Помни обо мне - Овалов Лев Сергеевич (книги хорошего качества .TXT) 📗

— Как? — удивился незнакомец.

— Пианином.

— Разве это обидно?

— А как же! — воскликнул чернобородый. — Пианином там или балалайкой…

— А вы что скажете? — обратился незнакомец к оскорбленному. — Вы-то чего молчите?

Однако старик продолжал молчать, он еще не принял решения, как себя следует вести.

— Чего же набрали воды в рот? — упрекнул его незнакомец и опять обратился к комсомольцам: — Нет, товарищи, вы превысили свои функции, и, кстати, есть ли у вас при себе документы?

Юра независимо посмотрел на незнакомца и перевел взгляд на Лиду.

— Ты его знаешь? — вполголоса спросил он.

Лида слегка помотала головой:

— Нет.

— А вы кто такой, чтобы проверять у нас документы? — вызывающе спросил Юра. — Вы бы предъявили сначала свои!

— Я представитель охотнадзора, моя фамилия Власов, — представился незнакомец. — И кроме того, я член дружины по охране общественного порядка.

— Интересно, среди кого вы наводите здесь порядок? Среди зверей? — насмешливо спросил Юра. — Вы браконьер, — сказал он, гордясь своей проницательностью. — Потрудитесь не соваться в чужие дела.

Незнакомец, однако, не обиделся и опять обратился к комсомольцам:

— Кто тут у вас старший?

И хотя среди них не было старшего, три мальчика разом посмотрели на Лиду — и по должности, и по опыту старшей была она.

— Я, — ответила Лида, выступая вперед.

— Отлично, — сказал незнакомец, копаясь в боковом кармане, переступая с места на место и незаметно уводя Лиду в сторону. — Вот мой охотничий билет.

Он протянул Лиде какую-то книжечку, что-то сказал, она кивнула, и он еще что-то сказал.

— Извините, — звонко сказала Лида. — У меня нет документов… — Она смущенно пожала плечами. — Кто же берет с собой в тайгу документы!

— Вот то-то же, — укоризненно произнес незнакомец. — А еще поднимаете шум.

— В следующий раз будем умнее, — послушно согласилась Лида. — Кто же знал…

Незнакомец повернулся к сектантам:

— Ну, а вы что тут делаете?

— Идем, — мрачно ответил их предводитель, сердито глядя из-под насупленных бровей на незнакомца.

— Куда?

— По грибы, — еще мрачнее ответил старик.

— Ну и идите, идите, отцы, — добродушно напутствовал их незнакомец и уже гораздо строже обратился опять к комсомольцам: — А вас я бы попросил не приставать к незнакомым людям и не мешать им заниматься своими делами.

— Пошли, — решительно сказала Лида и принялась взбираться на пригорок.

— Лида, так нельзя, — возмущенно возразил Юра. — Он же явно попустительствует этим фанатикам!

— Пошли, пошли, — твердо повторила Лида и стала взбираться еще быстрее.

Лида струсила, но Юра не решился перечить, она лучше знает законы тайги. Хорошо, что Таня с ними. Она взбиралась на пригорок следом за Лидой. Венька тоже послушался Лиду. За ним Петя… И Юре ничего не оставалось, как повернуться и пойти вслед за всеми.

— Вот так-то лучше, — заметил ему в спину незнакомец, и Юра услышал, как он еще утешил сектантов: — Ничего, ничего, отцы, идите, в обиду вас не дадим.

С полчаса вся компания молча пробиралась по тропке.

— Куда теперь? — прервал молчание Петя.

— Обратно, — не без юмора разъяснил Венька.

— А куда же пойдут те? — поинтересовался Петя.

— К медведям.

— Без шуток.

— А я без шуток. В той стороне только медведи.

— Разве они здесь водятся?

— Сколько угодно.

— А почему их не боятся?

— Потому что летом медведь не опасен, а такой компании испугается любой зверь.

— Все-таки не понимаю, — не удержался Юра. — Почему мы уступили?

Лида ласково улыбнулась:

— Поймешь, Юрочка, поймешь.

— А кто это?

— Охотник.

— С овчаркой? На кого же он охотится?

— На кого-нибудь да охотится.

— Не надо было нам уходить.

— Надо!

— Нет.

Однако Лида не хотела продолжать спор.

К Юре подошла Таня:

— Она сильно тебя ударила?

