Мемуары придворного карлика, гностика по убеждению - Мэдсен Дэвид (читать книги бесплатно полные версии txt) 📗
– Как символично, – пропищал Серапика.
– Что ты имеешь в виду? Ой! Триппер мне в жопу!
– Ну как же, милый, это же прямо как папская sedia gestatoria!
– Ой, замолчи! Мне так больно.
Серапика бросил на него очень нелестный взгляд.
Конклав проходил на третьем этаже Ватиканского дворца, клятва была дана в часовне Николая V, а главное действие проходило в Сикстинской капелле. Здесь соорудили тридцать одну (позаботились даже и об отсутствующих, но только не о кардиналах-схизматиках) крохотную темную комнату. Эти комнаты очень походили на тюремные камеры. Джованни де Медичи простонал.
– Не волнуйтесь, Ваше Высокопреосвященство, – успокоил его Парис де Грассис, – о вашем удобстве позаботились отдельно, по причине вашего «недуга».
Серапика бесстыдно захихикал.
Вообще-то помещение, предоставленное каждому кардиналу, было довольно симпатичным, и в нем стояла даже мягкая кровать. Кардинал Систо Тара делла Ровере был так болен, что его пришлось нести на Конклав. Когда кардинал Джованни де Медичи это увидел, то вздохнул и сказал мне:
– Я, конечно, не так болен, но, слава Богу, благодаря ему и обо мне позаботились. Эта комната мне вполне подойдет.
Нас с Серапикой поселили недалеко от Кантории, совсем рядом с кардиналом Содерини, который потом будет обвинен в заговоре, с целью отравить Льва X.
Церемонией руководили Парис де Грассис и Блазиус де Мартинеллис.
До официального открытия Конклава была проведена месса Святого Духа кардиналом Бакочем в часовне Святого Андрея: перед могилой князя апостолов провести ее не было возможности из-за реконструкции собора Святого Петра. Вступительное слово произнес епископ Петрус Флорес из Испании.
– Я призываю вас, – прокричал он пронзительным голосом, – следовать указанию Святого Духа при избрании приемника Юлия, человека, который принесет мир христианству, – мир! Мир, который предписывал своим ученикам Учитель! И кто как не наместник Христа на земле должен быть примером в мирных путях.
– Не думаю, что тени покойного горячо любимого Святейшества очень нравится эта трепотня, – прошептал мне на ухо Серапика. – Юлий даже слова такого не знал. Мир? Пересир!
– Несмотря на призывы Господа к миру, – продолжал Флорес, – последователь Юлия не должен прекращать войны с турками. Если сыны Пророка взялись за меч завоеваний, то возьмемся и мы! Христианство надо любой ценой защищать от неверных. Увы, святые места на Востоке, которые так дороги для нашей веры, оскверняются варварами и язычниками, презирающими Невесту Христову!
И в том же духе. И довольно долго. Через полчаса некоторые кардиналы начали ерзать на своих местах, и я увидел, что лицо кардинала де Медичи вдруг покраснело. Глаза его выкатились.
– Хочет перднуть, но сдерживается, – сказал Серапика. – Я уже это видел раньше. Когда-нибудь он умрет от этого. Почему бы ему просто не дристнуть? Может, это заткнет старого придурка Флореса.
На самом деле, однако, епископ Петрус Флорес закончил свое бессвязное витийство только тогда, когда сам счел нужным. И когда он провозгласил «Amen», я услышал не только долгий вздох облегчения разных Высокопреосвященств, но и звонкий, быстрый тра-та-та кардинала де Медичи, который наконец позволил себе выпустить столь долго сдерживавшиеся газы.
Затем начался Конклав.
Их Высокопреосвященства, у которых еще свежо было воспоминание о сильной и деспотичной воле Юлия, начали составлять что-то вроде списка предвыборных условий, которому они присягнули девятого марта. Он состоял из огромного числа пунктов, некоторые из которых не подлежали огласке. Там были пункты, касающиеся войны с турками, реформы курии и освобождения от налогов членов Священной Коллегии. Оговаривалось также, что необходимо по крайней мере две трети голосов из их числа для того, чтобы применить какое-нибудь наказание к любому из кардиналов. Среди тайных пунктов был один, касавшийся доходов: любой кардинал, не обладающий доходом по крайней мере в шесть тысяч дукатов, должен был получать месячное пособие в двести дукатов. У нового Папы оказывались связанными руки еще до того, как он займет пост. Но, однако, все быстро поняли, что этот список противоречит канону, и его отбросили так же быстро, как и составили. Какой фарс!
