Факелоносцы - Сатклифф Розмэри (книги бесплатно без .TXT) 📗
— Сомневаюсь, так ли это, — наконец проговорила она. — Сомневаюсь, способен ли ты вообще сожалеть о чем-нибудь или радоваться…
— Когда-то мог, — сказал он резко и беспомощно махнул рукой. — Через два дня мы выступаем в поход против саксов, и, может быть, ты скоро освободишься от меня. А сейчас идем обратно в дом, пока не разразилась гроза.
Она слегка отступила назад:
— Ну, так кто тебе мешает, иди и спи в тепле на сухих шкурах. А я люблю грозу, я ведь тебе уже сказала. Это моя буря, и мне с ней лучше, чем с тобой.
Порывы ветра становились все более затяжными, и ветки терновника вытягивались как плети и струились по воздуху. Белая вспышка молнии на мгновение осветила Нэсс — она прижалась к скале, и ее распущенные волосы взлетали над головой. Она казалась неразделенной частичкой этой бури, и он просто не знал, как справиться с Нэсс, особенно сейчас, когда злость ушла. Но он должен справиться, в нем росла решимость не поддаваться ей, однако к решимости примешивалось и более доброе чувство — не мог же он бросить ее здесь под проливным дождем и хлещущим ветром. Он наклонился к ней и схватил за запястье.
— Пошли, Нэсс, — сказал он. Притянув ее к себе, он сжал ей другое запястье, совсем не уверенный, что она не всадит ему в спину его же собственный кинжал, стоит только отпустить ее.
Она стала отчаянно вырываться, но это продолжалось какие-то мгновения, а потом она вдруг обмякла, будто у нее кончились силы. Она устало приникла к нему, и, будь на ее месте Раянид, он подумал бы, что она плачет, тихо плачет от горя и отчаяния. Но Нэсс — в этом он не сомневался — не умела плакать. Первые глухие раскаты грома уже грохотали в горах.
— Пошли, Нэсс, — повторил он. Он отпустил одну ее руку и, все еще крепко сжимая вторую, двинулся к крутому подъему — с тяжелым мучительным вздохом Нэсс последовала за ним.
Однако ощущения, что он одержал победу, у него не было.
14
Честь первой крови
Перед ним уходила в гору главная улица Дуробрив — в лучах предвечернего солнца она была совершенно пустынна. Людей в городе за последние годы сильно поубавилось, и он постепенно приходил в упадок, как это случилось с большинством городов вблизи сакских земель, а сейчас, перед угрозой вторжения, его покинули и те немногие жители, которые еще тут оставались. Леденящее душу безлюдье заставило Аквилу неожиданно вспомнить Рутупии в ночь, когда последние Орлы улетели из Британии. В Дуробривах теперь не осталось ничего живого, кроме полудикой желтой кошки, сидящей на стене; тишина была такая глубокая, что даже тень пролетевшей чайки, мазнувшая по булыжникам, показалась событием.
Это все Аквила видел перед собой. А позади него и горстки смельчаков, стоявших у въезда на мост с городской стороны, стучали топоры, трещали бревна, раздавались хриплые громкие команды — звуки лихорадочной деятельности, усилий, направленных на то, чтобы успеть вовремя. Вовремя… Аквила бросил взгляд через плечо поглядеть, как идет разборка моста. Люди толпились на длинном деревянном настиле — остатки горожан и кельтские воины трудились бок о бок. Он видел блеск топоров в вечернем свете — они поднимались и опускались, сокрушая дерево. Катигерн, второй по старшинству из Молодых Лисов, стоя в центре, руководил работами, и вечернее солнце превращало в полыхающее пламя его рыжую голову. Неистовый закат горел за низкими лесистыми полями, окрашивая леса, болота, илистые отмели своим звенящим золотом и воспламеняя воду.
Бросив беглый взгляд на картину у себя за спиной, Аквила подумал — это даже хорошо, что сражение начнется, когда за ними будет закат.