Он потрогал голову.

— Обойдется.

— Может, перевязать?

— Потом…

Шли медленно, чувствовалась усталость. Лес к вечеру казался еще страшнее и нелюдимее. Путь преграждали ветви елей, обросшие бледным зеленоватым лишайником. Птицы смолкли. За тусклыми стволами стлались тени. Солнце висело прямо за спиной. Под ногами похрустывала хвоя. Скорей бы привал!

Молчание нарушил Петя:

— Послушай, Юрка, как это ты обругал старика?

Юра хмыкнул:

— Я не ругал.

— Ну, обозвал.

— Сумасшедшее пианино.

— Действительно, — сказала Лида. — Какое бессмысленное выражение.

— Это не мое выражение.

— Все равно бессмыслица!

— Это выражение Ленина. Впрочем, извините, перепутал. Сам не понимаю, как оно у меня вырвалось. Не пианино, а фортепьяно.

— Но как же это понимать — сумасшедшее фортепьяно?

— Очень просто. Я читал зимой Ленина. Есть у него такая книга: «Материализм и эмпириокритицизм». В ней объясняется разница между идеализмом и материализмом…

— Ну?

— Вот Ленин и приводит там выражение французского философа Дидро.

— Расскажи!

— Дойдем сперва до привала.

Они еще засветло добрались до палатки.

Разожгли костер, разулись, поставили на огонь кулеш со свиной тушенкой, расположились у костра.

— Теперь давай, — напомнил Петя. — Обещал…

Последний отрезок пути Юра мучительно ломал голову, напряженно вспоминая прочитанное, ему еще не приходилось выступать с лекциями на философские темы.

— Может, отставим?

— Нет уж, давай, — не согласился Петя. — Наедимся кулеша, разморит, и завалимся спать.

— Вы, конечно, проходили историю партии?

— Конечно, — неуверенно отозвался Венька. — А что?

— Вы, конечно, знаете, что коммунисты и комсомольцы по своим убеждениям материалисты?

— Конечно, — подтвердил Венька.

— Ну, а эти самые… верующие… являются идеалистами.

В самой чаще уральской тайги полыхал костер, потрескивали горящие сучья, взлетали золотистые искры, булькал закипающий кулеш. Вокруг костра расположились две девушки и три парня, и один из них впервые в жизни разъяснял своим товарищам разницу между идеализмом и материализмом.

— Материализм, ребята, считает основой всего природу. Она, так сказать, начало начал, а мысль, мышление, дух возникли уже после того, как появился человек, это, так сказать, производное природы. Сперва жизнь, бытие, а затем уже возникает мышление.

— Конечно, — согласился Венька. — Сперва каша, а потом уже философия.

— Не так просто! Дидро называл идеалистами философов, которые считали, что все в мире существует только в связи с их собственными переживаниями, без меня, мол, и мира не существует.

— Ну и дурни, — сказал Венька. — Какие же это философы, если даже ребенку понятно, что все существует помимо него?

— А ты помолчи, — остановила Лида. — Ты слушай.

Венька обиделся:

— А я что делаю?

— Вот и молчи.

— А сам Дидро считал, что люди — это лишь инструменты, одаренные памятью и способные ощущать и объяснять происходящее. Предположим, говорил он, что фортепьяно обладает способностью помнить и чувствовать. Разве оно не станет повторять мелодии, которые исполнили на его клавишах? Наши чувства и есть не что иное, как клавиши, по которым ударяет природа.

— А что же такое сумасшедшее фортепьяно? — спросила Лида.

— А это когда какое-нибудь чувствующее фортепьяно начинает воображать, будто в нем заключена вся гармония вселенной!

Кулеш кипел, все были голодны, но ребята медлили с ужином, их увлек старинный спор энциклопедиста Дидро с епископом Беркли. Во всяком случае, девушек интересовало, почему Юра назвал Елпидифора сумасшедшим пианино.

— А что сказал Ленин? — еще раз спросила Лида.

— Ленин спрашивал: от вещей мы идем к ощущениям и мыслям или от мыслей и ощущений к вещам? — Юра хорошо помнил это место. — Первой точки зрения держался Энгельс. И вот тех, кто воображает, что он один существует в мире, кто считает себя центром Вселенной, кто, извините, думает, что он пуп земли, — таких людей Ленин называл сумасшедшими фортепьяно!