Бегство - Алданов Марк Александрович (книги серии онлайн txt) 📗
— Разумеется! Идите за мной… Мы снимаем одну комнату, но с правом пользоваться ванной. Вы можете даже принять ванну. Я уверена, хозяева ничего не скажут, они очень порядочные люди…
— Ах, это было бы чудесно. А вы тем временем прочтете письмо Муси.
Фомин уже был почти готов, когда в дверь ванной комнаты постучали. На пороге появился, с сияющим видом, Семен Исидорович. Они обнялись и поцеловались три раза.
— Только не через порог… Я так рад, дорогой Платон Михайлович…
— Я тоже… Вид у вас превосходный! Вы просто реклама для Киева, Семен Исидорович.
— Тьфу-тьфу-тьфу, не сглазить… Я очень рад!.. Жена мне в общих чертах все сказала. Значит, у них там все сравнительно благополучно?
— Совершенно. У вас видно вообще здесь немного сгущают краски относительно Петербурга.
— Краски и без того достаточно густые, Платон Михайлович. Обреченный город! — со вздохом сказал Семен Исидорович, делая мрачно-энергичный жест рукой. — Увы, дело Петра кончено! Я давно это говорю. Надо все начинать сначала, все строить заново, камень за камнем… Бы, я вижу, готовы?
— Вот только побреюсь и готов. Но у вас, кажется, заседание?
— Нет, конечно. Да и не заседание было, а просто пришло несколько человек обменяться мнениями по текущим вопросам. Теперь все разошлись, остался еще только один… — Семен Исидорович назвал малороссийскую фамилию, которая не была известна Фомину; однако по тону Кременецкого он понял, что речь идет о человеке значительном. — Он, верно, тоже скоро уйдет… Так что, когда вы побреетесь, сейчас же приходите. Я вас с ним познакомлю.
— Но я вам не помешаю? Может быть, секретные дела?
— Нисколько не помешаете. Секретные дела уже кончились, — с улыбкой пояснил Семен Исидорович. — У нас всего одна комната, зато очень большая… Он, правда, что-то еще хотел мне сказать, так вы не обессудьте. Пока мы с ним будем заканчивать беседу, вас Тамара Матвеевна угостит чаем. Она, бедняжка, вам так рада, так измучилась, горемычная, без вестей о Мусеньке… Ну, так я вас жду.
Минут через пять Фомин вошел в комнату Кременецких. За круглым столом, на котором находились карандаши, бумага, полная окурков пепельница, несколько пустых чайных стаканов, Семен Исидорович разговаривал с пожилым скорбного вида человеком, очень похожим на переодетого мужика. На другом конце большой комнаты, у окна, Тамара Матвеевна читала письмо. На маленьком столе Фомин не без удовольствия увидел самовар, печенье, сливки. В комнате стояли кровати, — Фомину было странно, что Кременецкие принимают в спальной. Семен Исидорович познакомил Фомина с пожилым господином.
— Мой помощник и наш друг, Платон Михайлович Фомин, — сказал Семен Исидорович. — Только что прибыл из Петрограда… Из самого пекла.
Господин наклонил голову и ничего не сказал. Фомин отошел к Тамаре Матвеевне. Она с видимым сожалением оторвалась от письма Муси, которое перечитывала в шестой раз, и принялась наливать Фомину чай.
— Да, с двумя кусками, пожалуйста, — сказал Фомин, — хотя после Петербурга не грех взять и три… — Он вдруг оглянулся, услышав нерусскую речь.
— …Не треба цего лякатися, — говорил с ласково-убедительными интонациями Семен Исидорович. — На це склалось багацько причин. Чого ми хочемо? Ми з одного бока хочемо…
Фомин, полуоткрыв рот, с изумлением смотрел то на сидевшего к нему в профиль Семена Исидоровича, то на Тамару Матвеевну. У нее на лице было сконфуженное выражение.
— Это… как? — произнес, наконец, шепотом Фомин (он хотел спросить: «это что? серьезно?»). — Разве Семен Исидорович умеет говорить по-украински?
— Он всегда умел, ведь он родом с юга, — таким же шепотом смущенно ответила Тамара Матвеевна. — Я тоже решительно все понимаю… Но здесь он очень быстро подучился.
— Подучился? — растерянно переспросил Фомин.
