В дни Каракаллы - Ладинский Антонин Петрович (читать книги онлайн бесплатно полностью без TXT) 📗
Цессий Лонг, в тунике с широкой красной полосой, присвоенной его сенаторскому званию, хотя он ни одного раза не заседал в курии, только что совершил трапезу, с удовольствием поев солдатской похлебки из свинины с горохом, прибавив к этому кусок колбасы в четыре пальца, несколько вареных яиц, кусок козьего сыра и лепешку с творогом. Обычно, даже в походе, легатские повара готовили более изысканные блюда, но в тот вечер легат должен был удовольствоваться такой скромной едой. На войне не приходится быть прихотливыми даже военачальникам. Сопровождавшие Цессия Лонга лица, в том числе и мы с Вергилианом, уже поужинали в соседнем шатре, и теперь нам ничего не оставалось, как созерцать легата за едой, хотя надо сказать, что особенного удовольствия это зрелище нам не доставило: легат громко чавкал, даже рыгал и неопрятно обсасывал пальцы.
После трапезы Цессий Лонг изволил разговаривать с нами, вернее – с Вергилианом, но и беседа особым интересом не отличалась. Привыкнув уже к высоким темам антиохийских разговоров, я удивлялся незначительности мыслей легата. Так, относительно дождя он высказал мнение, что хорошая погода лучше плохой, а в ответ на жалобу поэта на усталость, заявил, что человек устает, когда много работает или длительное время находится в пути. А между тем видно было по всему, что он хорошо знает свое военное дело.
Потом Лонг потребовал эпистолярия. Его не оказалось. Тогда он вызвал легионного скрибу и стал диктовать письмо для Макретиана с отчетом о происходящих событиях. Вергилиан хотел удалиться, но хозяин попросил не покидать его. Мы остались.
Скриба оказался человеком в преклонных летах, с коротко остриженной, как у простых воинов, седой головой. Легат диктовал скучное донесение о числе людей и количестве оружия в легионе, о конях и мулах, повозках и онаграх. Римляне чрезвычайно любят такие отчеты, так как с их помощью возможно проверять деятельность магистратов в отдаленных провинциях.
Руки у скрибы дрожали, и по всему было видно, что бедняга устал до крайности и с усилием макает тростник в чернильницу. Лонг пожелал прочесть написанное и протянул руку за папирусом. Он поморщился, взглянув на список:
– Как неразборчиво ты пишешь, приятель!
Скриба молчал, с тревогой глядя на легата.
– Позови Бульбия, – приказал Цессий Лонг рабу.
Явился эпистолярий, то есть тот, кто ведал перепиской легата.
– Бульбий, где ты пропадаешь? Я сам должен писать отчет? Взгляни! Как послать такое в Рим?!
Этот сутуловатый человек, почти горбун, стал оправдываться, что задержался по делу у префекта лагеря.
– Разве это работа? – негодовал легат и совал Бульбию папирус.
Эпистолярий стал переводить взгляд с папируса на скрибу и обратно. Писец неожиданно уронил тростник из рук.
– Я стар, и пальцы уже не слушаются меня.
Не знаю, чем бы все это кончилось, но Вергилиан, по мягкости и доброте своего характера пожалевший старика, попытался найти выход из положения:
– Достопочтенный Цессий, мой друг весьма искусен в каллиграфии и неоднократно переписывал мои стихи. Если ты пожелаешь, он с удовольствием напишет твое послание.
И поэт вопросительно посмотрел на меня. Краснея от смущения, я выразил согласие.
Во взгляде легата можно было прочитать недоумение. Казалось, его удивляло, что друзья Вергилиана занимаются подобными вещами.
– Оказывается, ты каллиграф? Посмотрим твое искусство.
Лонг стал диктовать другое письмо, предназначенное для того же Макретиана, но вполне частного содержания. Я старательно писал.
– «По причине неблагоприятной погоды и усталости людей и животных я остановил орлы…»
Приблизительно так начиналось письмо. Тростник в моей руке проворно бегал по папирусу. Я старался придать буквам четкий и красивый вид.
– Прибавь: «крайней усталости людей». Теперь дальше. «Настроение в легионе великолепное. Воины жаждут сразиться с врагом и заслужить твою лестную похвалу…»
Когда письмо было окончено, легат посмотрел на мою работу. Из-за его плеча выглядывало длинное лицо Бульбия.
