Орел девятого легиона - Сатклифф Розмэри (читать книги бесплатно полностью без регистрации TXT) 📗
Марк сидел неподвижно, обхватив руками поднятые колени, и следил за полетом искр, сыпавшихся от крутящихся факелов.
– Я видел его, – ответил он. – Я и раньше встречал таких, поэтому удивился, увидав орла здесь. Мы, греки, очень любопытны, и к тому же у нас мало причин любить Рим. Расскажи еще, как вы отняли бога-орла у Красных Гребней. Я охотно послушаю эту историю.
Эту историю Марк уже слышал один раз от охотника Гверна, но теперь она рассказывалась противной стороной и начиналась там, где кончалась повесть Гверна.
В тех же словах, в каких старый воин хвастался бы давней удачной охотой на зверя, Традуи описал, как он и его собратья по оружию преследовали остатки Девятого легиона и окружили их, словно волки дичь. Ни капли жалости не было в голосе старика, ни тени понимания мук загнанной дичи – один жестокий восторг горел на его лице и звучал в каждом слове:
– Я и тогда был уже стар, то была моя последняя битва, но какая! У-ух! Такой бой был достоин старого Традуи! Сколько уже лет вечерами, когда костер угасает и гаснут даже мысли о битвах моей молодости, меня греет память о той, последней битве! Мы загнали их под конец в болото, к северу от того места, что зовется Трехгорье. Они дрались, как загнанные кабаны. Мы привыкли к легкой победе. Всегда они лопались с одного укола. Но в тот день все было совсем не так. Те, прежние, были просто стружкой с кремня, а эти – его сердцевиной. Но маленькой, очень маленькой… Они встали кружком, спиной друг к другу, лицом к нам, а крылатого бога поставили в середину. Мы проламывали стену из щитов в одном месте, а они переступали через павшего брата – и стена щитов опять становилась сплошной! Под конец мы сломили их, это правда, но они взяли с собой немало наших воинов. Их оставалось лишь горстка – не больше, чем пальцев на моих руках, а крылатый бог все еще укрывался в середке. Я, Традуи, последним оставшимся у меня копьем своей рукой сразил жреца в пятнистой шкуре, который держал древко. Тогда другой подхватил древко, чтобы оно не упало и продолжал объединять оставшихся. Он был вождь, гребень у него был выше и плащ – алый. Мне очень хотелось самому убить его, но кто-то меня опередил…
Словом, мы с ними расправились. Мы знали, что больше на наших охотничьих угодьях не бывать Красным Гребням. Мы оставили их воронью и волкам да еще болоту. Болота быстро поглощают все следы битв. А крылатого бога мы принесли домой, да. Мы, эпидии, имели на это право, ведь наши копья положили начало расправе. Но по дороге полил сильный дождь, реки вздулись, и около брода потоком смыло воина, несшего бога. Бога мы нашли, верно, но стоило это нам трех жизней. И пропали крылья, оттого что они были вставлены в дырки, а не слиты с телом орла, и блестящие венки тоже пропали. Так что к Дому Жизни мы принесли его в таком виде, какой он сейчас. Но все же мы отдали его в дар Рогатому, и тот, видно, был очень доволен: ведь с тех пор мы побеждаем в войнах и олень на охотничьих тропах попадается жирный. И скажу тебе еще одно: орел сейчас наш, он принадлежит эпидиям, но если настанет день, и мы опять все вместе поднимемся против Красных Гребней, тогда бог-орел станет копьем всех племен Альбы, а не только одних эпидиев.
Блестящие глазки обратились на Марка, они словно присматривались к его лицу.
– Он был похож на тебя, тот вождь Красных Гребней. А ты говоришь, что ты грек. Не странно ли?
– Среди Красных Гребней у многих в жилах течет греческая кровь.
– И то верно. – Старик принялся копаться в плечевых складках своего клетчатого плаща. – Они были настоящие воины, и мы оставили им оружие, воинам подобает иметь его при себе. Но у вождя я взял на счастье вот эту штуку, знаешь, как берут клык у кабана, который смелее и свирепее других. Я всегда ношу эту вещь на себе.
Он нашел наконец то, что искал, и снял через голову кожаный ремешок с шеи.
