Территория бога. Пролом - Асланьян Юрий Иванович (книги серия книги читать бесплатно полностью .TXT) 📗
— «Мисс Вандербильд»!
Открытая, ярко освещенная танцевальная площадка, гудящая под кронами высоких вишерских сосен, опрокинулась на спину в суровом и варварском шейке.
Один друг сделал для него перевод этой песни, но Женя, сжимая микрофон, как молодой Адамо, исполнял ее на английском. Не поверить гармонию алгеброй, не расчленить музыку и звукопись языка.
«Шагаю к другу своему, чтоб рассказать, как я сгораю, как будто я в родном дому чужую музыку играю», — пел, помню, он, когда я пришел из армии в университет, где Женя уже учился на историческом факультете. О себе пел…
Он пел, по-азиатски скрестив ноги на кровати в студенческом общежитии, по пояс голый, с темным птичьим профилем арабского кочевника; пел с телевизионного экрана — скромный такой юноша в белой рубашечке с закатанными по локоть рукавами; пел, расставив длинные ноги на асфальтовой дорожке вишерского парка: «Я подковой вмерз в санный след…» — а напротив стоял старый, маленький, пьяненький зэк, освободившийся из лагеря, и плакал…
Он пел с большого винилового диска жестокие слова Николая Домовитова: «Дорогая, стоят эшелоны, скоро, скоро простимся с тобой. Пулеметы поднял на вагоны вологодский свирепый конвой…» Тогда один хороший человек признался мне, что прослушал эту песню двадцать раз подряд. Кто слышал, тот уже никогда не забудет, как после третьего куплета нарастающий рев сибирского паровоза передается морозным, сдирающим кожу звуком американского аккордеона.
Многие годы барды и другие причастные к делу лица уходили, уезжали из городов, скрывались, как сектанты. Они проводили свои сборища в лесу, но особенно любили берега рек. Это было бардовское братство, не признанное властью, но контролируемое спецслужбой.
И вот 1989 год — жара, самый разгар сухого закона. Но на дворе стояла осень, когда из далекого города Киева пришло официальное приглашение на Третий Всесоюзный фестиваль авторской песни.
Женя предупредил жену Галину и остальных — Николая Каменева, Андрея Куляпина: «Репетировать будем каждый день!»
Первым учителем Жени Матвеева был Валерий Чезаре, итальянец, руководивший вокально-инструментальным ансамблем вишерского Дома культуры. Однажды Женя, игравший на бас-гитаре, заметил, как Чезаре потянулся за шоколадкой, упавшей на пол. Когда он оглянулся вторично, любитель сладкой жизни исчез под «ионикой» полностью и только одна правая рука продолжала гулять по клавишам. И люди танцевали, и музыка играла… Может быть, в тот самый момент он засек, что мастерство должно иметь изящный и легкий почерк, а песня должна быть вкусной и горькой, как шоколад, как вишерская вода…
Это о Матвееве один чилийский поэт написал стихотворение: «Хоть богом не был я отродясь, я не работал по воскресеньям, от понедельника до субботы — тоже, потому что от веку ленив…» Этот поэт, кстати, за свою жизнь написал пятьдесят тысяч произведений — конечно, вы знаете, о ком тут идет речь. Человеку, который дышит песней, а передвигается в ее ритме, трудно представить, что такое трудолюбие. Когда смотришь на некоторых музыкантов, кажется, что они стоят у токарного станка. Матвеев предпочитает стоять у микрофона.
До начала фестиваля оставался месяц.
Человек, который не любит работать, не давал своим музыкантам ни дня покоя, точнее, ни вечера. Они репетировали во Дворце культуры КБМаша. Про это предприятие, так называемое Конструкторское бюро машиностроения, в то время ходил такой анекдот. Будто бы в закрытый город Пермь был заброшен американский шпион с особым заданием — узнать, что производится на предприятии с таким безобидным названием. А наводку дали ему только одну: секретный объект находится рядом с общественной баней номер восемь. Ну, высадился шпион из электрички и спрашивает, как пройти к бане. «А милок, — ответила ему бабка, — пойдешь по этой улице вверх. Через три квартала упрешься в военный завод, где ракеты делают, а справа, через дорогу, будет твоя баня!»
