Сатанинский смех - Йерби Фрэнк (читаем книги онлайн без регистрации .txt) 📗

– Конечно. Это привычка, которую я переняла у тебя, Жанно, – обдумывать все про себя. Только у тебя эта привычка никогда не была глубокой. Обычно ты говоришь много слов, но когда дело доходит до их осуществления, чувства берут верх. А я другая – моя голова всегда верховодит сердцем…

– Вероятно, это объясняет Жерве ла Муата, – мрачно заметил Жан.

– Ревнуешь? – засмеялась Люсьена. – Не надо. Это не умно. Это значит мыслить, как любой другой, – это недостойно тебя, мой Жанно, потому что, как это ни странно, ты ведь личность или можешь ею стать. Большинство людей, ты знаешь это, личностями не стали. Они марионетки, управляемые теми, кто над ними, собственными страхами, другими людьми…

– Вот сейчас ты путаешь, – усмехнулся Жан, – и о целях тоже.

– Нет, не путаю. Ты ревнуешь к Жерве. Ты всегда ревновал, и это скорее грустно. Ты и люди тебе подобные перевернули прекрасный мир вверх ногами, потому что тебя снедала зависть. Жерве выше тебя ростом, он веселее, гораздо более красив, чем ты когда-либо был. У него отличные манеры, он понимает женщин. Потому что он и такие, как он, никогда не заботились о том, чтобы скрывать свое естественное презрение к вам, трудолюбивым, неопрятным буржуа, а вы выпустили против них толпу. Крестьянство во Франции при всех своих бедах, говорил мне Жерве, живет лучше, чем крестьяне в других странах Европы. А Жерве не лжет – ты знаешь это. Он слишком уверен в себе, чтобы испытывать когда-либо малейший соблазн…

– Это правда, – вздохнул Жан, – в Жерве есть многое, чем я восхищаюсь…

– Отлично. Теперь ты на пути к тому, чтобы стать кем-то. Но возвратимся к твоей ревности – в том, что касается меня. Я убеждена, дорогой мой Жанно, что представления большинства мужчин о женщинах довольно смешны и едва ли не оскорбительны. Вы считаете нас своей собственностью, как собак или лошадей. Я спала с тобой. Прекрасно. Я делала это потому, что мне нравилось. А ты, который должен быть достаточно умен, решил, что я принадлежу тебе. А я никому не принадлежу – только самой себе…

– И даже Жерве не принадлежишь? – спросил Жан.

– Даже Господу Богу, если он есть. Жерве, видит Бог, никогда не был чрезмерно собственником. Думаю, он знает, что я ему изменяла по крайней мере две дюжины раз – нет, больше. Но мы прекрасно справляемся с этим. Мы никогда не хвалимся друг перед другом. И никогда не лезем в дела друг друга. За все годы, что я знаю Жерве, не было случая, чтобы он спросил меня: “Где ты, черт тебя возьми, была прошлой ночью?” Никогда. Он не спрашивает, потому что знает, что я скажу правду. А поскольку никто не хочет вести себя иначе, чем обычно ведут себя мужчины, ему это не понравится. Поэтому он не спрашивает. Понятно?

– Бред какой-то! – вырвалось у Жана.

– А я думаю, это-то как раз и разумно. Безумен мир, Жанно. Когда мы уже придем к тебе? Я чудовищно устала…

– Скоро, – отозвался Жан, – теперь уже недалеко…

Она посмотрела на него, улыбаясь.

– Жан, а ты спал с сестрой Жерве? – вдруг спросила она.

– Ты, – напомнил ей Жан, – никогда не задаешь вопросов.

– Значит, спал. Как интересно! Я склонна была так думать, но Жерве не рассказывал мне. Вот это единственный раз, когда ты его достал, Жан.

– Откуда такие сведения? – проворчал Жан.

– Ее письма. Жерве очень неосторожен. Он обычно ругался, как солдат, каждый раз, когда получал от нее письма. Но ему никогда не приходило в голову уничтожать их. Так что я их читала. Она всегда в них спрашивала о тебе, и в такой жалостливой манере. Меня это развлекало. Ты действительно оказался хорош, или это сказалась ее неопытность?

– Черт побери, Люсьена! – начал Жан, но тут же сдержал себя. – А ты сама это выяснить не хочешь? – спросил он шутливо.

