Дарий - Поротников Виктор Петрович (онлайн книга без TXT) 📗

– Ты еще напомни мне какую-нибудь из Гат [73], – огрызнулся Дарий, сверкнув глазами. – Что мне оставалось делать? Только не хватало упадка духа в нашем войске пред лицом столь сильного врага!

– Можно было выждать день-другой, – упорствовал Аспатин. – Я уверен, жрецы сумели бы умилостивить богов.

– А Фравартиш тем временем ушел бы обратно в горы, – сердито сказал Дарий. – Весь мой замысел строился на том, чтобы выманить Фравартиша на равнину и покончить с ним в одной решительной битве. Я добился своего и не намерен отступать, даже если сам Митра прикажет мне это.

– Но, повелитель…

– Замолчи, Аспатин! Я буду царем, если разобью Фравартиша. Пойми это.

– Боюсь, это невозможно, царь. На стороне Фравартиша Митра и Вэрэтрагна.

– А на моей стороне Воху-Мана [74], ибо лгал я с благими намерениями. Когда-то Воху-Мана привел Зороастра к Ахурамазде, так и ныне он приведет меня к победе.

Аспатин тяжело вздохнул и не прибавил больше ни слова.

Дарий же ободряюще похлопал его по плечу.

Толпы пеших мидян с криками устремились к персидскому стану, но путь им преградили персидские щитоносцы и лучники.

Мидяне и персы сошлись с треском ломающихся копий, с грохотом сталкивающихся щитов. Крики атакующих поглотил все нарастающий шум битвы. Яростное буйство заостренного металла в руках сражающихся людей звучало как грозная мелодия боя, разливающаяся над равниной и над ближними холмами. Скопище воинов было подобно людскому муравейнику.

Дарию с его возвышения было видно, что мидяне все больше теснят персов, сталкивая их в реку. Вниз по течению поплыли бездыханные тела. Мидяне напирали, выставив вперед копья. Персы храбро отбивались мечами и топорами, метали дротики. И вот уже мидяне и персы бились друг с другом по пояс в воде.

Сражение перекинулось на другой берег реки.

Кое-где персы уже побежали к своему стану, не в силах превозмочь неудержимый напор врага. Им вдогонку летели мидийские стрелы.

Там, где сражалась конница, тоже наметился перелом. Персидские конники отрядами и в одиночку постепенно откатывались обратно к реке. Но многие из персов еще продолжали сражаться, сдерживая натиск мидийской конницы.

Дарий увидел знамя Интаферна в самой гуще мидян, его кармании были полностью окружены врагами, но не думали отступать. На подмогу к Интаферну пробивались паретакены на своих огромных каурых конях. Средь блеска звенящих клинков и островерхих шлемов было видно, как метался из стороны в сторону личный штандарт Тахмаспады – бронзовый круг на древке с расходящимися внутри него солнечными лучами.

Неподалеку от паретаков сражались с мидянами киссии, во главе которых стоял Мегабиз. Знамя Мегабиза с распростертыми соколиными крыльями гордо реяло над взбаламученным морем поднятых мечей и копий, медных и бронзовых шлемов, военных значков и вздыбленных лошадей.

Аспатин тронул Дария за локоть:

– Государь, к тебе с сообщением Гидарн.

Дарий раздраженно обернулся:

– С каких это пор сатрапы приносят сообщения сами? Где он?

Аспатин посторонился.

И Дарий увидел внизу, у подошвы холма, Гидарна.

Судя по изорванному плащу и помятому панцирю, Гидарн успел побывать в самом пекле битвы и вынес оттуда самые безрадостные впечатления. Это было видно по его лицу, покрытому потом.

Дарий проворно сбежал вниз с вершины холма и обратился к склонившемуся в поклоне Гидарну:

– Что за вести у тебя, Гидарн? Наверняка невеселые, а?

– Государь, мой отряд рассеян, – выпрямившись, ответил Гидарн. – Кадусии бежали, бросив меня. Я с трудом пробился сквозь полчища врагов и ушел всего с тридцатью воинами.

– Не ушел, а трусливо бежал, – поправил Дарий.

Гидарн оскорбленно вскинул голову.

– Я расстрелял все свои стрелы. Мое копье сломалось. Оставшись со щитом и акинаком, я ранил пятерых мидян, напавших на меня, а двоих убил. Мои воины подтвердят это. – Гидарн кивнул через плечо на своих уцелевших телохранителей, стоявших невдалеке подле уставших взмыленных лошадей. Многие из них были ранены, но тем не менее все они еще крепко держались на ногах.

