Мифы и легенды старой Одессы - Губарь Олег Иосифович (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений txt, fb2) 📗
Сказано — сделано. Недолго думая, строительство лестницы отдали, как это водилось, с торгов в подряд. Подрядчиком же, что небезынтересно, выступил владелец левого полуциркульного здания, Г. Завацкий. О нем известно, что был он «чиновником 14-го класса», но поправил свои дела выгодной женитьбой «на дочери унтер-офицера, получившего часть знаменитой Воротынцевской лотереи». Больше нам этого Завацкого упрекнуть не в чем, хотя весь следующий сюжет строительства носит вполне анекдотический или, скорее, казусный характер. Видный одесский архитектор итальянского происхождения Ф. К. Боффо, участвовавший, между прочим, и в сооружении упомянутых полуциркульных зданий, в феврале 1836 года «представил составленные им кондиции на строение с бульвара к морю каменной лестницы». Справедливости ради заметим, что в Государственном архиве Одесской области хранится цветной рисунок (тушь, акварель, 57,5 на 32,0 см) «каменной лестницы с Приморского бульвара», сопровождающийся описанием и исполненный архитектором И. С. Козловым ещё в 1835 году [19].
Завацкий приступил к работам в январе следующего, 1837-го. В чем же казус? Ну, прежде всего, в определении категорически нереальных сроков строительства. Ни за что не догадаетесь, сколько времени отвели 175 лет назад на исполнении столь сложного и грандиозного проекта. Семь месяцев! Надо полагать, что если бы сегодня в распоряжение производителя работ предоставили бы самую современную технику, самых профессиональных и добросовестных специалистов, то и тогда едва ли кто рискнул бы взяться за исполнение. Совершенно непостижимо, как местный Строительный комитет, наученный к тому времени горьким опытом создания гидротехнических сооружений, первых мостов, маяков и т. д., отважился на такую авантюру. Не исключено, генерал-губернатор М. С. Воронцов и градоначальник А. И. Лёвшин желали приурочить окончание строительства грандиозного сооружения непременно к визиту в Одессу самодержца всероссийского.
Что до подрядчика, то он, судя по всему, не имел ни малейшего понятия о тех инженерно-геологических сюрпризах, которые приготовил ему крутой приморский склон, да и узкая прибрежная полоса. И в заблуждение его, очевидно, ввел самонадеянный эскизный проект Боффо. Известный историк градостроительства Одессы В. А. Чарнецкий, серьезно занимавшийся наследием этого зодчего, когда-то справедливо заметил: «Прекрасный архитектор-художник, Боффо в своих проектах почти не уделял внимания инженерному обеспечению объектов». Да, он строил много, и множество его творений по сию пору радуют глаз и душу. Однако можно, например, вспомнить, чем обернулись конструктивные недостатки проекта местного института благородных девиц: через двадцать лет после постройки здание пошло под снос. Очень неприятной историей сопровождалось и сооружение кирхи: обвалилась часть стен, пришлось переделывать. Тот же Боффо ухитрился так «здорово» отреставрировать так называемую Дюковскую дачу, что она стала разваливаться на следующий же год. Аналогичная история повторилась и в ходе сооружения Бульварной лестницы: полное игнорирование инженерной геологии привело к изнурительному долгострою. Забавно то, что Боффо, похоже, сознательно подкладывал свинью за свиньей некоторым своим коллегам и чиновникам, поскольку на самом деле был архитектором очень грамотным. Так, он лично обнаружил конструктивные недостатки и упущения проекта колокольни Спасо-Преображенского собора, устранил их и довел дело до положительного результата. Однако характер у него был крайне неуживчивый, и он то и дело вступал с местной администрацией в конфликты, заканчивавшиеся даже судебными разбирательствами. Очень возможно, ему вообще был не по нраву разорительный проект никому в принципе не нужной лестницы, по сути представлявший затеянную Воронцовым рекламную акцию.
Так или иначе, а строительство шло из рук вон скверно: бесконечные обвалы, локальные оползни, потоки воды препятствовали проведению работ, а то и сводили их на нет.
