Траян. Золотой рассвет - Ишков Михаил Никитич (книги серия книги читать бесплатно полностью TXT) 📗
Доставленные гонцом известия были неутешительны. Царь даков и гетов15 Децебал внимательно выслушал вестника, заставил несколько раз повторить кое–какие места заученного наизусть послания. Наконец отослал гонца, некоторое время сидел в тронном зале, привыкал к услышанному. Затем поднялся на верхнюю площадку наблюдательной башни, чтобы еще раз обдумать и оценить детали послания. Находившихся на башне воинов, бросавших хворост в костер, отослал, заявив при этом: «Достаточно, братья. Дакия уже знает». Сопровождавших его советников тоже отослал.
Была ночь, однако небосвод с сияющими на нем редкими звездами уже заметно развернулся к рассвету. В споре с длинными языками пламени, рвавшимися из недр костра, светила поблекли, горели тускло, исподтишка. Вот кому было наплевать на огонь, так это молодому месяцу. Он царствовал в непроницаемой темной вышине. Залмоксис любит разъезжать на этой лодочке, осматривать родную землю. Тьма ему не помеха, он на семь пядей под землей видит. Интересно, что он теперь различает, что пророчит? Победу или гибель царства?
Мир вокруг был жив, подвижен, ароматен. Все вокруг дышало весенним теплом, баловало прелестной короткой тьмой, очень годной и для сбора войск и для любви. Вспомнилась любовь, жаркие домогания, бег по цветущему горному лугу, наскок, смех, обладание любимой женщиной. Жизнь была подстать миру – обильна на удачу, на добычу, на всякие радости.
И на невзгоды. Их не надо звать, сами нагрянули. С двух направлений.
Царь обошел площадку по периметру, попробовал ногой поддавшуюся под стопой плиту. Надавил еще раз – так и есть, покачивается. Надо приказать поправить. Тут же осадил себя – стоит ли? Придут римляне, поправят, подольют известковый раствор. Траян, говорят, чрезвычайный аккуратист, повсюду наводит порядок. Чуть что, сразу на дырявый корабль и в море. Вот пусть и наводит.
С другой стороны, подобный поступок испанца внушал уважение – в этом Децебал не мог отказать противнику. Как владетель дакийской земли, как набравшийся опыта вождь, он понимал, насколько дерзким, неожиданным и ошеломляющим для врагов был поступок Траяна, сумевшим разом поставить своих политических недругов на место. Первым своим поступком показал, кто в Риме хозяин. Это многого стоит. Подобного деяния очень не хватало Децебалу, чтобы окончательно приструнить племенных вождей, зажать их так, чтобы они пикнуть не смели. Иначе с римлянами не совладать.
Между тем костер, пожравший хворост, сник, пламя начало гаснуть. Скоро огонь совсем погас, спрятался в посвечивающих головешках. Децебал, огромный, широкий в плечах, осененный пушистой, черной, как смоль, бородой – скорее медведь, чем волк, – остановился на противоположной занимавшемуся раннему закату стороне. В предутренней тьме было отчетливо видно, как там и тут на вершинах и перевалах загорались огненные точки. По стране понеслась весть о начале войны. С рассветом по всем дорогам будут отправлены царские гонцы с призывом собираться в стаю.
Час пробил.
Итак, римляне начали переправу в двух местах. Бoльшая часть войска во главе с императором перешла Данувий у Ладераты, по мосту, сколоченному из заранее пригнанных судов. Меньшая, под командованием Лаберия Максима – ниже, у Диерны, у Железных ворот. Худо, плохая новость, пусть даже Децебал и был готов к ней. Все эти месяцы царь тайно надеялся, что Траян, гордый своей мощью, ринется в Дакию напролом. Соберет все силы и с размаху ударит железным кулаком.
Весь последний год на пирах, устраиваемых в царском дворце, много спорили о неприятельских планах. Децебал беседовал на эту тему и с дружественными царями, прежде всего с племенным вождем саков Сардонием. Все – и советники, и союзные вожди – сходились на том, что на этот раз придется нелегко. Глупо надеяться на опрометчивость врага. Конечно, не без пользы будет попросить Залмоксиса о помощи. Пусть небесный царь и вседержитель нагонит проливные дожди или помутит разум Траяна. Пусть тот повторит ошибку Фуска. Еще осенью прошлого года к небесному господарю и вседержителю отправили посланника. Жребий указал на доброго молодца. Залмоксис сразу принял его, дал добрый знак – послал орла, пролетевшего над Сармизегетузой по правой стороне, однако тревога не отступила.
