Проклятие Ивана Грозного. Душу за Царя - Аксеничев Олег (книги бесплатно без TXT) 📗

Где на большой плите из порфира вездесущие голуби выклёвывали что-то для них лакомое из плававших в лужах крови голов казнённых.

Андрей невольно поморщился. Иван Васильевич был государем грозным, кто бы спорил, но глумиться над мёртвыми себе не позволял, считая, что унижает не себя даже, но государство. Казнил страшно, но — по закону...

   — Не нравится? — услышал Молчан шелестящий шёпот сзади.

Повернувшись на каблуках, московит скрестил взгляд с невысоким сухоньким стариком, закутанным, несмотря на вечернюю духоту, в плотный коричневый плащ.

   — Наша республика маленькая, но враги у неё — большие и могущественные, — продолжил старик. — У себя в Испании вы можете ограничиться публичной казнью, у нас же наказывают и посмертным позором.

«Старик читает мои мысли, а это плохо. Очень плохо, — думал Андрей. — Впредь надо лучше держать себя в руках».

Но всезнайкой старик быть не может. Одежда испанского покроя, столь любимого сэром Уолсингемом и его людьми, ввела, очевидно, венецианца в заблуждение.

   — Я не испанец, — вежливо поклонился Молчан незнакомцу. — Но, признаюсь, вы правильно истолковали моё отношение к происходящему. Возможность достойной смерти может быть последним утешением для арестованного. И последней возможностью получить от него предсмертную исповедь, кстати. Загоните человека в угол — и даже слабый и трусливый станет образцом доблести.

   — Взгляните на те две колонны, юноша! Бывает, что утром венецианцы видят между ними труп преступника, вкопанного головой вниз, так что вверх торчат только ноги, привязанные к колоннам. Закапывают же ещё живого человека, затыкая только его рот, чтобы казнимый не перебудил своими воплями окрестности. Вот так поступает у нас в Венеции Совет Десяти с теми, кто не захотел раскрыть рот во время беседы. Помните это, юноша! Как знать, каким боком повернётся к вам богиня Фортуна...

Андрей не слышал, как к нему подобрались. Только руки молодого человека были мгновенно заломлены за спину — и не больно вроде бы, но не шевельнуться, не вырваться. Вот верёвка стянула запястья туго и обжигающе, вот второй верёвкой обвязали щиколотки.

Старик в коричневом плаще безмолвно и равнодушно наблюдал за происходящим. Как удачно он заговорил Молчану зубы, отвлёк внимание своим мнимым проколом с определением национальности. Не простой старик, и не простой разговор затеял, понял, хоть и с опозданием, Андрей. Со смыслом разговор.

Не дож, но Совет Десяти на самом деле правил Венецией. Он казался всеведущим и всемогущим, тайно наблюдая за своими подданными и приезжими, тайно допрашивая казавшихся опасными или подозрительными, тайно убивая навлёкших гнев. И открыто выставляя на обозрение тела своих жертв.

Странная троица англичан приехала в город, обручённый с морем. Учёный-доктор, настолько поглощённый богатствами Библиотеки Марциана, что не замечал откровенной неверности собственной жены. Да молодой дворянин в дополнение, целыми днями рыскающий по городу, словно в поисках чего-то. Или кого-то.

Вот пусть и расскажет, что ищет. Или — кого.

Если не хочет, конечно, чтобы завтра на его ноги, торчащие из земли, глазели пришедшие на пьяцца Сан-Марко.

Пока же на связанного Андрея надели длинный мешок, скрывший всё тело. Сильные руки (уж не те ли самые, что вязали?) приподняли Молчана и куда-то понесли.

Привычный замечать странности, Андрей задумался о том, куда пропали звуки. Ткань мешка не могла быть настолько плотной, чтобы их поглотить.

Либо его несли по безлюдному пространству — это у центрального-то собора перед вечерней молитвой! Либо — и это вероятней — прихожане сейчас молча расступались перед зловещей процессией из служителей Совета Десяти и их очередной жертвой. В храме уместно помнить о страхе перед Богом; перед храмом напоминали, что бояться стоит не только Его десницы...

Тишина.

Затем Молчан услышал тяжёлое дыхание тех, кто его нёс. «Начали уставать», — с невольным сочувствием подумал Андрей.

