Моя война. Чеченский дневник окопного генерала - Трошев Геннадий (книги читать бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
Правда, в организации «корпуса» Виктор Германович принимал живейшее участие еще и потому, что сам с детства-малолетства учился в Суворовском училище. И получил прекрасное образование и воспитание. Кроме военного дела, хорошо знает литературу, сам пишет стихи, играет на рояле и даже неплохо поет.
Помню вечера отдыха, которые стали проводиться в частях нашего округа при новом командующем. Чествования лучших солдат и офицеров, концерты, застолья. По себе знаю, как хорошо, душевно проходили эти мероприятия, хотя к ним меньше всего подходит этот казенный термин. Виктор Германович старался сдружить офицерские коллективы, побудить людей вместе радоваться и огорчаться, вместе преодолевать невзгоды.
Безусловно, это была правильная линия, потому что общеполковой праздник и «офицерское застолье», как ни парадоксально звучит, исключают пьянство. Наоборот, пьянство процветает там, где пьют втихаря — в «каптерках», канцеляриях и казарменных сушилках. Или взять такую многоплановую проблему, как «Офицерское собрание». До его прихода эти собрания действовали от случая к случаю. Виктор Германович их расшевелил, заставил работать на «оздоровление атмосферы в коллективах». Это было очень актуально в конце 96-го, да и в несколько последующих лет: в войсках очень болезненно переживали драму первой чеченской войны, «бегство» из республики после «Хасавюртского пакта».
Меня, не хочу скрывать, поначалу поражали в нем резкие контрасты характера. Заботясь о нормальной морально-психологической обстановке в частях округа, он был порой и первым же ее возмутителем. Его грубость с подчиненными временами переходила «критические отметки». Стучал по столу кулаком так, что подлетали телефонные аппараты, а крепкий мат не глушили даже дубовые двери кабинета. И ожидавшие в приемной офицеры начинали бледнеть еще до встречи с генералом. Такой стиль общения, даже при всей «крутизне» нынешних нравов, некоторые просто не могли перенести: генералы Б.Дюков и А.Потапов написали рапорты и перевелись из округа. Подскочила статистика инфарктов среди офицеров.
Когда Виктор Германович однажды «наехал» на меня, я не выдержал: «Если вы будете разговаривать со мной в таком тоне, я буду отвечать тем же…»
С тех пор Казанцев грубости со мной не допускал, хотя с другими по-прежнему срывался. Спасало одно: все знали, что командующий делает это без всякого зла, нет в нем мстительности. Да, мог нашуметь, обругать, но тут же, как ни в чем не бывало, по-дружески хлопал по плечу. Он был как климат в Забайкалье, резко-континентальный — изнывающая жара днем и леденящий холод ночью. Вспыльчивый, но быстро отходит.
Все бы ничего, но эти качества иногда проявлялись там, где требовались особая выдержка, хладнокровие. Когда боевики из Чечни прорвались на Новолакском направлении, в один из моментов Казанцев проявил нетерпение. Было это в день, когда «федералы» атаковали высоту с ретранслятором. Командующий торопил, гнал подразделения вперед, не дождавшись поддержки авиации. В результате четкого взаимодействия не получилось. Удар с воздуха чуть запоздал. Случай этот, правда, единичный, и Виктора Германовича трудно упрекнуть в каких-то других просчетах. Конечно, как и на всякой войне, при проведении войсковых операций возникали шероховатости: уж очень велико желание побыстрее разделаться с противником.
Так было и когда я руководил войсками в Кадарской зоне. Казанцев все торопил, требовал в считанные дни покончить с ваххабитским анклавом Дагестана. Я, конечно, сердился и отвечал, что мне на месте виднее: невозможно одной-двумя атаками разрушить мощную (годами создаваемую) систему обороны в Карамахи и Чабанмахи. Здесь требуется методичная и неспешная «работа». Но, в общем, за нашими радиопререканиями не было каких-то глубинных разногласий. Так, рабочий момент, нормальное явление. Это все равно что пожелание пассажира таксисту ехать быстрее. Но ведь и у водителя свои резоны — светофоры, дорожные знаки, ГИБДД…
Меня удивило поначалу, когда в те трагические дни ваххабитской агрессии А. Квашнин не стал отзывать командующего из отпуска: «Пусть догуливает». Подумалось: как же так? Там настоящая война, а начальник Генштаба дает указание командующему войсками округа (где развернулись боевые действия) сидеть дома, греться на солнышке; мол, обойдемся без тебя. Ерунда какая-то получается… Однако, прокрутив в памяти основные события последних двух лет, я, кажется, догадался в чем причина. Видимо, А.Квашнин углядел в Казанцеве сильное «миротворческое начало», способное помешать жестким действиям в откровенно навязываемой нам войне. Желание Виктора Германовича избежать обострения с Чечней могло обернуться в августе 99-го пассивностью и примиренческой позицией. Хотя кто знает, что там было на самом деле? В конце концов Квашнин приказал Казанцеву прервать отпуск и вылететь в Дагестан. И в Ботлихе, и в Новолаке он руководил действиями войск решительно, хотя порой неоправданно жестко. Мощная фигура Казанцева (в прошлом борца, мастера спорта) словно излучала силу и уверенность. Такого в партер не поставишь и на подножке не подловишь. Он ломал врага, как медведь.
