Не бойся, мама! - Думбадзе Нодар Владимирович (книги бесплатно без txt) 📗
Спустя пять минут он был у вышки. Я смотрю на него и спрашиваю:
– Стой, кто идет?!
– Чхартишвили!
– Пароль!
Он плюнул в сердцах, но ответил:
– Чайка! Отзыв?
– Мак!
– Где горит? – подбежал Чхартишвили ко мне. Показывать не пришлось. Языки пламени, с неимоверной быстротой перекидываясь с кустов на кусты и с треском пожирая все на своем пути, уже подбирались к столбам, выстроившимся вдоль самой границы.
– Если огонь охватит столбы, мы пропали! Доберется и до построек! Дай трубку! – Он мигом подключился к линии.
– Дежурный! Объявить тревогу! Передайте Зудову – пусть бегом доставит сюда динамит и ручные гранаты! Где офицеры? Всех сюда! Ведра, ведра скорее!
Через несколько минут вся застава была на ногах. А огонь усиливался. Он стремительно шел по кустам, облизывал землю, проволочное заграждение. Вспыхнул, словно свеча, первый столб. На той стороне вдруг запылал крытый дранкой дом. Завыли собаки. Раздались душераздирающие вопли женщин. Замелькали тени аскеров.
– Всем – к реке! – приказал Чхартишвили.
Мы бросились к воде. Построились в цепочки и стали быстро передавать друг другу ведра с водой. А огонь гудел, бушевал, охваченные пламенем деревья стонали, словно живые, с треском валились на землю, вздымая снопы искр. Едкий, густой дым застилал глаза. Дышать становилось все труднее. Забыв об опасности, мы – кто с ведром, кто с лопатой, а кто и вовсе голыми руками – боролись с озверевшей стихией, стараясь сбить коварные языки пламени, которые, скрывшись в одном месте, вдруг с новой силой вспыхивали в другом. Теперь уже огнем были охвачены несколько домов на той стороне.
Все смешалось.
– Спасайте дома!
– Стены, стены обливайте водой!
– Берегись!
– Ко мне, ребята!
Я носился, словно очумелый. Хватал ведра, копал землю, что-то кричал, на кого-то натыкался. Дождя, дождя бы теперь! Но дождя не было. Кругом бушевал огонь… Мычали коровы, выли собаки… Отовсюду неслись обрывки русской, турецкой, грузинской, лазской речи… Вдруг я почувствовал, что мои плечи освободились от какого-то привычного груза… «Автомат!» – промелькнуло в голове, и я бросился в пылающий куст, закрыв автомат собственным телом. Запахло паленым, нестерпимая боль пронизала меня с ног до головы. Я вдохнул воздух, захлебнулся и, уже теряя сознание, почувствовал, как чья-то сильная рука схватила меня за пояс, вытащила из огня и бросила на землю.
– Накройте его чем-нибудь! Быстро! Сбейте огонь! – донесся до меня чей-то знакомый голос. «Дождя, дождя, дождя…»– билась в сознании назойливая мысль. Потом она заколыхалась огромным кровавым заревом, потом стала куда-то уплывать, уменьшаться, превратилась в чуть мигающую точку и наконец погасла…
Первое, что я увидел, открыв глаза, было заплаканное лицо Пархоменко. Он неуклюже водил по моим щекам своей огромной лапой и бормотал:
– Слышь, Джакели, как дела?.. Что с тобой, бичо?.. Людей бы постыдился!.. Ну-ка, глянь сюда! Смотри, кто тут!
Я скосил глаза и увидел… улыбающуюся Феридэ. Рядом с ней стоял Луговой.
– Ребята… Где я?.. Что со мной? – Я приподнялся, огляделся и тут только почувствовал, что шел проливной дождь.
– Очнулся? Ну, слава богу! – обрадовался Пархоменко. – Ты на турецком дворе, вот ты где! Здесь же ты и того… пострадал малость… А дом все равно сгорел, брат… Дотла!.. Жаль!.. Мужику-то каково без дома, а?..
Я окончательно пришел в себя. И понял все… Мы – Пархоменко, Луговой, Феридэ, я, другие наши ребята – стояли на чужой земле, перед обуглившимся скелетом дома. Тут же на земле лежала и тихо плакала убитая горем женщина в черном – хозяйка сгоревшего дома…
Сотни глаз с благодарностью взирали на нас. В этот тяжелый час словно исчезло расстояние, отделявшее друг от друга людей с той и с этой стороны… Большое человеческое горе сблизило нас.
