Меч на закате - Сатклифф Розмэри (книги серия книги читать бесплатно полностью txt) 📗
— Наверно, я забыл кое-что из этого. Я думаю, я рад, Бедуир.
В возвратившемся молчании еще звучало эхо затихающих шагов, все слабее с каждым минувшим вдохом.
— Еще не поздно, — сказал Бедуир.
Я покачал головой.
— Судьба не позволяет людям распустить часть рисунка.
И когда я произносил эти слова, меня коснулось странное дурное предчувствие, ощущение не столько будущего зла, сколько судьбы, о которой я говорил; ощущение неумолимого порядка вещей. Что бы это ни было, оно промелькнуло так же быстро, как птица проносится через залитую солнцем прогалину, из тени и снова в тень. Я оглянулся вокруг.
— Нет, что сделано, то сделано. Лучше присмотри за этим сожжением. Пусть сюда принесут хворост и солому и обложат ими кровать. И вырубят в саду самые ближние кусты. Нам ни к чему, чтобы сегодня вечером по Эбуракуму снова распространился огонь.
— Огонь? Ты хочешь уничтожить весь дом? — Бедуир сказал то, что хотел сказать, и с этим делом было покончено. Так что теперь он переходил к следующему.
— Да. Огонь — это обычный способ среди ее народа; и во всяком случае, здесь воняет, — но сердце подсказывало мне, что огонь к тому же очищает, а я все еще вспоминал слова Аквилы:
«Золотая ведьма в пунцовом платье».
Когда я снова вышел на улицу, мои люди рубили и выкорчевывали переросшие кусты в маленьком городском саду, а сумерки сгустились в мягкую синюю темноту, полную голосов, торопящихся силуэтов и брызгающего пламени факелов. К тому времени, как я вернулся на форум, там горели огромные костры.
Большая часть пехоты к этому времени уже вошла в город, и все войско толпилось поблизости от огня. Они привели с собой несколько коров, и в воздухе начинал чувствоваться запах жарящегося мяса. Потом моего носа коснулось дуновение другого запаха, сладкого и тяжелого от мускуса, и женщина Хелен, отделившаяся от темноты, проскользнула передо мной и остановилась, глядя на меня через плечо. Она позволила своим ярким лохмотьям, которые придерживала на худой груди, чуточку соскользнуть; ее глаза, посмеивающиеся под веками, на которых потеками расплылась малахитово-зеленая краска, были одновременно блестящими и несказанно усталыми; тело касалось моего, легко, с немым приглашением.
Я посмотрел на нее.
— Я так благодарен тебе, Хелен; сегодня я даже не могу найти слов, чтобы сказать, насколько я тебе благодарен.
— Есть и другие способы, кроме слов, милорд Артос; другие пути, которыми могут говорить друг с другом мужчина и женщина, — ее голос был мягким и грудным, как у голубки. — У меня в комнате есть немного вина.
— Не сегодня, дорогая. Я слишком устал.
В этот момент в круг света от ближайшего костра шагнул Кей, и я ткнул большим пальцем в его сторону.
— Видишь вон того, с рыжей бородой и браслетами? Если ты хочешь проявить любезность, пойди предложи ему своего вина.
Она посмотрела на меня без малейшей обиды, явно не чувствуя себя отвергнутой, — да я и действительно не имел в виду отвергать ее — только с легкой насмешкой под накрашенными зелеными веками.
— Но, возможно, он тоже слишком устал?
— Он никогда не бывает слишком усталым, — ответил я.
Глава двенадцатая. Тримонтиум
Мы задержались в Эбуракуме на несколько дней, чтобы дать людям и лошадям отдохнуть, а также чтобы починить и обновить оружие и боевое снаряжение и позаботиться о раненых. И почти сразу же жители города, которым после прихода Морских Волков удалось избежать огня и секир и бежать вглубь страны, начали потихоньку стекаться обратно из своих укрытий. С их помощью мы очистили улицы от распластанных трупов и сняли с мертвых всю амуницию, затребовав себе, как обычно, самое острое оружие и наиболее искусно сработанные кольчуги, чтобы заменить ими доспехи из вываренной кожи и рога и изъеденные временем римские чешуйчатые латы, которыми все еще приходилось довольствоваться некоторым из нас. В Эбуракуме, как и в Линдуме, хотели, чтобы мы остались, и, по правде говоря, здесь для этого было больше оснований, потому что коританские территории, когда мы уходили, были почти свободны от Морских Волков, но здесь мы смогли очистить только сам город, а земли, лежащие в стороне побережья, были все еще в руках неприятеля. Но на севере разгоралось пламя, и я не мог оставаться в Эбуракуме так же, как не смог остаться в Линдуме.
