Денис Давыдов - Барков Александр Сергеевич (онлайн книга без .txt) 📗
– Ваши солдаты сами во хмелю палят леса и селения.
– Клевета! Если вы и вправду крестьянин, за кого себя выдаете, то объясните мне без лукавства, почему крестьяне за щедрую плату не дают нам провизии? Мы впроголодь прошли тысячи верст, но к нам добровольно никто не явился!
– Крестьяне сами бедны. Пуще всего они боятся грабежей.
– Что я слышу? Где это видано! Грабежи у великой армии, во главе которой стоит непобедимый полководец и гениальный стратег?! Вам же говорят: мы не скупимся на деньги. Ваши нелепые слова – это наветы клеветников. Где ваш предводитель Давыдов? Кто позволил ему разбойничать? Почему его вандалы нападают на сонных французов ночами? Разве это не варварство? Разве не подло – избегать честного поединка в бою?
– Повторяю, никакого Давыдова я не знаю... Слыхом не слыхивал. Меня задержали в бору с вязанкой хвороста на салазках.
– Я нутром чувствую, что вы лазутчик. Вы вовсе не крестьянин, за которого себя выдаете. Вы казак, партизан. А мы сурово караем лазутчиков!
Бараге-Дильер вновь лихорадочно позвонил в колокольчик:
– Куда же провалился этот шут Армантье?
– Его ищут, генерал.
– Вечно у него какие-то фокусы! Ординарец пожал плечами.
– Как он смел уйти, не доложив мне? Ординарец молча опустил голову.
Бараге-Дильер в гневе забарабанил пальцами по столу и процедил сквозь зубы самому себе: «Мне ясна картина. Сколько можно еще церемониться с этим отъявленным негодяем?»
– Сего лазутчика отведите к Досталю. Да еще вручите ему вот эту бумагу за моей подписью! – приказал генерал ординарцу.
И Назарова тотчас же повели и передали из рук в руки высокому носатому офицеру. Офицер, по-птичьи склонив голову, снисходительно выслушал слова юного ординарца, прочел послание генерала и отпустил юношу, не проронив ни слова.
К Назарову подошли караульные, явился и Жан Ризо. Жестом офицер приказал ему следовать вперед.
Пленник едва передвигал ноги, он никак не мог уразуметь, что вскорости, через какие-нибудь сотню-другую шагов, оборвется его молодая жизнь. Два солдата шли впереди него, два сзади, а Ризо сбоку. Назарова повели к оврагу. Возле сухой одинокой сосны, где обычно привязывают коней, офицер остановился. Караульные взяли лопаты и нехотя принялись рыть яму.
«Вот и конец, – словно иглой, кольнуло сердце партизана. – Неужто все в этой жизни омерзительно просто?» Горестным прощальным взглядом он окинул ближний лес, темнеющее вдали село, где в барской усадьбе с нетерпением поджидали его возвращения казаки, белеющую на холме церковь. Словно под волшебной магией, его глаза затуманились, и сквозь зыбкую пелену пред ним предстало морщинистое лицо седовласой матери, склонившейся в углу избы под образами.
И вдруг за спиной приговоренного к расстрелу Назарова издалека послышался тревожный окрик. Караульные вздохнули с облегчением и воткнули лопаты в землю. К ним спешил, размахивая руками и тяжело дыша, какой-то человек.
– Какого дьявола сюда несет? – недовольно проворчал, оглянувшись назад, Жан Ризо.
Запыхавшийся посланец что-то горячо прошептал ему на ухо по-французски.
– Отставить! – с досадой махнул рукой Ризо. – Отсрочка! Уж я-то знаю непредсказуемый нрав нашего генерала.
Назарова, к великому его удивлению, повернули назад. Ему приказали следовать обратно: по всей видимости, Бараге-Дильер за это время успел сменить гнев на милость.
И тут внезапно с разных сторон над головами французов один за другим прогремели выстрелы. Караульные, словно подкошенные, упали на землю. А растерявшийся с перепугу Ризо был оглушен ударом в затылок. Его мгновенно скрутил дюжий казак. Положение круто переменилось: теперь французы оказались в окружении партизан. Караульные имели весьма жалкий вид, стоя с поднятыми кверху руками.
Еще больший страх охватил французов, когда их привели в барский дом. Там они предстали пред вожаком партизан Денисом Давыдовым, за голову которого им было обещано богатое вознаграждение.
– Выкладывай, Николай, каким образом французы пленили тебя? – спросил партизана Давыдов.
