Подвиг № 2, 1987 (Сборник) - Окуджава Булат Шалвович (книги онлайн читать бесплатно TXT) 📗
Так до самой полночи они забавлялись то душевными беседами, то сном, покуда не явился господин Поповский, как было уговорено, и ротмистр, распорядившись подпоручику и нашему герою оставаться и ждать, последовал за исправником на ночную свою охоту. Авросимов даже рад был сему обстоятельству, ибо до утра топтаться на холоду, даже ради государя, хоть и лестно, да зябко.
Не успели двери за ними захлопнуться, как подпоручик поворотился на бок и тотчас заснул. Авросимов начал было припоминать свое житье в деревне, да не заметил, как очутился в коридоре, уже вам знакомом. Английский пистолет в его руке был горяч. Кто-то опять призывал, однако так явственно, что можно было на сей раз почти разобрать слова. Звали на помощь. Наш герой торопился туда широкими прыжками, подобно льву в пустыне, и наконец увидел полуоткрытую крайнюю дверь, откуда и доносился зов. Но опять, как всегда, в ту самую минуту, как он собирался рвануть сию злополучную дверь, его разбудили…
Горела свеча, хотя за окнами вставал рассвет. Подпоручик стоял лицом к оконцу, неподвижный, как изваяние. Ротмистр торопливо обертывал мешковиной грязный объемистый сверток. Его пальцы ловко подхватывали концы, вязали узлы, будто он всю жизнь только тем и занимался, что свертки упаковывал.
Господи, подумал наш герой, неужто ради этого грязного свертка столько страданий! Вот он лежит на столе, ворочается, словно молодой поросенок перед базаром, и ротмистр, лейб-гусар и адъютант генерала, гнется над ним с нетерпением, и в Петербурге все, все, от господина Боровкова до государя, ждут сей клад с еще большим нетерпением… И ради этого столько всего, столько горьких слов друг другу!
— Мы едем, — сказал Слепцов нашему герою. — Поторопитесь.
И вдруг все существо Авросимова возмутилось при звуках этого голоса. Взъерошенный, с пухом, приставшим к волосам, еще не совсем покинувший тот злополучный коридор, Авросимов поднялся, ровно медведь из берлоги.
— Поспешайте, поспешайте, сударь, — сказал ротмистр, заканчивая упаковку. — В кибитке отоспитесь. Ваш тяжкий труд, слава богу, закончен.
— Я не заслужил ваших насмешек, — сказал Авросимов, сжимая кулачища и едва сдерживаясь, чтобы не броситься на дерзкого гусара.
Ротмистр даже не взглянул на него, а кликнул унтера, и, когда тот появился, словно истукан застыв на пороге, подошел к подпоручику и тронул его за плечо:
— Простите, господин подпоручик, но боюсь, что пренебрежение инструкцией принесет мне много неприятностей. Я должен надеть на вас цепи…
В руках унтера Кузьмина звякнула цепь.
Едва слышный стон вырвался из груди нашего героя.
— Вот как? — проговорил Заикин, бледный как смерть. — Вот как?
Цепь снова зазвенела уже в руках ротмистра, замок щелкнул. Все было кончено.
— Что с братом? — едва шевеля губами, спросил подпоручик.
— Вашего брата, господин подпоручик, я вынужден был взять под стражу, — несколько суетливо ответил Слепцов. — Пора, господа, пора, собирайтесь.
— Вы не смеете! — закричал подпоручик. — Вы лжец! Где же ваше слово? — рыдания вновь начали душить его, и он опустился на лавку.
— Вы сами лжец! — закричал ротмистр в ответ. — Вы мне братца вашего рисовали ангелом! А он оказался пособником бунтовщиков. Он слишком ловко, черт его дери, определил место, и мы моментально извлекли сей предмет… Очень ловко, сударь! Он разболтался со мной о вещах, которые его изобличают… Это я лжец? Я кормил вас, и поил, и был вам заместо брата, черт вас возьми, а вы меня за нос водили! Вы — меня!..
Тут ротмистр осекся, ибо тяжкая рука нашего героя легла ему на плечо.
— Оставьте этого несчастного, — потребовал Авросимов.
— Что это значит? — спросил Слепцов, не теряя присутствия духа.
— А это значит, — грозно сказал наш герой, — что господин подпоручик за свою ложь удостоился получить от вас цепи, а вы за свою остаетесь безнаказанны.
Тут унтер, до сих пор пребывавший в оцепенении, сделал шаг в их сторону.