– Изрядно написано, – одобрил легат.
Эпистолярий тотчас рассыпался в похвалах:
– Превосходно! Никогда я еще не видел, достопочтенный легат, столь искусно написанных букв!
За мокрой парусиной шатра уже стояла ночь. Лагерь готовился ко сну. Издалека доносились крики, песни, ржание чем-то взволнованной лошади.
Вдруг около шатра послышалась грубая и замысловатая брань.
Легат, все еще лежавший на шкуре, прислушался не без удовольствия.
– Кто это? Собрал в одну клоаку всех богов…
Бульбий тоже приложил ладонь к уху, чтобы лучше слышать.
– Это центурион Альвуций. Из первой когорты.
Легат больше ничего не сказал и продолжал перебирать листки папируса.
Приподнимая полу шатра над курчавой головой, вошел врач Александр, грек из Антиохии. В руке он держал плоскую серебряную чашу с каким-то снадобьем. Легат страдал застарелой болезнью печени и по привычке протянул руку за лекарством. Но с отвращением понюхал вонючую жидкость.
– Может быть, не принимать? Припадок миновал.
Врач был неумолим:
– Убедительно прошу тебя – прими, и да ниспошлет тебе Эскулап здоровье.
Судя по запаху, в лекарство входили оливковое масло и натертая черная редька.
У легата Цессия Лонга от юношеских лет остались вкусы простого поселянина. Например, он любил жирную пищу – гусятину, вареные яйца и колбасы, но чревоугодие плохо отражалось на его здоровье, и толстяка часто мучили огненная изжога и боли под ложечкой. Александр взялся излечить легата от недуга по способу греческого врачевательного искусства.
Вслед за врачом в шатер явился по вызову префект легионной конницы Аций, родом скиф. Этот коренастый, светловолосый, но уже остриженный под римлянина воин доложил, что трое из его всадников исчезли вместе с конями и оружием – вероятно, выпили лишнее и отстали от своей когорты.
Легат произнес брезгливо:
– Это уже не первый случай с твоими людьми. Когда они возвратятся в ряды, пусть каждый из них получит по двадцати ударов лозой! И чтобы они не говорили, как это было в прошлый раз, что их околдовала хозяйка таверны и превратила на некоторое время в козлов.
Аций изобразил на лице страх перед непостижимым.
– А между тем, достопочтенный легат, подобные вещи случаются на свете.
– Какие?
– Превращения. Конечно, воины тогда врали, как непотребные женщины. Но вот хотя бы наш префект легионных кузнецов…
– Что случилось с префектом? Этого толстопузого глупца тоже превратили в козла?
– Нет, достопочтенный, его никто не околдовывал. Но он рассказывал мне, – а Ферапонт богобоязненный человек, и ему вполне можно верить, – как волшебница превратила одного юношу в таракана.
От изумления легат вытаращил глаза.
– В таракана?
– В самого обыкновенного таракана. Даже удивительно, как его не раздавили ногой.
Вергилиан не мог удержаться, чтобы не принять участие в таком заманчивом разговоре, и вспомнил о «Метаморфозах»:
– За примером не приходится далеко ходить. Апулей в своей книге прекрасно описал, как другого юношу превратили в осла. У него тотчас выросли ослиные уши, и в таком виде ему пришлось возить повозку. И не только заниматься перевозкой тяжестей, а и многими другими делами весьма неприличного свойства…
– Это очень любопытно, – заинтересовался легат. – А вкус у него тоже изменился и он стал есть траву?
– Что касается пищи, достопочтенный легат, то вкус у него остался прежний, – пояснил поэт.
– Интересно. Как называется эта книга?
– «Метаморфозы».
– Непременно прочту при случае. Бульбий, запиши название.
– А как превратили юношу в таракана? – полюбопытствовал Вергилиан.
Из страха перед тайнами магии Аций понизил голос:
– Свидетелем этому был мой друг Ферапонт, начальник легионных кузнецов, почтенный человек. Однажды он застал жену в объятиях молодого воина. И можете себе представить, жена, оказывается, была тут ни при чем. Она услышала, как черный таракан на поварне заговорил с ней человеческим голосом и просил взять его к себе. Несчастного околдовала волшебница, и только тепло женской постели помогло возвратить ему прежний облик.
