Денис Давыдов - Барков Александр Сергеевич (онлайн книга без .txt) 📗
– Где же ваш батальон, полковник? – строго спросил вожак партизан. – Неужто вы бросили солдат своих?
– Солдат не бросал. – Француз опустил глаза и печально качнул головой. – Правда, батальон мой вконец расстроен. Он не спеша движется для формирования в Смоленск. Воспользовавшись задержкой голодных солдат своих, я крикнул собаку и решил поохотиться.
– И поохотились на славу. – Давыдов хитро улыбнулся. – С полем, полковник! Признаться, я и сам люблю охоту!
– Покорнейше благодарю, – промычал в ответ француз. – Начало охоты удалось, но такого конца я не ожидал...
При последних словах полковник, будто пробудясь от кошмарного сна, начал большими шагами ходить взад и вперед. Наткнулся на легавого пса, прихваченного им по случаю в опустевшей барской усадьбе. А пес меж тем преспокойно растянулся на казачьей бурке. Полковник схватился руками за голову и, подобно трагедийному актеру, воскликнул:
– Ах, эта ужасная, пагубная страсть!
Партизаны дружно рассмеялись, хотя и не поняли слов взволнованного и растерянного француза.
Здоровенный бородатый казак тем временен взял с земли тетерева, водрузил его на пику и поднял над головой, а молоденький Федька Шухов приложил ружье к плечу и стал целиться в краснобрового лесного петуха. Но Давыдов нахмурил брови и строго приказал:
– Убрать птицу! Прекратить комедию! Полковника увести!
Вскоре дозорный снова подал сигнал тревоги – впереди показался неприятель.
Наступила решающая минута...
Партизаны сели на коней, отъехали в сторону и затаились.
Французы шли понуря головы, кутались в платки и шарфы.
Как только батальон приблизился, Давыдов подал команду: «В сабли!»
Нападение оказалось столь неожиданным и на таком коротком расстоянии, что со стороны французов раздалось лишь несколько лихорадочных выстрелов.
Поверженный батальон был обезоружен партизанами. В плен сдались два офицера и около двухсот солдат. Лишь десятку «счастливцев» удалось скрыться в чаще заснеженного бора, однако там их ожидали морозы и голод.
Давыдов построил батальон в колонну во главе с незадачливым командиром. Партизаны в шутку окрестили его «французским тетеревом». В пути нервы окончательно расшатались у полковника Гётальса, он не раз останавливался, хватался руками за голову и повторял: «Ах, эта ужасная, пагубная страсть!» Под конвоем пленных доставили в село Покровское, а затем переправили в Юхнов.
Кроме храбрости, лихости да смекалки была у Давыдова особая черта: как никто иной умел он отличить в бою достойного.
Как-то велел Денис Васильевич позвать удалого и сметливого урядника Крючкова. Шепнул ему два слова на ухо, а через полчаса по приказу командира урядник во главе казачьего разъезда уже скакал к селу Лаптеву. Там расположились французы.
Вблизи села партизаны остановились. Крючков приказал всем достать пистолеты.
«Чудно! – удивился казачок Федька Шухов. – Никак, с пистолетом на супостата вздумал?» – и слегка задержал руку на кобуре.
Крючков приметил его нерешительность и спросил:
– Ты, браток, на перепелов охотился?
– Бывало. А шо?
Трах-ба-бах! Трах-ба-бах! – Казаки один за другим выстрелили в воздух и двинулись в обход села.
Федька видел, как из домов выбегают французы, строятся в колонну и выходят из Лаптева.
«Ловко мы их выкурили! – смекнул казак. – Пошутковали – трах-ба-бах! А француз, видно, подумал: казаки наступают – и решил, не принимая боя, отойти. То-то будет ему на орехи. Впереди-то наш взвод Чеченского...»
Враг клюнул на партизанскую «удочку» и отступил, но сломить его оказалось не так-то просто. Французы защищались отважно.
Вскорости к взводу Чеченского пришла подмога – Крючков с казаками, обойдя Лаптево, с ходу вступил в бой.
