Новгородская вольница - Гейнце Николай Эдуардович (книги полностью бесплатно txt) 📗
Но Эмма шевельнулась, или, скорей, вздрогнула от холода и сырости воздуха, которым было пропитано подземелье.
Доннершварц, стоявший немного поодаль от кровати и пожиравший свою жертву жадными взглядами, сделал уже шаг вперед с распростертыми, как бы для объятий, руками.
– Не терпится более! – шепнул Пропалый и хотел уже кинуться на него, но у несчастной девушки нашелся другой невидимый хранитель.
С потолка оторвался тяжелый камень и упал между ней и Доннершварцем.
Негодяй испугался и отступил.
– Перестаньте, благородный рыцарь, – начал Гримм с чуть заметной иронией в слове «благородный», – разнеживаться теперь над полумертвой… Что тратить время по пустякам. Она от вас не уйдет. Идите-ка лучше собирать в поход своих товарищей и когда они все выберутся из замка, мы с Павлом перенесем ее отсюда к вам. Вы, проводив рыцарей, не захотите марать благородных рук своих в драке с русскими и вернетесь домой… Там вас будет ожидать Эмма и мы с нашими услугами.
– Да, да, пусть сам черт заступается за нее, но она будет моей, – воскликнул Доннершварц. – А теперь я на самом деле пойду, – добавил он, уже дрожа от страха.
Предшествуемый оруженосцем с факелом, он ушел. Гримм с Павлом и двумя подкупленными злодеями остались одни.
– Ну, а мы что?.. Улепетнем тоже отсюда, – заговорил Гримм, когда звуки шпор умолкли вдали.
– Скоро утро… несподручно… Да еще вот что мне сомнительно: куда девались мои земляки? Я знаю Чурчилу, как самого себя: он не убежит, разве что в другом месте рыскает за добычей, – отвечал Павел.
– А нам что до них? Этого чугунного рыцаря Доннершварца заведем мы в глушь, а там…
Гримм сделал выразительный жест рукой.
– Нет, пусть они уберутся завтра, а мы разгромим кладовые и отправимся в надежное местечко… Ведь мы с тобой одной шерсти, небось, уживемся везде…
– А эту полуживую девчонку похороним здесь! Я не намерен делать угодное Доннершварцу.
– И теперь же! Неужели же дожидаться ее смерти? Может, она еще и за горами…
– А у вас за плечами! – крикнул Иван Пропалый, и бросился на них.
Дружинники последовали за ним.
Павел ускользнул, воспользовавшись суматохой.
Гримм пырнул ножом одного русского, но сам пал под узловатым кистенем Пропалого. Двое других тоже были убиты.
Побоище кончилось и все умыслы злодеев рассеялись прахом.
– Куда же девался этот искариотский Павел? – спросил один из дружинников, отирая свой окровавленный меч.
– Поищем и его, но прежде надобно сделать расправу с этой падалью! – отвечал Пропалый, указывая на мертвых и шевелившегося посреди них Гримма.
– А, прикинулся! А, кажись, удар был верен, без промаха!.. Чу, отдыхает, силится сказать что-то! – промолвил другой дружинник, наблюдая за Гриммом.
– Возьмите вот тут… у меня за поясом все, что найдете, – прерывистым голосом заговорил последний, – только не добивайте меня!
– Эк, что сморозил! Да мы и без того оберем тебя, – заметил Иван, обыскивая его, и, нащупав в указанном месте большую кису, вытащил ее и радостно воскликнул. – Правда, эта собака стоит того, чтобы задать ему светлую смерть!
В эту минуту Эмма очнулась, приподнялась и смотрела на всех мутными, но не испуганными глазами.
Иван Пропалый подошел к ней и помог ей встать.
Она продолжала обводить всех диким взглядом.
– Наконец, я умерла! – заговорила она слабым голосом. – Гритлих, ты взял меня к себе!.. Как я рада!.. Как мне хорошо теперь!.. Что жить без жизни!.. Да, где же ты… О, дай мне полюбоваться на тебя…
Она протягивала руки в пространство.
– Нет, ты не умерла, ты жива, красная девица… Мы вырвали тебя у смерти… Вот твои вороги, – сказал Пропалый.
Эмма взглянула бессмысленным взглядом на трупы.
– А они давно уже умерли? Вместе со мной?.. Это вы, батюшка?.. Теперь мы не расстанемся с Гритлихом!
