Тиран в шелковых перчатках - Габриэль Мариус (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации txt, fb2) 📗
Новости пришли из Красного Креста. Тюрьму, в которой содержали Катрин, освободили русские. В ней обнаружилась лишь жалкая горстка выживших. Остальные были казнены эсэсовцами или погибли от голода и холода. Но Катрин, как и предсказывала мадам Де-лайе, выжила. Ее собирались отправить домой одной из первых. Она должна будет прибыть на Восточный вокзал завтра утром на поезде с беженцами.
Все это Диор сообщил Купер, трясясь от нервного возбуждения, пока они выходили из дома.
— Нам нужно подготовить ее комнату, — говорил он. — И яйца. Нам нужны яйца!
— А яйца зачем? — спросила Купер, смеясь над его воодушевлением.
— Чтобы приготовить сырное суфле! Это ее любимое блюдо — она будет ждать, что я его приготовлю. Мне сказали, она очень худая. Нам нужно ее откормить. А сырное суфле — очень питательное блюдо, ты же знаешь. Нам всегда его готовили, когда мы в детстве болели.
— Хорошо, мы отыщем яйца.
— И цветы! Нам нужны цветы.
Они носились по Парижу. Яйца, масло и молоко в городе по-прежнему было найти трудно. Эти продукты изредка появлялись лишь в нескольких магазинах, и за ними стояли огромные очереди. Они отстояли очереди в двух из них (Диор места себе не находил от тревоги и нетерпения) лишь затем, чтобы получить у прилавка ответ, что все закончилось. В третьем им повезло купить шесть драгоценных яиц и кусок сливочного масла, в четвертом — маленькую бутылку молока и крошечный кусок сыра — как раз, чтобы хватило для суфле.
— Она была права, — не переставал повторять Диор. — Делайе была права! Все пытались уверить меня, что Катрин погибла. Но Делайе знала. Она знала! Я собираюсь осыпать эту женщину золотом.
На небольшом рынке на острове Сите, в тени собора Нотр-Дам, они нашли продавца весенних цветов.
— Они все не поместятся в ее комнату, — предупредила Купер Диора, который купил целую охапку.
— Тогда мы расставим их по всей квартире, — ответил тот.
Из-за букетов Диора почти не было видно. Она не удивилась бы, если б он купил еще и одну из певчих птичек, которые беспокойно прыгали и чирикали в маленьких клетках.
Вдвоем они подготовили комнату Катрин. Диор затопил плиту, чтобы прогреть воздух. Купер перестелила постель, сделав ее настолько теплой и уютной, насколько возможно. Ваз для того количества цветов, которое он притащил, не хватило, и ему пришлось сбегать вниз к соседям, чтобы одолжить еще парочку. Он то и дело принимался смеяться от радости и громко вскрикивать. Это было настоящим чудом! Когда миру стала известна правда об ужасах нацистского конвейера по уничтожению людей, вероятность того, что Катрин осталась жива, стремительно уменьшалась. В конце концов, теперь они знали, что миллионы людей погибли в концлагерях, неважно, были они убиты или умерли от непосильного труда и ужасных условий жизни.
— Я пытаюсь разыскать Эрве, ее жениха. Наверное, ему тоже сообщили, что она возвращается. Ох, боюсь, я сегодня не смогу заснуть, — сказал Диор, когда наконец удовлетворился наведенным порядком. — Как я смогу сомкнуть глаза?
— Хотя бы попытайся, — ласково уговаривала его Купер.
В итоге именно она не смогла заснуть, всю ночь представляя радостную встречу брата и сестры. Весь этот год с момента ее ареста Диор прожил в непрекращающейся тревоге, а через что пришлось пройти Катрин, одному богу известно. Тем не менее провидица оказалась права: Катрин Диор выжила. И в конечном счете только это имело значение.
11
Состав Красного Креста, отправившийся из Германии вчера днем, должен был прибыть в девять утра. Восточный вокзал, как и все парижские вокзалы в эти дни, был переполнен военными и гражданскими, которые отправлялись транзитом через Париж во все концы Европы. День выдался дождливым, и тусклый свет сочился сверху сквозь мутные стекла между стальными балками перекрытий; он едва достигал похожего на пещеру зала, где туда-сюда сновали толпы растерянных пассажиров.
