«Старые слуги становятся вроде кормилиц», — думаю я и тороплюсь нагнать своих коллег. Высоко над лесом виднеется косяк перелётных птиц. Из зарослей черешни одна за другой вспархивают, в поисках новых ягод, стаи дроздов. Королёк, а королёк! Может, я и тебя где-нибудь увижу, мой маленький королёк? Он такой крохотный, что его можно рассмотреть только совсем вблизи. Я гляжу окрест. Кругом осень.
Уже осень, Ганнибал-Победитель! Что ты на это скажешь? Что скажешь мне ты, призвавший меня сюда?
«Я никогда не отнимаю у детей еду».
А я?
«Я не съел волчицу. Я отведал волчицы. Я не съел быка. Я отведал быка. Но читатель моего эпоса должен почувствовать вкус целой волчицы и целого быка. Я собираюсь раскрыть людям глаза и уши на всёпокоряющий язык эпоса».
Уже поздняя осень, говорю я сам себе. А я отнюдь не приблизился к цели, я перестал идти вперёд размеренным эпическим шагом с тщательно выверенными стихотворными стопами. Теперь я семеню крошечными шажками.
Где вы, мои гексаметры? Вспомни обо мне, Ганнибал-Орёл. Почему ты всегда присутствуешь во мне отсутствующим? Потому что нам надо преодолеть Альпы, пока не выпал снег и не наступили нестерпимые для нас холода? Дай мне какое-нибудь поручение, Ганнибал, желательно самое прозаическое. Сейчас, когда я перестал понимать тебя, мне нужно именно это. Займи меня чем угодно. Я опустошил свою голову. В мозгу у меня свербит одна-единственная мысль: победишь ты — будет и моя победа. Однако тебя уже чествуют. В том-то вся разница. А на меня давит ощущение, что меня никто по-настоящему не видит. Я примирился с твоими метаморфозами. Признал тебя и в обличье Волка. Моё сердце певца — в твоих руках... то бишь когтях. Зубами волчьими стило отточено, и так же будет стих отточен мой.
Я попал в группу незнакомых солдат. Один из них делится с другим мыслями о Ганнибале:
— Ты понял последний приказ полководца? В Каталонии нас гнали: «Воины, только вперёд!» Теперь гонят чуть ли не назад. Клянусь всеми богами, на черта нам сдался этот север?! Какой-то там Бранкориг просит помощи... Брехня!
— Совсем ополоумели!
У меня чешутся руки дать этим болтунам-наёмникам по оплеухе. Но я, Йадамилк, воздерживаюсь. Я даже не выговариваю им, не делаю внушение. Я лишь припускаюсь бегом, чтобы поскорее очутиться среди других.
Я лечу вослед Ганнибалу. Я в смущении. Я вновь очарован им.
МИФ О ЕВРОПЕ
I
Мы с Исааком (иудеем, который смеётся, но которого следовало бы называть Сифом, поскольку он появился вместо другого) сидим в тени каменного дуба и беседуем. В стороне нескончаемым потоком тянется на марше войско. Его отсюда не видно, но до нас доносится гул, похожий на рокот морской волны, когда она, набежав на берег, не успевает, шурша, откатиться обратно и наталкивается на следующую. Звук этот, то нарастая, то убывая, действует усыпляюще — так же, как и солнце. Совсем недавно был проливной дождь. Он освежил и подбодрил нас. Теперь же снова по-летнему печёт солнце. Мы как будто попали в сад с пряностями. Воздух напоен ароматами: тимьян, лаванда, розмарин, может быть, ещё шалфей с валерианой. Когда мы проходили мимо кустарниковой чащи, оттуда сильно потянуло лавровым листом. Вообще-то даже в этот час чувствуется осень. Через неделю-другую кроны деревьев зажгутся золотом, медью, пурпуром... По нашим лицам наверняка заметно, как. мы наслаждаемся сей передышкой.
