Незримые города - Кальвино Итало (бесплатные книги полный формат .TXT) 📗
Города и знаки. 3
Путешествующий человек, который еще не знаком с городом, ожидающим его на пути, начинает задумываться, каким будет царский дворец, казарма, мельница, театр, базар. В каждом городе империи ни одно здание не похоже на другое, но едва чужестранец попадает в незнакомый город, то, бросив взгляд на сосновые шишки пагод, мансарды и амбары, пройдя вдоль капризных очертаний каналов, цветущих садов и куч нечистот, он сразу же узнает, где находятся дворцы принцев, храмы первосвященников, таверна, тюрьма, места для отбросов. Говорят, что таким образом подтверждается предположение о том, что каждый человек держит в голове образ города, состоящего только из различий, города без формы и лица.
Однако Зоя совершенно не такая. В любом месте этого города можно спать, готовить пищу, копить золотые монеты, раздеваться донага, царствовать, заниматься продажей, задавать вопросы оракулам. Под любой из пирамидальных крыш может находиться лазарет для прокаженных или термы одалисок. Путешественник описывает круги и. полный сомнений, возвращается на прежнее место: ему не удается отличить друг от друга различные части города, и от этого спутываются его собственные мысли. И он делает следующий вывод: если существование в каждом из отдельных моментов является цельным, город Зоя является местом непрерывного существования. Но тогда зачем нужен этот город? Какая черта отделяет жизнь внутри его и за его стенами? Шум улиц от воя волков?
Города-загадки. 2
Сейчас я уже мог бы сказать, что есть удивительного в городе Зиновии: несмотря на то, что он расположен в сухом месте, он стоит на очень высоких сваях, а его дома построены из бамбука и имеют большое количество галерей и балконов; расположены они на различной высоте, словно находятся на строительных лесах, которые как бы бросают друг другу вызов. Они связаны между собой лесенками, над которыми возвышаются покрытые коническими крышами бельведеры, а также бочки для воды, вращающиеся на ветру флюгера, и отовсюду торчат строительные блоки, рыболовные удочки и подъемные краны.
Какая необходимость, веление или желание заставили основателей Зиновии придать ей подобную форму – неизвестно, и. следовательно, невозможно сказать, необходимость, повеление или желание были удовлетворены при создании города таким, каким мы видим его сегодня, и который, возможно, разросся путем дальнейших наслоений и теперь невозможно различить его изначальные очертания. Можно быть уверенным в одном: если спросить любого жителя Зиновии, каким он видит город, в котором хотел бы жить, в его представлении это всегда будет Зиновия со своими сваями и лестницами; возможно, это будет несколько иная Зиновия, с развевающимися флагами и лентами, но она всегда будет состоять из элементов первой.
Говоря обо всем этом, невозможно определить, счастливо или нет живется в Зиновии. Нет смысла делить города на эти две категории; они делятся скорее на следующие: города, которые сквозь годы и перемены продолжают придавать конкретные формы желаниям, и города, которые становятся ничем из-за желаний либо сами превращают их в ничто.
Города и обмены. 1
В восьмидесяти милях к северо-западу находится город Эвфемия, куда к каждому периоду равноденствия и к каждому периоду солнцестояния стекаются купцы семи наций Судно, которое прибывает с грузом имбиря и хлопка, уходит с трюмом, набитым фисташками и маковыми зернами, а караван, едва сгрузив мешки с мускатными орехами и изюмом, уже оказывается нагружен свертками золотистой кисеи Однако вовсе не обмен товарами, который происходит на всех базарах империи великого хана и за ее пределами, огромное количество которых повергается к его ногам на тех же желтых циновках, в тени тех же самых занавесей, предложенных с такой же якобы скидкой, заставляет людей преодолевать реки и пустыни, чтобы добраться сюда. Сюда приезжают не только для того, чтобы продать или купить, но еще потому, что по вечерам, вокруг горящих на базарной площади костров, сидя на мешках, бочках или возлежа на одеялах, каждый, произнося такие слова, как «волк», «сестра», «спрятанное сокровище», «сражение», «чесотка», «возлюбленные», рассказывает свою собственную историю о волках, сестрах, сокровищах, чесотке, возлюбленных и сражениях. И ты уже знаешь наперед, что на обратном пути, дабы не уснуть, покачиваясь на верблюде или в джонке, ты по очереди начинаешь перебирать свои личные воспоминания. Твой волк становится другим волком, твоя сестра будет отличаться от прежней сестры, твои сражения будут другими сражениями на обратном пути из Эвфемии, города, где память меняется в период солнцестояний и равно действий.
Как уже говорилось, Марко Поло совершенно не знал восточных языков и мог изъясняться с ханом, только добывая из дорожных сумок различные предметы: это могли быть барабаны, соленая рыба, ожерелья из зубов акул.
Великому хану не всегда были ясны соотношения между элементами его рассказов; одни и те же предметы могли говорить о разных вещах: так, колчан, полный стрел, мог говорить как о близости войны, так и об избытке дичи, либо о мастерстве оружейников, песочные часы могли обозначать время, которое проходит, которое уже прошло или же обозначать мастерскую, где их изготавливают.
Однако для Кубла-хана в каждом отдельном случае было важно незаполненное словами вокруг каждого факта или события пространство в речи его молчаливого собеседника. Описание городов, которые посетил Марко Поло, имело следующее качество: в них можно было мысленно прогуливаться, бродить, останавливаться в тени или убегать оттуда.
Со временем в рассказах Марко Поло слова все больше заменяли жестикуляцию и демонстрацию предметов: для начала это были бессвязные восклицания, отдельные наименования, глаголы, которые затем перешли в правильные фразы. Либо иностранец овладел языком хана, либо властитель научился понимать язык чужестранца.
Можно сказать, что общение перестало доставлять им прежнее удовлетворение: для обозначения всего того, что было в провинциях и городах: памятников, рынков, обычаев, фауны и флоры, слова, конечно, подходили куда больше, чем предметы и жесты, но когда Поло начинал рассказывать о дневной и вечерней жизни в этих городах, нужные слова приходили с трудом, и понемногу он вынужден был возвращаться к жестикуляции, гримасам и подмигиванию.
Так, к словесному описанию каждого города прибавлялся бессловесный комментарий, состоявший из поднятых рук, демонстрации ладони, тыльной стороны руки или ее ребра и сопровождаемый прямыми или закругленными, резкими или плавными движениями. Между ними установился новый вид диалога: белые пальцы великого хана, усыпанные перстнями, отвечали на движения ловких узловатых рук купца. Со временем их взаимопонимание улучшилось, и каждое движение начало выражать то или иное понятие. И как словарь из предметов все время разрастался вместе с появлением новых товаров, так начал окончательно складываться словарь комментариев без слов. Но чаще всего они пребывали в молчании и неподвижности.