И Николай в подробностях рассказал все, что с ним произошло поутру на опушке и на допросе в штабе губернатора Смоленска Бараге-Дильера.
– Так-то, – согласно кивнул ему вожак партизан. – А ведь мы, Николай, не дремали, пока ты «гостил у губернатора». Мы приготовили для тебя сюрприз. Адъютант Бараге-Дильера штаб-офицер Виктор Армантье со вчерашнего вечера находится у нас. И поджидает тебя!
– Не может быть?! – несказанно поразился Назаров.
– Введите француза! – приказал Давыдов.
Дверь в комнату распахнулась, и на ее середину быстро вышел стройный, щеголевато одетый офицер с пышными, слегка вьющимися волосами и рыжими тараканьими усами вразлет, в сопровождении двух солдат.
– Ну как, господин Армантье? Вы узнаете этого подлого лазутчика, которому удалось бежать из плена после беседы с вами при Бородине? – строго спросил щеголя Давыдов по-французски.
Николай вновь оробел: пред ним стоял Армантье. Из-под самого носа этого офицера ему удалось недавно чудом бежать.
– Что-то не при-пом-ню, – растягивая по слогам каждое слово, отвечал Армантье, служивший адъютантом у грозного генерала.
– Гляньте-ка на меня хорошенько, – воспрянувши духом, молвил партизан. – Помните, чем закончилась та страшная битва? Я был ранен в ногу, а вы милосердно распорядились прислать ко мне доктора. Доктор перевязал мне рану, дал испить из фляги глоток рому для бодрости и опекал нас, калек, еще сутки... А ночью, отпросившись у патруля по нужде, я нырнул во тьму и бежал к своим. Вы говорили со мной последним...
– Возможно, – медленно проронил Армантье. – Вполне возможно, и был такой эпизод при Бородине. Но, поверьте мне на слово, в то тяжелое время я был до глубины души потрясен сражением, я ни за что на свете не опознал бы вас при генерале. С раннего детства у меня случались провалы в памяти. Зато до конца своих дней я не забуду скупую слезу русского офицера, скончавшегося прямо на моих руках от ранения в грудь. Глаза его были печальны и черны, как вишни. А вдоль щеки змеился рубец от давнего сабельного удара. Словом, если вы мне не верите, – печально развел руками Армантье, глядя в глаза Давыдову, – я готов разделить тяжкую участь вашего партизана.
– Хорошенько запомните, адъютант Армантье, – как бы взвешивая на весах каждое слово, произнес Давыдов, – партизаны вовсе не изверги, каковыми их представляет себе ваш генерал. Партизаны мстят врагу за грабежи, насилие и вероломное вторжение на нашу священную землю. Но мы христиане, и души у нас сердобольные. Мы умеем платить добром за добро. А теперь поклонитесь нашему казаку. Он дважды попадал в плен и дважды был на вершок от смерти. Армантье низко склонил голову перед Николаем.
– После Бородина вы не унизились до мести и оказались на высоте. Облегчали страдания наших искалеченных солдат. За это я дарую вам свободу!
– Право, не знаю, как благодарить вас, – растроганно произнес француз.
– Под утро партизаны отведут вас в безопасное место. А вашего соратника Жана Ризо мы допросим по всей строгости. Да, вот вам мой совет на прощанье! Непременно передайте Бараге-Дильеру: пусть его люди не грабят наши селения, не истязают крестьян и не попадаются на нашем пути. Прощайте!
Спустя две недели после освобождения Армантье Бонапарт выразил свое неудовлетворение нерешительными действиями губернатора Смоленска. Бараге-Дильер был извещен о движении русских войск, но не сумел мобилизовать отряд для отпора им и не очистил местность от постоянных набегов партизан. Разгневанный император лишил небоеспособного генерала команды его и сослал в Берлин. Там он должен был предстать перед судом.
Партизаны продолжали успешно действовать вдоль Смоленской дороги. Красноречивое свидетельство тому – рапорт Давыдова, поданный на имя атамана Донского казачьего войска Платова в конце сентября 1812 года: «От выступления моего из армии с отрядом, мне вверенным... в месяц я успел взять в плен 1539 человек, положил на месте почти вдвое неприятеля, отбил обозы, сжег и доставил начальству несколько палубов со снарядами, фур с патронами, одеждою и разным продовольствием. Во всех сих успехах особенно мне спомоществовал отряд Донского войска, коего об отличной отважности и неусыпной деятельности я не могу умолчать перед вашим высокопревосходительством». При этом он просил атамана войска Донского наградить особо отличившихся казаков и гусар.