– Мне на палец не лезет, – добавил он с оттенком досады. – Видно, у Красных Гребней пальцы тоньше, чем у нас. Возьми посмотри.
На конце ремешка висело кольцо, слабо поблескивающее зеленым в свете факелов. Марк взял его и нагнулся пониже, чтобы рассмотреть. Это была тяжелая печатка, на изумруде с трещинкой был выгравирован дельфин – символ его рода. Марк подержал кольцо на ладони, бережно, как живое существо, глядя, как свет факелов играет в зеленой сердцевине камня. Затем вложил его в протянутую руку старика, небрежно поблагодарил его и снова перенес внимание на танцующих. Однако бешеный вихрь пляски проносился у него перед глазами, как в тумане; перед ним встала картина двенадцатилетней давности – он, задрав лицо, смотрит вверх на смуглого смеющегося человека. За головой смеющегося человека вьются голуби, а когда он поднимает руку и потирает лоб, солнце, очертив огненной каймой крылья голубей, зажигает изумруд на его пальце.
Марк вдруг почувствовал, что невероятно устал, слишком много открытий пришлось на один день…
На другое утро, когда друзья сидели на открытом со всех сторон уступе горы, где их никто не мог подслушать, Марк изложил Эске придуманный им план действий.
Он уже объявил вождю, что на следующий день отправляется на юг; вождь, да и все селение не хотели его отпускать. Пусть он останется до весны, уговаривали они, тогда найдутся еще больные глаза.
Но Марк проявил твердость – он хочет попасть на юг до наступления зимы; все гости, собравшиеся на праздник Новых Копий, разъезжаются по домам, и ему тоже самое время пуститься в обратный путь. Дружелюбие местных жителей не породило у него чувства вины из-за того, что он собирался совершить. Да, они приютили его и Эску, оказали гостеприимство, зато Эска вместе с ними охотился и пас стада, а Марк врачевал глаза со всем умением, каким обладал. Никто никому ничем не обязан, а значит, и чувству вины нет места. Что же касается орла, то тут хозяева их – враги, враги, достойные его клинка. Марк испытывает к ним приязнь и уважение – пусть удержат орла, если сумеют.
Последний день прошел тихо. Составив план действий и сделав необходимые приготовления, Марк и Эска сидели на солнышке и, на посторонний глаз, просто бездельничали и наблюдали за легким полетом куликов над тихими водами озера. К вечеру они искупались, но не только ныряли и плескались, как обычно, а совершили ритуальное омовение в ожидании всех непредвиденностей этой ночи. Марк помолился на закате Митре, Эска – богу Сверкающего Копья, – оба были богами Солнца, богами Света, и поклонники их одними и теми же способами боролись со злыми силами. Они очистились, как перед боем, и за ужином поели как можно меньше, чтобы полный желудок не притупил их боевой дух.
Когда настало время сна, они, как всегда, легли вместе с Традуи, собаками и Лиатаном в главной хижине, поближе к двери, как повелось с самого приезда, на тот случай, если вдруг понадобится уйти ночью потихоньку. Все давно уснули, но Марк долго лежал, уставясь на красные угли в очаге, и каждый нерв у него дрожал, как туго натянутая тетива. Подле него тихо и ровно, как всегда во сне, дышал Эска. Но именно Эска своим охотничьим чутьем уловил наступление полуночи, когда жрецы приносят еженощную жертву. Теперь Дом Жизни опустел. Эска слегка толкнул Марка.
Они тихо поднялись и выскользнули наружу. Собаки не залаяли, они привыкли к ночным приходам и уходам. Марк бесшумно опустил на место занавеску, и они направились к ближайшим воротам. Выйти не составило труда: в селении было еще полным-полно гостей и многие хозяева ночевали за его пределами. Поэтому кусты терна, обычно перегораживающие ворота по ночам, отсутствовали. На это и рассчитывали юноши.
Миновав лагерные костры, спящих и все, что стало им так знакомо, они двинулись вверх по склону, и ночь сразу поглотила их. Ночь была тихая, предгрозовая дымка чуть затуманивала звезды, раз или два на горизонте сверкнула зарница. Луна давно зашла, и в этой темноте и затаившейся тишине горы будто подступили ближе. Юноши стали спускаться в долину Дома Жизни, и тьма окружила их, как вода.