Директор Дворца культуры КБМаша имел высшее авиационное образование. Правда, он честно признавался, что до сих пор не может понять, как эта железная махина взлетает, ведь она тяжелее воздуха. А Женька, музыкант с гуманитарным образованием, работал во Дворце главным инженером — значит, был главным по водопроводу, теплоснабжению, канализации и прочей матчасти.
До Киева через Москву добрались самолетом, хотя он и тяжелее воздуха. Гостиница была набита бардами со всего Советского Союза, который организаторы фестиваля поделили, будто на военные округа — Дальневосточный, Среднеазиатский, Уральский и так далее, — на десять регионов.
Гостей и участников фестиваля приветствовал главный продюсер фестиваля Борис Гройсман. А за ним всех отправляли к столам регистрации. Доброжелательная красавица, похожая на нераскаявшуюся Магдалину, заполнила бланк на каждого музыканта ансамбля.
— Регистрация стоит десять рублей! — она подняла свои прелестные черные глаза.
— С чего это? — удивился Матвеев.
— Это взнос в фонд фестиваля! — еще радостнее добавила она.
Матвеев молча смотрел на нее, одновременно прикидывая, сколько осталось денег на обратную дорогу.
— Вы киевлянка? — спросил он.
— Нет, москвичка, половина фестивального штаба из Киева, половина — из Москвы.
— Понятно, — кивнул головой Матвеев, — дайте нам квитанции о том, что вы получили деньги.
Магдалина улыбаться перестала.
— У нас нет квитанций.
— Найдите! — потребовал музыкант.
Магдалина исчезла — в сторону Гройсмана. Стала скапливаться очередь. Послышались недовольные голоса. Наконец Магдалина принесла бланки, похожие на квитанции, приняла деньги, отметила суммы, выдала каждому члену ансамбля по расписке.
Матвеев решил выступать в номинации «Автор музыки».
На следующий день начался первый тур фестиваля — прослушивание. Жюри возглавлял известный композитор и певец Сергей Никитин. Ансамбль Матвеева исполнил три песни — на стихи Николая Рубцова, Олега Чухонцева и Анатолия Жигулина. Жюри, понятно, приходилось нелегко: претендентов на победу было более трех десятков.
— А вы хоть знаете, что у Никитина тоже есть песня на эти стихи Чухонцева? — подлетела к ним после выступления дама — по всей видимости, из бардовских оргов.
— Знаю, — ответил Матвеев, — но моя музыка нравится мне больше!
Странная это вещь — бардовское жюри, если не ино-странная. На Грушинском фестивале, на берегу Волги, Матвеев слушал, как обсуждалось выступление ансамбля с песней «Мальчики» на стихи Юнны Мориц.
— Аккордеон звучит тихо! — выкрикнул Борис Гройсман, бывший тогда рядовым членом жюри.
— С микрофоном все будет нормально, — спокойно ответил Николай Каменев, работавший в Перми звукорежиссером телевидения.
Гройсман огляделся вокруг: тихо… Как будто не песню прослушали, а шум хвойных верхушек.
— А вы что молчите?! — набросился он на председателя жюри.
— Эту песню я давно знаю и люблю, — ответил Виктор Берковский.
«Поешь-поешь, а они — молчат ино-странно… Асланьян сказал: они, Женька, тебе завидуют, поэтому хвалить не получается, а хулить еще стыдно».
Первый тур они прошли. И Матвеев думал недолго — уже через час направился в зал, где проходило прослушивание в номинации «Бардовский ансамбль». Виктор Берковский, возглавлявший жюри, записал Матвеева без единого вопроса. В тот же день они прошли во второй тур и этого конкурса.
На следующий день выступили в двух концертах — и победили в обеих номинациях. А на третий день состоялся гала-концерт, перед началом которого слово предоставили Виктору Берковскому, который был словоохотлив и доброжелателен.
— Самым интересным мне показалось выступление ансамбля Евгения Матвеева из Перми, который стал победителем в двух номинациях из четырех. Хочется отметить слаженность коллектива, мастерство и, конечно, музыку самого Евгения, деликатную, благородную, выразительную, скупую аранжировку, в которой нет ничего лишнего, которая точно соответствует стихам… Я думаю, что сегодняшние победы Евгения Матвеева — самые заслуженные.