Когда костер совсем угас, и глаза окончательно свыклись с темнотой, в южной части небосвода обнаружилась крупная, посвященная римскому богу войны Марсу, звезда. Она горела жутким оранжевым пламенем. Можно закрыть глаза и не видеть хищное око, но разве это спасение? Траян не Корнелий Фуск, мух ловить не будет.* (сноска: Децебал перефразировал римскую пословицу: «Aquila non captat muscas» (Орел мух не ловит). По некоторым сведениям Децебал был хорошо знаком с римской повседневной жизнью, знал латинский язык.) Воевать будет осмотрительно. Ударил с двух сторон, тем самым отрезая возможность сразу ударить по переправившемуся авангарду.
Худо.
Продвигается вперед неспешно, строит дороги, мосты. Эта обстоятельность внушала особую тревогу. Значит, враг взялся за дело всерьез. К тому же подобную стратегию Траян подкрепил почти тройным перевесом в силах.
Гонец сообщил, что реку перешли четырнадцать легионов.16 Сила страшная, несравнимая с пятью легионами Фуска. Четырнадцать легионов – это более двухсот пятидесяти тысяч солдат. Девяносто тысяч легионеров, много вспомогательных войск, в придачу двадцать четыре отдельные конные алы.17 Кроме того, приволок с собой кучу осадных машин, привел отряды горцев, свободно чувствующих себя в боях на вертикалях. Положение действительно складывалось тяжелое, но даже при самом скверном варианте Децебал и союзные вожди полагали, что у даков есть надежда.
Сардоний убеждал царя – у тебя своих почти девяносто тысяч воинов. Все обученные, понюхавшие римской крови бойцы, и сотня тысяч у союзников. Кочевник клялся в дружбе. Кочевнику хотелось верить. Дикарь незатейливо признавался Децебалу – если римская волчица сокрушит даков, следующими будем мы, саки. О том же в тайных беседах говорили и другие соседи на востоке – бастарны, агофирсы, роксоланы. Соседей на западе – маркоманов и квадов, а также бойев – Траян сумел приручить. Сарматы, уже испытавшие на себе остроту изогнутого дакского меча, сами напросились к испанцу в союзники. Они, безумцы, вместе с другими дали ему воинов во вспомогательные войска.
Царь пробыл на башне до самого восхода. Глянул на светило, обратился к Залмоксису – как быть? Ответа не дождался. Солнце – любимое дитя деда–всеведа, сияло ласково, приветливо, но знака не подало. Видно, были у светила в ту пору другие заботы, чтобы опечалиться судьбой малого народа, подмигнуть царю, напомнить о том, что небесная сила его верный помощник. Значит, придется воевать в одиночку.
Что ж, справимся в одиночку.
С каждым днем замысел наступления очерчивался все яснее. Нашествие начало распространяться вширь. Еще через пару недель в Сармизегетузу пришла дурная весть – пали две приграничные крепости. Нашлись людишки, которые открыли ворота перед императором. Хуже всего, что, по существу выиграв первое, приграничное, сражение, Траян по–прежнему двигался без спешки, посвящая больше времени строительству дорог, мостов и укреплений, чем боевым столкновениям.
Вот это была беда так беда.
На предположении, что Траян, захватив Даоус–Даву, попытается скорым маршем прорваться к горному проходу, называемому Тапы, и тем самым открыть себе дорогу к столице Дакии Сармизегетузе, Децебал и его советники строили свой план обороны. С этой целью он убавил гарнизоны в приграничных крепостях. О том лично объявил их защитникам – так надо, братья. Уходя на небо в объятия Залмоксиса, захватите с собой побольше незваных гостей. На подлость, конечно не рассчитывал.
Римляне двигались вперед осторожно, не позволяя себе безоглядных наскоков, до которых был так охоч нетерпеливый Фуск. Децебал усмехнулся, припомнив, как его волки били распоясавшихся римлян. В ту пору стоило подсунуть врагам надежного проводника, который мог бы увлечь солдат сказками о богатых селах, о сокровищах, хранившихся в усадьбах князей, о тайных урочищах, куда глупые даки сносили добытое на римском берегу золото и серебро, как тут же находились охотники полакомиться легкой добычей. Охочих до чужого добра римлян заводили в глухие ущелья, там их уже поджидали. Подобным образом Диурпаней еще за месяц до генерального сражения заметно подрастрепал силы Фуска.