Молоденький Федька Шухов, приметив занесенную над своей головой саблю, по-детски испуганно ахнул: «Мамочки!» – ловко увернулся от удара французского кавалериста, сделал отчаянный выпад и достал его клинком.
Когда кавалерист падал на землю, Федька с облегчением вздохнул и вновь прошептал: «Эх, мама! Мамочки!» И хоть не до шуток было в те решающие минуты боя, но бившиеся рядом казаки услышали Федьку и дружно подхватили: «Эх, мама! Мамочки!» С этой удалой прибауткой партизаны одолели неприятеля.
Сотня солдат во главе с офицером сдалась в плен. Оказалось, что захваченный обоз принадлежал карательному отряду, который вторую неделю безуспешно гонялся за партизанами.
На другой день после схватки у Лаптева пленный французский офицер, которого допрашивал сам Давыдов, внезапно задал ему странный вопрос:
– Скажите, а что значит по-русски это страшное: «Мама! Мамочки!»?
Тут Денис Васильевич прервал допрос и приказал отличившимся в бою казакам построиться в одну шеренгу. Затем он велел сделать шаг вперед Шухову и всем тем, кто пугал французов этим «страшным» словом – «Мамочки!»
Поначалу партизанам стало не по себе: «Мало ли что? Поди, не положено так кричать в бою!».
Меж тем Давыдов насупил брови и спросил с напускной строгостью в голосе:
– Не боитесь ли вы, братцы, что завтра вас изловят господа французы, – тут он кивнул на пленного офицера, обвязанного пуховым платком и имевшего весьма жалкий вид, – и перевешают всех до единого на первой придорожной осине?
Партизаны дружно рассмеялись в ответ.
– То-то, братцы! – продолжал Давыдов. – Разве понять господину полковнику наше страшное: «Мама! Мамочки!?» – и, похлопав оробевшего было Федьку Шухова по плечу, распорядился: – За доблесть, проявленную в бою, объявляю вам благодарность и представляю каждого к знакам отличия. За отвагу и спайку образую из вас... – командир помолчал, улыбнулся, – геройский полувзвод!
– Геройский полувзвод! – с гордостью повторили казаки. А удалой Федька Шухов вытянулся во фрунт и восторженно прошептал:
– Эх, мамочки!
В рапорте Дениса Давыдова, поданном в главный штаб на имя Кутузова, про эту дерзкую боевую операцию сказано так: «Первое отделение ротмистра Чеченского в виду деревни Лаптево рассеяло неприятельский отряд, который дерзнул было выйти к нему навстречу. Удачные нападения и искусно расположенные засады, а вместе храбрость всякого из низших чинов уничтожили отважные замыслы неприятеля, и он, обратясь в бегство, претерпел жестокое поражение».
Нет пощады изменникам!
Недалеко от города Дорогобужа казачий пост задержал человека в потрепанном мужицком кафтане и лаптях. Эту подозрительную личность с холеным лицом и тройным подбородком партизаны привели к Давыдову.
– Кто ты такой? – поинтересовался Денис Васильевич. – И далеко ль путь держишь?
– Я местный помещик, – отвечал незнакомец. – Отставной подполковник Масленников. Мародеры ограбили и вчистую разорили меня. С большим трудом спас я последнее имущество свое. Да и то скажу, выручил меня охранный лист, взятый у коменданта в Вязьме.
– А ну покажи! – приказал вожак партизан, наперед зная бесполезность охранных листов.
Помещик долго рылся в карманах, а затем с неохотой вытащил бумагу, приговаривая:
– С риском для жизни приобрел я свидетельство сие у французов.
– Давай-ка сюда. Глянем! – повысил голос Давыдов и с удивлением прочел, что господин Масленников освобождается от всякого постоя и реквизиции имущества «в уважении обязанности, добровольно принятой им на себя продовольствовать находившиеся в Вязьме и проходившие через город сей французские войска». – Выходит, снабжал продовольствием неприятеля? – сурово заключил вожак партизан.