Я созвал странно разнородный военный совет: в нем были один-два голодных магистрата, более поджарые, чем когда-либо за всю свою жизнь; горстка трясущихся седобородых старцев, которые выступили вперед в ответ на мой призыв к людям, которые в дни юности служили под Орлами; командиры людей Кинмарка и воинов-бригантов, присоединившихся к нам на марше; кузнец Джейсон — на горле которого краснел свежий след от невольничьего ошейника — выступающий от имени своего доблестного сброда; мои лейтенанты Бедуир и Кей. Я собрал их всех вместе на форуме и сказал, что не смогу сидеть здесь и доделывать начатую работу, в то время как пламя с севера будет распространяться на юг, чтобы в конце концов поглотить нас всех; но я дам им отряд обученных копейщиков, которые помогут им обучиться самим. Я оставил им их собственных людей, Воинов Голубых Щитов — под солнцем не было более свирепых бойцов, в чем на собственном опыте убедились Орлы. Я оставил им их старых солдат, которые владели мудростью и хитростью воинского искусства, хотя дни ношения меча для них давно миновали (я увидел, как при этих словах Воины Голубого Щита гордо, словно императоры, выпрямились и расправили плечи, а ветераны начали поглядывать на Голубых Щитов сверху вниз; и принялся увещевать их забыть все разногласия и стоять вместе). Я не помню сейчас, что говорил тогда, но я сделал все, что было в моих силах, чтобы укрепить их сердца и руки, пообещал вернуться и дал обет, что мы завершим эту работу вместе. Я знаю, что ворковал над ними, как нянька над ребенком, и ругал их, как выслуживший свой срок центурион, в распоряжении которого имеются бранные слова, собранные с половины империи, и взывал к ним, как дева, взывающая к своему возлюбленному. Думаю, к концу у многих из нас на глаза навертывались слезы. Я знаю, что чувствовал себя, как убийца. Но в глубине души я был уверен, что теперь, когда я вычистил волчье логово, они сумеют защитить себя сами — если только смогут стоять вместе! Боже милосердный, только бы они смогли стоять вместе! Только бы они выучили этот единственный урок, который, похоже, никак невозможно выучить британскому племени!
За два дня до того, как мы выступили в поход, от герцога Гидария из Линдума прискакал гонец с сообщением, что земли коритан все еще свободны от Морских Волков, но тем не менее, если я решу вернуться, мои старые квартиры все еще ждут меня. Я отдал приказ накормить гонца и устроить его на ночлег, а на следующий день отправил его обратно, наказав передать, что я благодарю герцога Гидария, но не изменил своих планов. Мне было некогда расцвечивать этот ответ вежливыми словами, потому что дел у меня было невпроворот — нужно было договориться, чтобы еще до конца осени из Эбуракума послали вслед за нами провиант и разное снаряжение (я уже сообщил в Дэву о нашей победе и предупредил Кинмарка, что позже нам потребуются подобные же поставки от него и с полей Мона); нужно было составить планы для устройства складов в Корстопитуме, городе, который раньше служил арсеналом для крепостей Стены; убедить епископа Эбуракума, который был в числе оставшихся в живых и вернувшихся горожан, что доход от неких фруктовых садов, принадлежащих церкви и, к счастью, не поврежденных саксами, лучше потратить на добротные стрелы, и соль, и седельную кожу, а не откладывать в виде золотых слитков во славу Господню. Его было не так-то легко уговорить, поскольку он был не таким тихоней, как его собрат из Линдума. Но в конце концов он понял, что я прав.
А на следующий день мы вышли из Эбуракума через северные ворота и по военной дороге направились к Стене.