— Да, он брал уроки. Вы ведь знаете, какой он способный! Это удивительно! Мне настоящие украинцы говорили, что он теперь объясняется совершенно свободно! Конечно, с ошибками, но ведь здесь все пока говорят с ошибками… Язык еще находится в процессе создания, — убежденно повторила слова мужа Тамара Матвеевна.
— …З нiмцями я вже бачився… Нехай вин им скаже: схамениться, люде, не чiпайте Раду, не развалюйте державу в саму гарячу хвилю, — все убедительнее говорил Семен Исидорович.
— Нам це до дрибничок вiдомо, — раздраженно ответил скорбный человек. — Ми цю людину знаемо: несмiслива и слабодуха. Треба расшукати пiдходящих мiнiстров и не можу без великого жалю згадати…
— Семен Исидорович занимает какой-либо пост? — осведомился Фомин со все возраставшей робостью в тоне.
— Пока нет, — несколько уклончиво ответила Тамара Матвеевна. — Ему предлагали самые важные посты, но он хочет присмотреться поближе.
— Присмотреться поближе, — глупо-растерянно повторил Фомин.
— Да… Вы не можете себе представить, как его здесь встретили, как его сразу все оценили! Он стоит теперь над всеми партиями и просто для них всех незаменимый человек, мне это говорил сам… (Тамара Матвеевна назвала новую фамилию, которую Фомин слышал тоже в первый раз в жизни). — Но теперь здесь создалось довольно тревожное положение из-за этих хлiборобов, — нерешительно выговорила она.
— Из-за кого? — переспросил испуганным шепотом Фомин.
— Из-за хлеборобов, — повторила Тамара Матвеевна, заменив для ясности букву i буквой е.
— Что это такое?
— Это здесь такая группа… Семен Исидорович находит ее слишком реакционной… Между прочим в ней теперь играет большое значение Нещеретов.
— Он хлебороб? У меня есть для него письмо.
— Вы его скоро увидите… Семен Исидорович находит…
— …Чи ж це правда? Hi, нi, це наклеп прихильников старого режиму, — говорил Семен Исидорович.
Пожилой человек упрямо покачал головой и поднялся. Тамара Матвеевна тоже встала. Гость простился с ней и слегка поклонился Фомину. Кременецкий вышел за ним в переднюю.
— Теперь пойдем завтракать, скоро час дня, — оказала Тамара Матвеевна. Вид у нее был по-прежнему сконфуженный. Фомин сокрушенно молчал.
— Ну-с. вот я и освободился, — сказал с улыбкой Семен Исидорович, возвращаясь из передней. Улыбка у него была веселая, но тоже какая-то не совсем уверенная. — Так как же, любезнейший мой Платон Михайлович, а? — произнес он, взяв Фомина руками за плечи.
— Да так. Ничего, — неопределенно ответил Фомин.
— Ничего?.. Ну-с, ладно, соловья баснями не кормят. Идем, батюшка мой, в ресторан.
— Давно пора. Ты с утра ничего не ел и ты знаешь, как это тебе вредно, — начала Тамара Матвеевна. — Ты прямо губишь себя всеми этими заседаньями…
— О своем здоровьи я буду думать в менее ответственное время. Идем!
— Кстати, в ресторане мы, наверное, увидим и Нещеретова, — сказала Тамара Матвеевна. — Он всегда там обедает, так что если вам нужно передать ему письмо…
— Ну, где там он будет сейчас разыскивать письма: у него их, верно, сто. как было у нас. Идем… Нещеретов теперь чистогерманской ориентации, — пояснил Фомину Семен Исидорович. — Я, как вы знаете, всегда не очень его жаловал: толстосум и невоспитанный человек. Однако не могу отрицать: огромного размаха мужчина и в своей области прямо гений. Он здесь без года неделя, а уже вертит колоссальными делами.
— Я готова, господа.
— Я предлагаю идти пешком: недалеко и погода чудесная. Вот по дороге и покалякаем.
— Я, собственно, украинским языком не владею.
— Будем говорить на русском, на православном, — сказал, неуверенно засмеявшись, Семен Исидорович.
XXII
В зале за столом сидел Нещеретов. Семен Исидорович еще издали помахал ему рукою. Они подошли к его столу. Нещеретов едва привстал, здороваясь с Тамарой Матвеевной.
— А, и вы здесь… Какими судьбами? — небрежно спросил он Фомина.
— Да самыми обыкновенными.
— Прямо из Питера, — пояснил Кременецкий, отдавая слуге шляпу и палку. — Увы, картина там именно такова, какую я себе представлял. Это подтверждает мою мысль о том…