Десятого марта, перед тем как началось голосование, была зачитана булла Юлия против симонии.
При первом подсчете голосов оказалось, что испанец Серра получил четырнадцать голосов, но все понимали, что у соотечественника Александра VI Борджиа нет шансов наследовать престол Петра: Церкви хватило Пап, которые трахались, веселились и вовсю использовали мышьяк. Грассо делла Ровере получил восемь голосов и очень обиделся. Аккольти и Бакоч получили по семь голосов, а Рафаэлло Риарио вообще не получил ни одного голоса.
– Даже за меня кто-то проголосовал, – сказал кардинал де Медичи, слегка удивившись.
И действительно, он получил один голос.
– Вы уверены, что это не вы сами проголосовали? – спросил шепотом Серапика.
– Конечно, не я!
Но к концу дня стало ясно, что Папой собираются избрать кардинала де Медичи. Очевидно, многие Думали, что из-за плохого здоровья и полноты Джованни де Медичи просто заткнет дыру, что он станет просто временно заменой, и это позволит Церкви как-то протянуть до тех пор, пока не отыщется кто-нибудь действительно достойный этого высокого поста. Можно сказать, что Джованни де Медичи был избран благодаря своей «фистуле». В ту ночь он никак не мог уснуть.
– Как ты думаешь, неужели это буду я? – спросил он, словно ребенок, который не верит, что ему дадут обещанные сладости.
– Ну конечно, милый! – воскликнул Серапика. – Теперь это уже неизбежно.
– Как? Почему?
– Откуда я знаю! Полагаю, что они думают, что у вас одна нога в могиле, а не язва в жопе. Им нужен мягкий человек на посту Папы, пока не подыщут кого-нибудь другого.
– Просто замечательно.
– Только, ради Бога, не надо быть таким мрачным! Какая разница, почему вас делают Папой. Главное – делают.
На следующее утро, одиннадцатого марта, снова, как и следовало, провели голосование, и наместником Христа на земле был избран кардинал Джованни де Медичи. Оки принял имя Лев X.
Вообще-то, не очень-то справедливо было бы считать, что Льва выбрали только из-за его жопы, даже несмотря на то, что во время голосования ему пришлось подвергнуться операции, и это, казалось, указывало на то, что правление его будет коротким – во всяком случае, указывало Их Высокопреосвященствам. Я же лично нахожу очень смешным то, что кто-то всерьез думает, что можно умереть от собственной задницы. Похоже, что Священная Коллегия разделилась на две не совсем равные части, одна представляла более старых кардиналов, другая – членов помоложе. Эти последние, очевидно, с самого начала хотели выбрать Льва (ведь он тоже был молод), но держали свое намерение в тайне, так что в результате при первом подсчете оказалось, что проголосовал за него только несгибаемый кардинал Шиннер. Думаю, то, что Лев принадлежал к семье Медичи, тоже повлияло, так же как и его продвижение при Юлии. Молодых кардиналов, как я знаю, привлекала его мягкая манера, его природная обходительность и репутация щедрого человека.
Венгр Бакоч лелеял свои собственные надежды, рассчитывая на помощь Венецианской республики в поддержке своей кандидатуры. Однако против него выступало два серьезных фактора: во-первых, он не был итальянцем, а римская толпа скорее смирится с говном собачьим на официальной должности, чем с неитальянцем; во-вторых, он был очень богат, а если еще учесть буллу Юлия против симонии, то это обстоятельство будет предполагать, что результаты голосования куплены, даже если это и не так.
Личный секретарь кардинала де Медичи, Бернардо Биббиена, приехавший с нами на Конклав, тоже (как выяснилось впоследствии) тайно содействовал избранию своего хозяина. Мне нравился Биббиена, и мы были с ним в хороших отношениях, но с Серапикой он, казалось, был постоянно в ссоре, – в некоторые дни они даже почти не разговаривали, что безмерно досаждало кардиналу, и он постоянно пытался их примирить. Однако не думаю, что примирение было возможно, поскольку неприязнь объяснялась всего лишь несовместимостью характеров. Довольно странно, но так как старшим кардиналом-дьяконом был кардинал де Медичи, то именно ему надо было зачитывать результаты голосования, что он и сделал очень скромно, спокойным ровным голосом. Я был горд за него.