На Диора было жалко смотреть: от тревожного ожидания, в котором он пребывал, его колотила нервная дрожь.
— Вдруг она опоздала на поезд? — то и дело спрашивал он. — Что, если она неожиданно заболела? Вдруг мы разминемся с ней в этой толпе? — Он пришел с букетом роз и уже помял его, постоянно прижимая к груди. — А вдруг…
— Ничего этого не случится, — заверила Купер, уверенно подталкивая его в направлении нужной платформы. — Тиан! Смотри, куда идешь! — Его чуть не задавил носильщик с тележкой, на которой горой выше человеческого роста лежали чемоданы.
Поезд опаздывал. Они ждали в толпе таких же взволнованных встречающих, которые осаждали группу представителей Красного Креста, и тем приходилось каждую минуту подтверждать: да, поезд точно прибудет, да, сейчас опоздания поездов — обычное дело, и нет, никого из пассажиров не забыли. Время от времени кто-нибудь бросался к самому краю платформы, пытаясь разглядеть из-за спин и голов прибывающий состав, но пожилой дежурный окриком возвращал его обратно.
После долгого ожидания, где-то к середине утра, гудение стальных рельсов в конце концов возвестило о прибытии поезда. Толпа радостно зашумела. Поезд мучительно медленно вползал на вокзал, казалось, дорога настолько его утомила, что он еле крутил колеса. Наконец он остановился. Облака пара, выпущенные из бойлера локомотива, оседали конденсатом на всем вокруг. Диор вцепился в руку Купер, когда с лязгом начали открываться двери вагонов и первые неясные фигуры показались сквозь клочья пара.
Представители Красного Креста установили барьер, чтобы отделить от пассажиров толпу встречающих. Это вызвало общий гнев. Люди выкрикивали имена родных и тянули руки к тем, кого смогли узнать. Чиновники были неумолимы. Беженцев выпускали к семьям по одному, отмечая галочкой их имена в списке.
— Я ее не вижу, — с несчастным видом твердил Диор, пытаясь хоть что-то разглядеть в тумане. — Ее здесь нет! — В волнении он все же окончательно смял розы.
— Должна быть, — увещевала Купер, сжимая его руку.
Она взяла с собой фотоаппарат, чтобы запечатлеть этот исторический момент, и сейчас проверяла его, чтобы убедиться, что пленка перемотана и затвор стоит в правильном положении.
Спустя мучительный час первую партию прибывших оформили и начали выпускать к родственникам на платформу. Толпа, до этого шумная и воинственно настроенная, внезапно затихла, будто увидела привидения. Кто были эти призраки? Одежда на несколько размеров больше необходимого болталась на них, как на огородных пугалах. Они смотрели перед собой невидящими глазами в темных провалах глазниц. По большей части они молчали, а если говорили, то голосами хриплыми, как скрип ножа по ржавому листу железа. Какой-то мужчина вскрикнул от жалости и отвращения, рядом громко зарыдала женщина.
Потом наступившую на платформе тишину прерывали лишь шипение пара и лязг остывающего металла, да еще голоса сотрудников Красного Креста, по очереди выкрикивающие имена.
— Диор! Мадемуазель Катрин Диор!
— Здесь! Я ее брат! — Диор рванулся вперед.
Но фигура, ожидающая его между двумя помощниками, едва ли походила на женщину: обтянутый кожей безволосый череп; тело тонкое и ломкое, как зимнее дерево. В одной руке она держала маленький чемодан, другую протянула к брату, растягивая губы в жуткой, словно на карикатуре, улыбке.
— Кристиан!
Диор беспомощно разрыдался. Он выронил розы, и их тут же затоптали, но никто этого даже не заметил. Купер забыла о своем фотоаппарате — тот бесполезно болтался у нее на шее, пока они забирали Катрин. Купер взяла у нее чемоданчик.
— О, спасибо! Но я намного сильнее, чем выгляжу. — Квадратик бумаги с именем был приколот к пальто Катрин. На фотографиях, которые Купер видела, перед ней представала молодая, хорошенькая женщина со свежим цветом лица и шапкой кудрявых волос. Сейчас от ее миловидности не осталось и следа, и только похожий на клюв фамильный диоровский нос подтверждал, что имя на бумажке соответствует действительности.