– Дарий, – хриплым голосом продолжил Гидарн, – сегодня черный для персов день, ведь жертвы были неблагоприятны, согласись… Никаким мужеством нам не сломить божественное предопределение. Самое лучшее – это вовремя отступить.

– Отступить – значит признать свое поражение, – холодно произнес Дарий. – Я не отступлю перед Фравартишем!

– Волею богов победителем сегодня суждено быть Фравартишу, – вызывающе возразил Гидарн.

– Что ты смыслишь в божественных помыслах? – презрительно проговорил Дарий и вдруг схватил Гидарна за бороду. – Я вот велю сейчас принести тебя в жертву Вэрэтрагне, напою крылатого бога войны твоей кровью досыта и вырву победу у Фравартиша. Эй, Аспатин! – царь оглянулся. – Позови-ка сюда палача и жрецов-толкователей. Сейчас мы поглядим, какая у Гидарна печень.

Гидарн побледнел и торопливо залепетал:

– О владыка! Позволь мне вернуться к воинам… Я готов своею храбростью загладить свою дерзость пред тобою.

– Но у тебя же всего тридцать воинов, Гидарн, – с язвительной насмешкою сказал Дарий. – А против тебя будут полчища врагов! К тому же у тебя нет ни копья, ни стрел.

– Копье я добуду у врагов, – промолвил Гидарн. – Умоляю, государь. Пощади!

– Так и быть, – Дарий милостиво улыбнулся и отпустил бороду Гидарна. – Со мной пойдешь. Я хочу сам убедиться в твоей храбрости, Гидарн.

Царская свита, ошеломленный Гидарн и не менее ошеломленный Аспатин с изумлением глядели, как Дарий подзывает к себе военачальника своих конных телохранителей и приказывает вынести царский штандарт.

Евнухи и вельможи, не приспособленные к военному делу, наперебой принялись уговаривать царя не рисковать своей драгоценной жизнью.

– Что такое одна проигранная битва? – молвили царедворцы, окружив Дария. – Это же пустяк по сравнению с той утратой, если – да не случится этого никогда! – царь персов вдруг погибнет от случайной стрелы или от удара копьем, нанесенного в сутолоке ближнего боя. С такой потерей не сравнится потеря всех боевых знамен, ибо персидский царь в известном смысле есть высшее знамя для всего персидского войска. Не может быть и речи, чтобы царь царей лично водил воинов в сражение. Ни в коем случае! Нет и нет!

Дарию пришлось силой расталкивать цеплявшихся за него придворных, кому-то он даже в кровь разбил лицо.

– А ты чего стоишь? Садись на коня! – рявкнул Дарий на Аспатина. И добавил, обращаясь к палачу: – Ты тоже садись верхом, друг мой. Ныне тебе придется потрудиться, клянусь Ахурами [75].

Палач и Аспатин не заставили себя долго ждать. Подле царской особы было немало взнузданных и покрытых чепраками скакунов на тот случай, если вдруг придется спасаться бегством самому властелину и всему его окружению.

Триста царских телохранителей верхом на мосластых широкогрудых гнедых лошадях, защищенных от стрел и дротиков каркасами из сухих ивовых прутьев, рысью двинулись к реке, куда уже переместился центр сражения. В голове боевой колонны покачивался царский штандарт в виде прямоугольной золотой пластины, размером чуть больше щита, укрепленной на конце шеста, выкрашенного в красный цвет. На пластине были изображены мощно раскинутые в стороны орлиные крылья и распущенный хвост, меж крыльями виднелся торс бога войны Митры в царской тиаре, державшего в руках щит и два метательных копья.

При виде царского знамени отступающие персы вмиг остановились и вновь бросились в гущу битвы.

Боевой клич царских телохранителей «Йима!.. Йима!..» перекрыл торжествующие выкрики мидян.

Перед тем как ударить на врага, Дарий послал гонца в Кундуруш с приказом к Хизату, ожидавшего в засаде, зайти в тыл мидийского войска.

Сближаясь с мидянами, царские телохранители дружно пускали стрелы. Дарий не уступал своим воинам ни в меткости, ни в умении держаться в седле, когда обе руки заняты стрельбой из лука. Сойдясь с мидянами вплотную, царские телохранители взялись за мечи и копья. И вновь Дарий был впереди всех в своем блестящем шлеме и столь же блестящем чешуйчатом панцире, от которого отскакивали вражеские стрелы. Гидарн и Аспатин старались не отставать от царя. Один прикрывал Дария слева, другой – справа. Спину царю защищал его верный палач, ловко орудующий двуручной секирой.