Разумеется, к 1 августа 1837 года и речи не могло идти об исполнении подряда. Завацкий попросил дать ему отсрочку до 15 ноября, но и к этому сроку, разумеется, мало что изменилось. Тогда заказчики сильно встревожились и сформировали специальную наблюдательную комиссию, в состав которой включили английского инженера Уптона, военного инженера Морозова и гидротехника Фан-дер-Флиса. Комиссия не только обревизовала строительство, но пересмотрела первоначальный проект и внесла в него существенные изменения. Завацкий, естественно, запротестовал, поскольку таким образом появился целый реестр не предусмотренных сметой видов работ. Впрочем, «соскочить» ему не удалось: нового подрядчика, понятно, найти было невозможно, а потому в приказном порядке обязали продолжить начатое старого.
Если прибегнуть к несколько гипертрофированной иллюстрации, характеризующей конструкцию Бульварной лестницы, можно говорить о том, что это по существу мост — наклонный пешеходный мост, связывающий высокое плато с морским берегом. И сооружалась она как мост — многоарочный, на разновысоких опорах-быках. Согласно уточнённому проекту Уптона, этот массивный блок из местного известняка опирался на мощные деревянные сваи, «каменные столбы» и прорезался тремя продольными и девятью поперечными сводчатыми коридорами. Эти-то поперечные галереи образовывали на боковых гранях лестницы представительные каменные аркады. Разница в ширине верхнего и нижнего маршей (21,7 и 13,4 метра) создавала эффект перспективы, усиливала ощущение масштабности. Сперва лестница вела непосредственно к морю, но в дальнейшем, после устройства насыпной набережной, восемь нижних ступеней утонули в грунте. Таким образом, возникали проблемы не только «вверху», но и «внизу»: узкий пляж был не самым лучшим основанием для такого сооружения, ибо не мог препятствовать абразии, то есть волновому воздействию на основание склона. Пришлось не только искусственно наращивать пляж, но и подпирать приморский обрыв отсыпками огромного количества грунта.
Теперь легко понять и по достоинству оценить замечание французского инженера, назвавшего Бульварную лестницу разорительной безделушкой. Судите сами: в середине 1830-х все годовые доходы города суммарно простирались лишь до 1,3 млн. руб. Расходы же всех предприятий Строительного комитета исчислялись примерно 175 тысячами, в том числе: на ремонт гидротехнических сооружений — 20 тысяч, на устроение и починку дорог, мостов, сточных канав — 23,5 тысячи. А тут — чуть ни миллион! И для чего? Для того чтобы праздная публика не напрягалась, совершая моцион. Довольно сказать, что во всём городе тогда не насчитывалось и 60 тысяч жителей. Эти пионеры не имели ни водопровода, ни канализации, ни вообще надёжных источников водоснабжения, ни топлива, ни строительных материалов (помимо известняка, который добывали, что называется, с кровью), ни общественного транспорта, ни оградительных гидротехнических сооружений. И всё это в условиях засушливого климата, холерных и чумных эпидемий, постоянной военной угрозы и перманентном недоброжелательстве верхних эшелонов власти.
Но всё пересилила волевая натура М. С. Воронцова, который уж если за что-то брался, то всегда доводил задуманное предприятие до конца. Несмотря на то, что первые 200 тысяч, выделенные на сооружение лестницы, быстро сгорели, сиятельный граф решительно распорядился «безостановочно отпускать деньги». Новый контракт с Завацким предусматривал окончание работ к началу июня 1838 года, но поскольку и эту дату взяли с потолка, то в дальнейшем ни о каких срока речи вообще не шло. Осенью того же года последовали новые обвалы бровки плато, а потому уже в мае 1839-го комиссия надзора за постройкой признала, что «знать не может», повторятся ли оные неприятности, «доколе не выведутся до настоящей высоты первый к обрыву бык и арка, служащая связью этого быка с горою». Дальнейшие боевые действия велись с переменным успехом: то верх брали подземные воды и обвалы, то их наступление останавливалось, скажем, устройством дренажной штольни меж лестницей и усадьбой Воронцова. Затем появился водовод и с противоположной стороны, и строителям пришла на ум следующая грандиозная идея: поскольку дебит подземных вод казался постоянным, почему бы не сделать внизу бассейны с фонтанами. Подобное стремление в лишенном воды городе вполне понятно. Последовали очередные расходы на крымский гранит и чугунные водопроводные трубы, однако в конечном итоге они оказались напрасными, ибо по целому ряду причин бассейны с фонтанами так никогда и не были сооружены.