И неудивительно, что его очень любят в Дагестане, считают освободителем этого горного края от вражеского нашествия. Ему посвящали стихи и песни, вручали не бог весть какие подарки простые селяне. Без натяжки можно сказать: он стал народным героем. Его даже называли Казанцев-Дагестанский, по аналогии с Суворовым-Рымникским.
Впоследствии, когда Виктор Германович руководил Объединенной группировкой войск в Чечне, он сумел до конца преодолеть мучительный «синдром Чечни» так же решительно. Например, когда возникли сложности со взятием Грозного в декабре 1999 года и «наверху» вздумали заменить генерала В. Булгакова (проводившего операцию), он уперся: нет, только Булгаков должен брать Грозный, ему просто нужно помочь. Виктор Германович убедил в этом начальника Генштаба и в конечном счете оказался прав. Кстати, именно Казанцев осуществлял общее руководство операцией по штурму чеченской столицы. Это ему приписывают идею заманивания бандитов в ловушку, когда их вынудили уйти из города через расставленные нами минные поля. Сотни боевиков тогда погибли на этих полях (там же подорвался Басаев).
Казанцев тогда был удостоен высокой награды Родины. Не к одному ему пришла военная слава в дни контртеррористической операции. Но где много славы, там, увы, много и тщеславия, а это создало поле притяжения для интриганов, которые используют человеческие слабости ради достижения своих корыстных целей.
Не буду скрывать, уже к весне 2000 года нас с Казанцевым стали стравливать. Например, когда решался вопрос о назначении Виктора Германовича полпредом Президента, а меня вместо него — командующим ОГВ, а затем и командующим войсками СКВО, появились «шептуны».
— А знаете, Геннадий Николаевич, что Казанцев пообещал ходатайствовать о вашем назначении, а в Москве называл другую фамилию?.. Он ведет двойную игру…
Мне передавали, что Виктор Германович очень ревностно относился к моим военным успехам, к дружбе с некоторыми региональными лидерами северокавказских республик, краев и областей. Короче, ему плели что-то про меня, мне — про него. Казалось бы, глупость: плюнуть и позабыть. Но беда в том, что эти интриги не прошли бесследно. Помню, был у Казанцева день рождения. Меня, его боевого соратника, его «правую руку» на войне, посадили где-то на «задворках» огромного стола и два часа (!) не давали слова для поздравления (конечно же, с его подачи). Я все понял, обиделся и ушел, не попрощавшись.
Мы не раз пытались объясниться. «Ну, давайте спокойно разберемся, — пробовал я снять напряженность. — Разве я вам враг, в чем мой интерес, зачем мне подрывать ваш авторитет?» Вроде бы шли на мировую, но червячок недоверия все же точил душу. Я очень болезненно переживал появление этой трещины в нашем в общем-то монолитном сотрудничестве, пытался понять, где скрыт корень. Одной из самых достоверных версий мне казалась следующая: появилась группа якобы генералов-героев, популярных в армии и в народе и обладающих определенной политической силой. А вдруг, объединившись вокруг большой единой цели, станут этаким «Южным декабристским обществом», опасным для власть предержащих. Жив был еще страх после выступлений покойного генерала Л. Рохлина, который ополчился на Кремль и призывал свой волгоградский армейский корпус к «походу на Москву». Но Рохлин был такой один, созданное им Движение в поддержку армии (ДПА) не пошло за лидером. А «этих» много (Казанцев, Трошев, Шаманов, Булгаков и другие), они — победители, они решительны и храбры… За ними не то что армия, весь народ пойдет.