– Возможно. Зависит от того, какое у меня настроение. Эта сторона жизни на самом деле никогда не была такой уж важной – разве что только для мужчин. Любая женщина, избежавшая мертвящей рутины, ожидающей ее – дом, муж, семья, – знает это лучше. Когда человек голоден, он ест. А когда не голоден, не ест. И нельзя все время есть одно и то же, даже икру. Правильно, Жанно?

– Ты, – вздохнул Жан, – воистину фантастическая женщина!

– Нет, просто усталая и крайне раздраженная. Надеюсь, у тебя дома найдется приличное вино?

– Самое лучшее, – заверил ее Жан.

Однако добираться до дома им пришлось дольше, чем он предполагал. Возникла необходимость обойти стороной еще с полдюжины очагов беспорядков. Повсюду раздавалась стрельба из мушкетов и человеческие вопли. На всех главных улицах солдаты возвели баррикады, и уже три четверти их были разрушены или подожжены народом. События вышли из-под контроля, оказались совершенно не регулируемыми.

Когда Люсьена глянула вверх на первый пролет лестницы, она в сердцах выругалась.

– Возьми меня на руки, Жан. Ты выглядишь достаточно сильным.

Жан с легкостью поднял ее, как пушинку.

– Ого! – удивилась она. – Ты действительно сильный. Тюрьма очень изменила тебя… Ты переспал с нежной Николь до тюрьмы или после?

– Опять вопросы? – напомнил он.

– О, я имею право задавать тебе вопросы. Ты часть моего прошлого. Кроме того, меня это развлекает. А это случается довольно редко. Аристократы вроде Жерве, не задумываясь, развлекаются с девушками из буржуазных семей и даже с крестьянками, если им это нравится. Однако, поскольку они мужчины и являются составной частью нашего довольно примитивного общества, им и в голову не приходило, что можно поменяться ролями. Вот почему ваша история радует меня. Люблю видеть, как наказывается их высокомерие…

– Это, – безразлично произнес Жан, – не твое дело, Люсьена. Значит, я часть твоего прошлого?

– Прости. Не хотела задеть твою гордость, Жанно. Но так оно и есть. Возможно, ты мог бы стать частью моего будущего, но это зависит…

Нога Жана нащупала тонкое ограждение, и он отодвинулся от него, поближе к стене. Он с легкостью перенес Люсьену на другую руку и достал из кармана ключ. Открыл дверь, прошел прямо к постели, опустил на нее Люсьену и вытащил из секретера кремень с трутом.

Кто-то, выругался он про себя, должен изобрести более удобный способ добывания огня, чем этот. Однако он продолжал ударять по кремню, пока искры не упали на трут и он начал тлеть, потом разгорелся огонек, от которого уже можно было зажечь свечу. Затем обернулся к Люсьене.

– От чего это зависит? – спросил он.

– Что зависит? Mon Dieu, что ты за настойчивый дьявол! Ты не должен задавать такие вопросы. Но я отвечу на него. Это зависит от многих обстоятельств – найду ли я, что ты достаточно приятен. Это первое обстоятельство и самое важное…

– А второе? – спросил Жан.

– Займешь ли ты в новом государстве положение, будешь ли ты обладать властью и влиянием. Не могу же я допустить, чтобы мне надоедали ничтожества. Мне очень нравится Жерве, но, думаю, он и ему подобные обречены. Скажем так, Жанно, я не могу вновь оказаться перед лицом невзгод и бедности. Я никогда не смогу полюбить человека бедного, каким бы очаровательным он мне ни казался. С другой стороны, я не могу жить с самым богатым, самым могущественным человеком на земле, если он не покажется мне приятным и очаровательным. Теперь ты все знаешь – code personnel de [31] Люсьен Тальбот. А теперь, Бога ради, перестань меня допрашивать и дай лучше вина!

Жан достал бутылку и бокалы. “Она, – подумал он, – выражается очень четко, но ни за что на свете я не могу согласиться с такой четкостью”.

Люсьена взяла бокал из его рук и сделала несколько маленьких глотков. Гримаса боли исказила ее лицо.

– Бога ради! – выпалила она. – Не стой так и не глазей на меня, сделай что-нибудь с моей спиной. Эта боль убивает меня!

Жан прошел в ванную, служившую ему и кухней, со второй свечой, которую он зажег от первой. Он снимал с полки целебную мазь, когда услышал у себя за спиной мягкую поступь ее босых ног по полу. Она оказалась рядом с ним, разглядывая сделанную в виде домашней туфли железную ванну, которую он купил за большие деньги и установил на кухне рядом с плитой, чтобы всегда была под руками горячая вода для купанья. Для своего времени Жан придавал большое значение личной гигиене.