— Пошел прочь, — приказал Авросимов.
— Ступай, тебе говорят, — сказал Слепцов.
Унтер выбрался из светелки. Подпоручик рыдал на своей лавке. Авросимов подтолкнул ротмистра, и тот присел рядом с Заикиным.
Теперь они сидели рядом, ротмистр и подпоручик, ровно два брата. Тот, что в цепях, продолжал рыдать, но, странное дело, жалости к нему не было. Другой уставился на нашего героя, не мигая, даже как будто снисходительно.
— Вы негодяй, господин ротмистр, — сказал Авросимов, вдруг остывая. — Надеюсь, хоть не трус?
Слепцов усмехнулся.
— Это невозможно, господин Авросимов. Без секундантов?..
— К черту секундантов!
Этот подпоручик, жалкий такой… Да как он смел доверяться! Чего же слезы-то лить? Каких друзей себе полковник Пестель подбирал, уму непостижимо!..
— Я при исполнении служебных обязанностей, сударь, — сказал ротмистр. — Потерпите до Петербурга.
— Нет! — крикнул наш герой без охоты.
— Да, — усмехнулся Слепцов.
— А если так?! — крикнул Авросимов и ударил ротмистра по щеке.
Слепцов потер щеку, потом сказал:
— И все-таки, сударь, примите мой отказ… Я ценю ваше благородство, но нужно же считаться с обстоятельствами. Ежели вы меня пристрелите, на кого же я оставлю господина подпоручика и сверток?.. А оплеуху вашу, сударь, я не забуду и в Петербурге сам вам о ней напомню. Вы еще плохо знаете Слепцова.
Звук пощечины и спокойная речь ротмистра совсем охладили Авросимова. Пожар угас, и по телу распространилась лень. Рука была все еще занесена, но кровь была прохладна.
Рассвет совсем уж разыгрался, и в его сиянии ничтожней стал казаться таинственный сверток, из-за которого разыгралось столько бурь.
На виду у испуганных ямщиков, сгрудившихся возле постоялого двора, они прошествовали к своим кибиткам, сопровождая медленно бредущего подпоручика.
Наконец кибитки тронулись.
Подпоручик был погружен в тяжелые раздумья, мрачнея от версты к версте, по мере приближения к Петербургу. Ротмистр Слепцов почти всю дорогу спал, набегавшись в Брацлавле и пересуетившись. Авросимов все поглядывал через оконце на заснеженный лес, и, можно было подумать, что расположение деревьев и снежные на них покровы волнуют его воображение.
Вы, милостивый государь, познакомились с этой поездкой и теперь, оглядываясь назад через головы нескольких десятков лет, отделяющих вас от того путешествия, улыбаетесь снисходительно, понимая, что сие предприятие тоже было частью большой игры, в которую играли люди знатные, свободные и верящие в свое превосходство. Но они-то играли не только сами, а и других втягивали, внушая им, что это так и должно быть, и даже сами начинали верить собственным внушениям. Воистину, страсть к сей игре не переменяется с годами. Нынче-то разве не то же самое, милостивый государь? Вы поглядите, как ловко распределены чины и звания, как ниточка, на которой все это свершается, одним концом устремлена вверх, а другим уходит вниз.
Теперь давайте вернемся к нашему герою, и должен вам сказать, что на самом деле сердце его было не столь смягчено созерцанием окружающей природы, сколь возбужденно клокотало от предчувствия скорого приезда в Колупановку, где, ежели вы помните, не все им было поставлено на свои места.
Незадолго до Колупановки кибитки остановились в самом лесу. Ротмистр вылез отдать распоряжения, затем вернулся и сказал:
— Господа, мы выполнили свой долг. Все наши с вами временные противоречия я предлагаю позабыть. Давайте въедем в милую Колупановку как старые и добрые друзья. Я понимаю, что теперь это крайне трудно и вам, господин подпоручик, и вам, господин Авросимов. Поверьте, однако, что и я — живой человек, и во мне тоже горит пламя обиды. Но я его прячу в самую глубину души, дабы не отравлять вам и себе самому времени, которое нам предстоит провести. Я первый кланяюсь вам и предлагаю забыть раздоры. — И тут он длинными своими пальцами ловко снял цепи с подпоручика и отшвырнул их прочь. — Докажем, господа, самим себе и всему свету, что истинные благородные представители человеческого рода умеют, не забывая о долге, предстать друг перед другом в наилучшем виде…