– Да она полоумная, брось ее, что проку возиться с ней! – закричали Ивану товарищи.
– Нет, возьмем ее с собой из этой преисподней. Тут побыть, так и мы заблажим… Давайте-ка на ее место этого старого Кащея! – сказал Иван.
Гримма потащили на кровать.
Он всеми силами выбивался из рук несших его, но, видя, что усилия тщетны, закричал, что есть силы, зовя кого-нибудь на помощь.
– Захмелел, горлопятина! Погоди, скоро не так запоешь! – говорил Пропалый, укладывая его и связывая своим кушаком.
Дружинники натаскали обломки скамеек, древков от валявшихся в подземелье копий и, навалив их кучей под постель, зажгли факелом.
Гримм продолжал изрыгать ругательства, но скоро затих, охваченный дымом и пламенем.
– Собаке – собачья смерть! Но куда девался окаянный Павел! – заметил Иван.
– Черт в зубах унес! – отвечали ему товарищи, освещая впереди и около себя все места и неся на руках слабую, безмолвную Эмму.
Они обыскали все обширное подземелье и, бросив поиски, поднялись через другую лестницу в необитаемую часть замка.
XXIII. Пожар
В этой необитаемой части замка Гельмст стены обвивали полуувядшие плющи, высовывались наружу из полуразрушенных окон; совы и филины летали на просторе и, натыкаясь на огонь факела, который принесли с собой из подземелья русские дружинники, чуть не гасили его и в испуге шлепались на землю.
Эмму положили на пол. Воздух освежил ее. Она стала дышать ровнее и свободнее.
Иван Пропалый, невзирая на сильный холод, окутал ее своим зипуном и, сам не зная, что с ней делать, куда ее девать и куда самим деться, согласился с прочими, что пора действовать.
Они начали подставлять факел к рваным обоям; последние быстро вспыхивали, но вскоре гасли, шипя от сырости.
Видя, что это не действует, дружинники стали собирать горючий материал и, наконец, достигли того, что пламя охватило всю комнату.
– Пора! Чу! Петухи перекликаются. Чай, теперь давно за полночь? Наши продрогнут от холода и заждутся. Пожалуй, еще за упокой поминать начнут, подумав, что мы погрязли в этой западне по самые уши, – заметил Иван, подпаливая последнюю стену.
Все работали усердно, кто шапкой, кто чем попало, раздувая огонь, и скоро пламя широкими языками начало выбивать из окон.
– Авось, теперь не погаснет огонь. Он прожорлив: как разбежится, так не уймешь, начнет метаться во все стороны: любо-дорого смотреть, – слышались замечания дружинников.
– Однако, братцы, горячо оставаться в этой жаровне. Выберемся-ка лучше на приволье…
– Братцы, что мучить девицу-то? Кинемте ее лучше в серединку. Не успеет и пикнуть, как уж ни одной косточки в ней не останется, – предложил один из дружинников, указывая на лежащую в полузабытьи Эмму.
– Нет, не тронь, она и так обижена! – сказал Иван. – Душа безвинная восплачется на нас, так Бог накажет.
Еще раз посмотрели они на всепожирающее пламя, длинными языками лезшее вверх по стенам, вышли на волю другим выходом и вскоре по уцелевшей полуразвалившейся лестнице спустились вниз.
Эмма, после их ухода, от действия свежего воздуха ожила, и, как была, в зипуне Пропалого, быстро убежала по стене замка, видимо, сама не зная куда.
Спустившись на двор замка, дружинники натолкнулись на груду изувеченных тел. По одежде и оружию они узнали в мертвецах своих земляков.
«Так вот они, пленники, захваченные ими, о которых говорил вчера рейтар, при въезде в ворота замка!» – подумали русские молодцы.
Распаленные гневом и жаждой мщения, они начали со своей стороны дикую расправу над встречными-поперечными: как звери, зарыскали они по двору и по замку и рубили сонных служителей.
Задумчиво всю ночь расхаживал Бернгард по стенам замка. В его душе боролись между собой противоположные чувства: то он хотел покинуть зверский замок, где ни мало не уважается рыцарское достоинство, то жадно стремился мыслью скорее сесть на коня и мчаться на русских, чтобы кровью их залить и погасить пламя своего сердца и отомстить за своих.
Вдруг стены и весь замок мгновенно осветились. Огонь, пробившись сквозь ветхую западную башню, засверкал на зубцах ее и далеко отбросил от себя яркое зарево.