Дорога за их спиной на сакском берегу, как и все вокруг, окрашенная золотом, постепенно поднималась по уступу холма к вершине и пропадала в горящей дали. Аквила представлял, как она уходит все дальше и дальше, в Дэву, Кановий, к древней крепости в горах Арфона…
В Дэве к ним присоединились три брата, три Молодых Лиса. Там же, зная, что Хенгест будет сразу же оповещен, едва они выступят в поход, и что главная задача нынче — не упустить времени, Амбросий разделил свое войско на две половины: быстроногую конницу и конных лучников он направил прямо на варваров, а сам с более медлительной пехотой двинулся на юг к Глеву и дальше через бывшие владения своего отца, подбирая на марше ждущие его там отряды. Это было последнее, что они слышали об Амбросии, и в ближайшие дни вряд ли могли услышать что-нибудь новое. А пока им предстояло удерживать реку.
Саксы, которые и сами уже снялись с места, прослышали (ибо в дикой местности вести летят быстрее, чем лошадь на полном скаку) о том, что британская конница топчет копытами дорогу Легионов из Дэвы, и в неисчислимом множестве устремились к реке с тем, чтобы опередить и уничтожить британскую кавалерию еще до того, как основная армия придет ей на подмогу. Через реку Дуробривы, прорезающую холмы своей широкой долиной, было всего две переправы: в устье реки и там, где почти непроходимый Андеридский лес преграждал доступ равно врагам и друзьям. Как часто Аквила видел путь этой реки, нарисованный обожженной палочкой возле очага в Динас Ффараон… Но тут мысли его вернулись к утреннему Совету, наспех созванному под прикрытием зарослей орешника. К ним в лагерь, загнав краденую лошадь, примчался небольшого роста смуглый лесной житель и сообщил, что саксы близко.
— День пути от реки, — сказал Катигерн с беспечным смехом. — Что ж, и нам столько же. Но лошади быстроходней людей.
— Даже если мы опередим их на несколько часов, нам не удержать обе переправы, — сказал Вортимер. Он впервые был без своего сокола, и потому со стороны казалось, что ему чего-то не хватает. — Поглядите, сколько нас! Жалкая горстка. — И вдруг, неожиданно приняв решение, объявил: — Но если мы вовремя успеем перекрыть мост в Дуробривах, тогда, думаю, мы удержим и переправу в верховьях реки.
Итак, они еще раз разделились: главный отряд вслед за своим проводником, маленьким лесным жителем, стал пробиваться сквозь кустарниковые заросли к переправе в шести или семи милях от побережья, туда, где под Северной Меловой древняя тропа пересекает реку, а небольшой кавалерийский отряд, возглавляемый Катигерном, не щадя измученных лошадей, помчался к мосту в Дуробривах.
И вот теперь Аквила с горсткой воинов стоял на страже на сакском берегу, гадая, как скоро появятся саксы, а его товарищи делали отчаянные усилия, чтобы успеть снести мост, отрезав путь противнику.
— Сколько тебе понадобится людей? — спросил его Катигерн, когда Аквила три часа назад вызвался взять на себя сторожевую службу.
— Считают, что Горацию на это хватило двоих, но тогда никого не останется в запасе. Поэтому дай мне девять человек, таких, которые добровольно пойдут со мной.
Он имел в виду людей из своего отряда и не ошибся — почти весь отряд мгновенно столпился вокруг него: Амгерит, Глевус, маленький сумрачный Оуэн и все-все остальные, и количество их во много раз превышало цифру «девять», но, прежде чем он успел отобрать нужных ему людей, Брихан, что было уж совсем невероятно, протиснулся вперед, расталкивая плечом плотное кольцо воинов, и с криком «А ну-ка расступись! Дорогу старшим, дети мои!» встал рядом с ним.
Этого Аквила никак не ожидал. Тепла в их отношениях не было с самого начала, с той первой встречи на дороге в Динас Ффараон, и вдруг Брихан как бы по праву встал рядом с ним возле этого обреченного моста, и он, Аквила, воспринял это как нечто естественное, словно привычную, старую одежду. Он украдкой взглянул на молодого кельта и увидел его счастливое лицо. Брихан принадлежал к народу, для которого битва была главной радостью жизни, Аквила же, вышедший из другого народа, не мог разделить эту радость. Единственное чувство, которое им сейчас владело, было острое, как лезвие ножа, леденящее чувство ожидания, но все же какая-то искра пробежала между ними, на мгновение вызвав в них ощущение братства.
На набережной раздался топот бегущих ног — и затем показался человек. Он бежал так, будто за ним гнались адские псы, и при этом что-то кричал. Они не могли расслышать, что именно он кричит, но в этом не было нужды.