В толпе я разглядел красивую молодую женщину с родинкой – жену учителя.
– Здравствуй, девушка!
– Здравствуй, брат!
– Ты узнала меня?
– Конечно.
– А как звать тебя?
– Мевнунэ.
– Ты не обижаешься на нас?
– Что ты, брат! Если бы не вы, выгорело бы все село!
– Испугались, Мевнунэ?
– Конечно. Но теперь ничего… Обошлось… А ты как, брат? Очень больно?
– Нет, Мевнунэ, уже не больно…
– Что ж это получается, брат… Нужно было случиться пожару, чтобы встретились мы?
– Пойдем, Авто! – шепнул мне Пархоменко.
Я повернулся лицом к нашему селу. Оно было тут же, рядом, такое близкое и родное. У ручья стоял Чхартишвили – уставший, грязный, в истрепанной одежде. Мы медленно двинулись. Меня поддерживали Пархоменко и Луговой. Переправившись через ручей, мы подошли к майору. Он не сказал ничего, лишь одобрительно похлопал нас по плечам и внимательно взглянул на мои обгоревшие руки. Пройдя еще несколько метров, я обернулся. Наши солдаты спокойным, деловым шагом возвращались домой – уставшие, обтрепанные и все же довольные и веселые. Вооруженные ведрами, лопатками, топорами, они перебирались через ручей, поднимались по холмику и молча выстраивались за своим командиром. Это была удивительная картина!..
В конце сентября и начале октября побережье – по эту и ту сторону – полно рыбаков. С утра до вечера стоят они, словно изваяния, в двух-трех шагах друг от друга. Время от времени они крутят над головой длинную шелковую леску с грузиком и ловким движением забрасывают ее в море. На самом конце лески – блестящая металлическая приманка в виде рыбешки и тройной крючок. Как только крючок опустится в воду, рыбаки начинают быстро и плавно выбирать леску.
Осенью к побережью идет саргана. Она преследует ставриду и хамсу, гонит к берегу. Окружив скопище рыбы с трёх сторон, косяк сарганы врезается в него, словно голодный волк в овечье стадо. Что тогда творится! Море бурлит и кипит, как вода в котле. Тогда и выходят рыбаки на промысел. С веселыми громкими возгласами тащат они на берег жирную, сверкающую под солнцем саргану.
С нашей вышки все побережье видно как на ладони. На пляже заставы, у небольшого пирса стоят две лодки: одна большая, рыбацкая, другая – поменьше, сторожевая. Лодка поменьше принадлежит нам, на ней по утрам и вечерам старшина Зудов и лейтенант Королев инспектируют побережье. Большая лодка – колхозная. В колхозе есть рыболовецкая бригада, которой руководит Али Хорава. Все лето лодка бригады праздно простояла у пирса. Краска на ней осыпалась, несколько досок сгнило.
Сегодня с утра к берегу привалил целый караван ставриды и хамсы. Перепуганная рыба прямо-таки лезла на пляж. Ватага ребятишек с визгом носилась по воде, пригоршнями выбрасывая на берег рыбу. Потом появился первый – небольшой – косяк сарганы. Словно опытный разведчик, присмотрелся этот «передовой отряд» к скопищу мелкой рыбы и повернул обратно. Теперь начинается! Теперь жди полчищ сарганы!
Я вижу, как бригада Али Хорава хлопочет вокруг своей лодки. Двое заменяют прогнившие доски, другие красят лодку в белый цвет. Сам Али и еще один рыбак возятся с разостланными на песке огромными сетями. Похоже, на днях бригада соберется в море, на ночной промысел. Али придет к майору, попросит разрешения – с наступлением темноты без разрешения Чхартишвили никто не смеет выйти в море. Но Али… Разве может майор отказать в просьбе Али Хорава? Али пробудет в море до утра, а утром он принесет нашему повару лучшую часть улова. Это уж как пить дать! На заставе знают: если уж Али Хорава вышел в море – жди наутро уху и жареную рыбу! И потому сейчас Пархоменко и Луговой, наблюдая за приготовлениями бригады Хорава, молят бога о том, чтобы скорее собрался в поход старый рыбак Али Хорава…
– Добрый вечер, Автандил Джакели!
– Вечер добрый, уважаемый Али!
– Узнал я, ты свободен сегодня.
– Свободен, уважаемый Али.
– А послезавтра кончаешь срок службы, едешь домой.
– Еду, уважаемый Али.
– Рад?
– Еще бы.
Али уселся на край пирса, свесил вниз ноги, не спеша достал кисет, набил трубку, закурил.