Проявились шаги — гулкие, размеренные. Значит, вошли в помещение. Большое, с высоким потолком; иначе такое эхо не пробудить.

Скрип. Дверные петли? Видимо, да. Эхо шагов поменялось, теперь это скорее отражение звуков от стен. Другое помещение, меньше прежнего?

И ещё скрип. И ещё.

Облегчённый вздох носильщиков — очевидно, принесли на место.

Андрея положили на холодный пол, лицом в гладкий камень. Бережно положили, что немного успокоило. Молчан знал, что перед пыткой жалеть некого и нечего.

Кто-то осторожно тронул его ноги. Но не развязал верёвки, стягивающие щиколотки, сделал что-то иное.

Андрея снова приподняли, как-то странно, головой книзу. Рывок вверх — и тело Молчана повисло, раскачиваясь. Сам собой на пол упал мешок, и наконец-то стало возможно рассмотреть помещение, куда его принесли.

Полутёмный зал без окон, где светильники обозначили стены, переходящие в сводчатый потолок. «Похоже на пыточную в Александровой слободе», — подумал Андрей.

Но сам он не на дыбе, руки остались связанными за спиной. Суставы так не растянешь, и бить неудобно: тело от удара кнута начнёт крутиться, удар на удар не положишь.

Не получится и длинного разговора. Кровь подвешенного с каждым мигом сильнее притекает к голове, и вопрос времени, когда Молчан окажется в обмороке.

Значит, короткий диалог. В максимально неудобном для арестованного положении, чтобы допрашивающим было проще поскорее докопаться до истины.

Вот и они, за двумя столами. Три человека за первым; в одинаковых багровых одеяниях с низко опущенными на лица капюшонами. Ещё один — за другим столом, с большим подсвечником. Секретарь, видимо. Молодой, с робкой ниточкой усов, остроносый, бледный даже при свете свечей. В светлой рясе...

Доминиканец. Инквизитор! Только этого не хватало!

   — Что ты ищешь в нашем городе, англичанин?

Голос из-под капюшона звучал глухо и без эмоций. Кто из трёх судей заговорил?

Да какое это имеет значение? Для Андрея — никакого...

   — Я сопровождаю учёного, доктора Джона Ди. И отвечаю за его жизнь и здоровье перед своей королевой.

   — Ты говоришь на итальянском как уроженец Рима.

   — Это благодаря учителю фехтования, синьору Маттео...

   — Ты учился в Лондоне?

   — В Москве. Я московит.

Странно видеть, как судья, что в центре, откидывает капюшон. Странно, потому что Молчан видел всё вверх ногами: казалось, что капюшон на мгновение упал вниз, затем же, чудесным образом, скрылся, взметнувшись кверху, за шиворот.

   — Снимите его.

Охранники, безмолвно стоявшие позади, не развязывали узлы, просто перерубили верёвку, подхватив Андрея уже у самого пола. «И тут всё рассчитано», — решил Андрей. На неминуемый страх, что сейчас всё кончится, сейчас хрустнет череп, ударившись о каменные плиты, брызнет кровь из ушей или же вывернется шея, плотно прижав затылок к спине.

С напуганным человеком говорить проще.

   — Но не развязывайте...

Его опасаются? Несмотря на то, что много времени пройдёт, пока конечности обретут подвижность, достаточную для схватки на равных хотя бы с одним из тюремщиков?!

Судья приблизился.

Не простой судья. Тот самый старик, встреченный на пьяцетте.

Что, дедушка, вторая ошибка, и на одном месте, не так ли?

Не испанец. Не англичанин. Да, дедушка, я московит, чем и горжусь.

   — Московит на службе Елизаветы Английской?

Ты заинтересовал их, Андрей. Начинай говорить, выкладывай сведения, выгодные и полезные для тебя. Говори, чтобы поверили!

Чтобы выжил.

   — Это долгая история, синьор. Мне удалось доказать её величеству, что я достоин доверия. В частности, способен сберечь ум и знания почтенного доктора Ди для нашего королевства.

   — Доктор Ди копирует карты, ищет отчёты о путешествиях, но мы не можем понять системы в его поисках. Не разъясните ли нам это вы, синьор?

   — Охотно. Джон Ди ищет любые сведения о плаваниях на север и восток от Англии. Он считает, что до Индии и Америки должен быть ещё один проход. Через Северный полюс.